Да, Александр задавал себе этот вопрос. Если окажется, что ни один из пяти бывших студентов Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы не виновен в преступлениях? Тогда кто? Может, он пропустил единственного виновного? Но ведь он потратил полдня в архиве, он тщательно просматривал все документы! К тому же ни Мария Мартинес, ни Маркос не вспомнили никого другого из тех, кто учился в те годы в университете! И все-таки… Если окажется, что ни один из этих пяти не является преступником, есть ли у него иные версии? Сегодня вечером, по возвращении из Боливии, он дочитает тетрадь Хаймеса. Это правда, что месяца за два до своего исчезновения тот стал вести записи на русском языке. Он писал с ошибками и стилистическими неточностями (столько лет без практики!), с трудом подбирал слова, однако почему-то не переходил на родной испанский. Мария не понимала, почему ее муж ни с того ни с сего стал писать по-русски. Но он, Александр, кажется, начал догадываться, что подтолкнуло Хаймеса на это. Надо посоветоваться с Маркосом, обмозговать одну идею. Что произошло за два месяца до исчезновения Хаймеса? Почему он стал «шифроваться»?.. Наконец, самолет приземлился в аэропорту Эль-Альто. Командир воздушного судна объявил, что аэропорт в Ла-Пасе располагается на высоте четыре тысячи шестьдесят один метр над уровнем моря и является одним из самых высокорасположенных международных аэропортов в мире – Саша, ты таблетки взял? – Я за эти несколько дней уже адаптировался. – Сейчас откроются двери самолета, и ты все равно почувствуешь резкое падение давления. Маркос оказался прав: высоту Александр почувствовал. Несмотря на акклиматизацию (Куско ниже Ла-Паса «всего» на восемьсот метров), Александр все-таки выпил таблеточку. На всякий случай. Альваро встречал их в зале прилета. Он держал в руках большую фотографию Университета дружбы народов с надписью: «Добро пожаловать в Боливию». Но и без фотографии Александр и Маркос узнали бы его. Поклонник Че Гевары имел ярко выраженную индейскую внешность: черные смоляные волосы, разделенные прямым пробором и связанные сзади в пучок, круглое лицо, широкие скулы, нос с горбинкой, смуглую кожу. При этом он был щегольски, на европейский манер, одет. – Альваро, дружище! – окликнул его Александр. – О, мои русские друзья! – радостно замахал руками Альваро, – из Москвы! – сообщил он окружающим. И неважно, что один из друзей никак не был русским, а второй приехал из Санкт-Петербурга, а не из Москвы, главное, Альваро был искренне рад встрече, и эта радость передалась окружающим пассажирам и встречающим: те приветливо улыбались, а пару мужчин даже протянули Александру руку для приветствия. – В Боливии любят русских! И Россию любят. Жаль, что вы приехали всего лишь на день, я бы вам показал интересные места… – он снова тараторил. Его глаза лучились радостью и дружелюбием. – Знаешь, Саша, я всю жизнь буду благодарен Советскому Союзу и советским дипломатам за то, что тогда, в конце восьмидесятых, они выделили квоты на обучение индейской молодежи. Это благодаря им, я – сын гончара и простой крестьянки – смог поехать учиться в Москву, получить образование и добиться кое-каких успехов в жизни. Маркос, у тебя тоже был специальный набор? – Да. У меня такая же история. Я попал на учебу в СССР по квоте, выделенной на подготовку кадров и обучение коренных народов Южной Америки. Иначе получить высшее образование было невозможно. Они ездили по городу, болтая и вспоминая университетские годы, переходя с испанского языка на русский. Альваро лихо вел машину, замедляя скорость лишь там, где, по его мнению, могли прятаться полицейские или были установлены радары. – Расскажи о себе, Альваро. Чем занимаешься? семья? дети? – еле успел вставить и свою реплику Александр. – Я же книгу пишу… – Да что обо мне рассказывать? Я чиновник министерства культуры. Занимаюсь туризмом. Кстати, Саша, очень мало россиян приезжают в нашу чудесную страну. А здесь есть что посмотреть! Сейчас вот совместно с перуанскими товарищами хотим создать туры, объединяющие две страны. С чилийцами посложнее будет, но тоже возможно. Женат… был. Недавно развелся. Сейчас жалею. Бес попутал. Или молоденькая аспирантка… – сказал он и засмеялся: экий весельчак! – А дети? – спросил Маркос. – Сын и дочь. Сын уже взрослый, а дочери тринадцать. Сложный возраст. – Так ты один живешь? – Нет. Мы пока не разъехались. У меня большой дом, всем места хватает. И гостям тоже. Если надумаете, милости прошу. С женами, детьми и домашними животными, – он снова захохотал. Александр и Маркос частенько переглядывались: боливиец никак не походил ни на преступника, ни на человека с неустойчивой психикой. Приветливый, добродушный, неунывающий жизнелюб – таким казался Альваро Ортуньо. Вернее, он таким и был. В полдень подъехали к ресторану. Ресторан занимал огромную территорию: несколько залов – под крышей и на открытой площадке; фонтанчики, искусственные водопады и картины местных художников украшали пространство. Друзья остановились в укромном уголке на открытой террасе, недалеко от музыкантов. Пианист тихо играл приятную музыку, два музыканта-индейца в национальных костюмах ожидали своего выхода. Очевидно, что сеньор Ортуньо был здесь частым гостем. Поэтому выбор напитков и блюд проходил под его руководством. Официант принял заказ: коктейли на основе сингани – ликера, производимого из ягод винограда, выращенного в Тарихе, различные национальные кушанья, боливийское вино Кольберг. Да-да, в Боливии культивируют виноградную лозу и производят отличное вино! Разговор начал Альваро. – А хорошо, что мы не встретились в Куско! Иначе вы бы ко мне не прилетели. Ведь так? – Ты прав. Как говорят русские: все, что ни делается – к лучшему, – подтвердил Маркос. – Ты часто бываешь в Куско? – Да, сейчас часто. Наш отдел разрабатывает туристический маршрут по местам обитания инков и других цивилизаций, который бы совмещал две страны. Мне кажется, история инков без посещения Тиуанако неполная. Ну и, конечно, красоты природные, которые туристы могут посетить в Боливии неподалеку от археологического парка. – Так ты этим занимался в Куско? – Именно. И не без успеха. Кстати, – обратился Альваро к Александру, – буду просить тебя, Саша, сделать потом рекламу среди российских туроператоров. – Я подумаю, что можно предпринять. Наш народ любит путешествовать. Ты мне пришлешь потом маршруты, координаты, все, что необходимо туристическим агентствам. – Спасибо, Саша. – Пока не за что. Но я обещаю сделать все, что от меня зависит. Как же перевести разговор на нужную тему? Причем, надо перевести так, чтобы Альваро не заметил подвоха. Если он почувствует фальшь, поймет, что друзья приехали лишь затем, чтобы выпытать у него нужные сведения, он будет разочарован. Не хотелось его обижать. Альваро искренне радовался, веселился, шутил, делился воспоминаниями. Да и Александр с Маркосом были рады встрече, не хотелось думать о преступлениях. К тому же ликер не настраивал на грустный лад. Никак тема убийства не вписывалась в атмосферу. Говорили об университете, семьях, детях, о Че Геваре. («Как насчет идей команданте? – шутил Кузнецов. – До сих пор пропагандируешь?» – «Я навсегда останусь поклонником не идей, а личности». – «Вот как?» – «Еще я поддерживаю связь с кубинскими товарищами, участвую в конференциях, которые проводит музей Че Гевары на Кубе».) Беседовали о российско-боливийских связях, политике. И, наконец, Альваро сам поменял тему: – А как поживают твои друзья, Маркос? Хаймес и Иван. Так их зовут, я не путаю? Вы общаетесь? Дружите? Я хорошо помню вашу компанию. Даже Лопе де Вега со шпагами помню. – К сожалению, Хаймес погиб два года назад, а у Ивана… убили дочь. – Боже мой! Санта-Мария! Какое несчастье! – Альваро перекрестился. – Убили дочь? Как это произошло? – А ты разве не знаешь? – Я? А откуда мне знать? – Просто это случилось совсем недавно. Когда ты находился в Куско. Весь город собрался на похороны. Ивана все знают, он делегат регионального совета. – Подожди-подожди… Я был в отеле, да… И администратор сообщил, что в городе случилась беда, убили дочь какого-то известного человека. Да-да. Так это была дочь Ивана? – Увы. – Какое несчастье! – Да, Альваро, у нашего друга случилось несчастье, – добавил Александр. – Я, собственно, планировал поездку в Перу, чтобы собрать воспоминания выпускников, подготовить книгу к шестидесятилетию университета, а тут… такая трагедия. Я задержался, чтобы поддержать Ивана и его жену. – Расстроили вы меня, – Альваро покачал головой. – Скажите, а ее убийство как-то с отцом связано? С его работой? Если он политикой занимался… все может быть. Александр покачал головой: нет. – Не хотелось нам говорить о грустном… Но, видимо, этой темы не избежать. Нет, девочку убили не из-за отца. Полиция считает, что это было жертвоприношение. – Что? Жертвоприношение? – Альваро вытаращил глаза и нелепо икнул. – Вы серьезно? – Куда уж серьезнее. Камилу нашли в археологическом парке, накачанную психотропами… – Александр сознательно соврал про наркотики. – Убили ее ударом по затылку. А тело уложили в позу эмбриона. – Сочувствую. Как же я сочувствую Ивану и его жене… – он покачал головой. – Неужели в Куско появился маньяк?! Его ищут? – Убийцу конечно же ищут. – Вы сказали, что девочку уложили в позу эмбриона? – спросил Альваро. – Да, представь. Именно это и дало основание полиции выдвинуть версию о жертвоприношении. – Саша, а ты помнишь… – Альваро хотел что-то сказать, но внезапно замолчал, о чем-то раздумывая. – Что? – Очень странное убийство, – произнес он медленно. – Наводит на размышления… В Москве… э-э… когда мы учились… м-м… – он опять замолчал. – Ты подумал о Зине? Ну, о нашей Зиночке Кусаиновой, которую убили в девяностом году? – подтолкнул его Александр. – О! Значит, Зину тоже… – он прикрыл рот рукой, оглянулся. – Э-э-э… принесли в жертву? Наваждение какое-то. – Мы с Маркосом также озаботились этим фактом. – Она была красавица. У меня есть совместное фото. Но я на всю жизнь запомнил снимки убитой Зины. Он… убийца… уложил ее как ребенка. Как зародыш в матке. Вы, наверное, помните, как нас допрашивали. И не раз вызывали к следователю. Саша, а ты не знаешь, того негодяя нашли? – Нет, не нашли. – Жаль. Но если убийцу не нашли… – он не договорил фразу, задумавшись. – Может, существует некая секта, убивающая детей и подростков? – предположил Маркос. – Может быть… – Альваро о чем-то размышлял. – Но мне кажется, что убийца – одиночка. Он отложил вилку, вытер салфеткой рот. – Слушайте, а если это один и тот же человек? – сказал он, чуть наклонившись, почти шепотом, переводя взгляд с одного на другого. – Вы такой вариант не рассматривали?