Девилл сказал: «Ты никогда не сдаешься, не так ли?» «Ты знаешь, что они говорят», — сказал ему Микали. — Старые привычки и все такое прочее. Он пристроился рядом с ним, и они пошли к дороге. — Значит, ты все-таки не мог остаться в стороне? Хорошо, что я зарезервировал дополнительное место в ложе Кэтрин.» — Она здесь? — спросил Девиль. — Уже в пути. Я говорил с ней в Гидре этим утром. Она как раз собиралась уходить.» — И что? — Девиль кивнул и спокойно продолжил: — Ну, тогда, чтобы мы могли понять друг друга. Я пришел не для того, чтобы присутствовать на твоем концерте, Джон. Я пришел за тобой.» Микали остановился, повернувшись к нему лицом, его рука скользнула к рукоятке «Чески» в чехле «Бернс энд Мартин» под туникой спортивного костюма сзади. Девиль поднял руку, защищаясь. — Нет, мой дорогой, дорогой друг, ты меня неправильно понял. — Он достал конверт. Билеты для нас обоих. Я заказал воздушное такси до Парижа, вылетающее из Гэтвика в одиннадцать пятнадцать. У тебя достаточно времени, чтобы появиться в Альберт-холле. Я понимаю, что в последний вечер выпускного вечера концерт все равно исполняется в первой половине концерта». — А потом? — спросил я. «Мы прибываем в Париж как раз вовремя, чтобы успеть на рейс Аэрофлота в Москву. Обо всем позаботились. Сегодня в Paris Soir появилась заметка, в которой сообщалось, что вы намерены провести серию мастер-классов для Московской консерватории.» Микали постоял, глядя на Парк-лейн, затем повернулся и посмотрел вниз, на Серпантин. Он сделал глубокий вдох, поднял лицо к дождю. — Великолепно, — сказал он. «Раннее утро в Лондоне. Ничего подобного. Если только ты не предпочитаешь запах влажных каштанов в Париже. Он положил руку на плечо Девилля. «Извини, старина, но так оно и есть». Девиль пожал плечами. «У тебя есть целый день, чтобы передумать». «Целый день репетиций», — сказал Микали. «Так что мне пора двигаться. Если Превин придет раньше меня, он настоит на том, чтобы заварить чай. Он всегда так делает, и это паршиво». — Ты не возражаешь, если я воспользуюсь квартирой? «Конечно, нет. Я сомневаюсь, что у меня будет время вернуться до концерта. Если ты передумаешь приходить, в кассе тебя будет ждать билет.» Они стояли на краю тротуара, ожидая, пока переключится сигнал светофора, и он похлопал Девилля по плечу. «Отличная ночь, Жан-Поль. Величайший в моей жизни, я думаю». * * * Когда «Тристар» начал снижаться в Хитроу под лучами послеполуденного солнца, Кэтрин Райли подчинилась просьбе пристегнуть ремень безопасности, а затем откинулась на спинку сиденья. Она устала — устала больше, чем когда-либо в своей жизни. Усталый, злой и разочарованный. Она знала этот синдром хорошо, как и положено практикующему психологу. Как будто находишься в темном лесу в каком-то детском сне, не знаешь, какой путь выбрать, и какое-то безымянное зло быстро приближается. Она закрыла глаза и увидела не Джона Микали, а темное, изуродованное лицо Асы Моргана, боль в глазах и внезапно с полной ясностью поняла, что была неправа. Морган сказал, что она у него в долгу. Если это правда, то он заслужил ее честность и заботу, и это можно было выразить только одним способом. Это было как укол в руку, новая энергия пробежала через нее. Она не могла дождаться, когда сойдет с самолета, была одной из первых в Иммиграционной службе, где предъявила свой паспорт и попросила немедленно связаться с ближайшим сотрудником специального отдела. Было сразу после половины третьего, когда капитан Чарльз Рурк вернулся в свой кабинет в британском посольстве на Плутарху 1 в Афинах. Его телефон зазвонил почти сразу. Когда он поднял трубку, Бенсон, один из вторых секретарей с консульскими обязанностями, был на другом конце. «Привет, Чарльз. Я попросил их на двери сообщить мне, когда ты войдешь. У меня тут почти час был парень, который надрывался, требуя временный паспорт, чтобы попасть домой. Его официальный разорван на куски.» — Вряд ли это по моей части, старина. «На самом деле, Чарльз, мне совсем не нравится его запах. Он заходит сюда, выглядя как бродяга, и когда я изучаю то, что осталось от его паспорта, он оказывается действующим офицером, если вам угодно, и полным полковником. Имя Морган.» Но Рурк уже швырнул телефонную трубку и в бегах покидал свой офис. Морган выглядел ужасно, черные с проседью волосы были взъерошены, как у цыгана, и ему очень нужно было побриться. Его льняной костюм, испачканный солью, съежился и натянулся на плечах, швы разошлись. «О, это ты», — сказал он, когда Рурк вошел в приемную. «На днях в аэропорту ты устроил из этого хорошую старую заварушку». Рурк был в ужасе от его внешнего вида. — Боже милостивый, сэр, с вами все в порядке? «Конечно, нет», — сказал Морган. «Меня удерживают кровь, мужество и фортепианные струны, но сейчас это не имеет значения. Чего я хочу, так это временный паспорт и место на первом самолете в Лондон сегодня днем.» «На самом деле, я не слишком уверен в этом, сэр. Сначала я должен был бы проверить в другом месте. У меня строгий приказ, когда дело касается тебя». — Бригадный генерал Фергюсон? «Да, сэр». «Итак, ты DI5? Это обнадеживает. Может быть, те лекции, которые я читал тебе в Академии в шестьдесят девятом, все-таки принесли какую-то пользу». — Вы вспомнили меня, сэр? «Конечно, я так и сделал. Никогда не забывай лица. Теперь ты заканчивай и сделай свой телефонный звонок.» — Одну минуту, сэр, — Рурк наклонился вперед с озабоченным выражением на лице. «Разве это не кровь течет у тебя через рукав?» «Я так и предполагаю, учитывая тот факт, что некий джентльмен пытался нанести мне телесные повреждения с помощью Walther PPK. Может быть, доктор тоже был бы в порядке, пока ты этим занимаешься? Только убедись, что он из тех, кто умеет держать язык за зубами, парень. Я не хочу, чтобы что-то удерживало меня от полета.» 14 Было почти шесть часов, когда Ким ответила на звонок в дверь квартиры на Кавендиш-сквер и обнаружила там Бейкера и Моргана. Фергюсон был в столовой, ел в одиночестве за одним концом элегантного стола эпохи Регентства, салфетка была заправлена за воротник. «Приятно пахнет», — сказал Морган. — В чем дело? — спросил я. Говядина по-веллингтонски. Для гуркха Ким обладает замечательным талантом к традиционной английской кулинарии. Дорогой мой, ты выглядишь ужасно.» «Я уже не так молод, как был, вот и все». Он подошел и налил себе бренди из буфета. Фергюсон спросил Бейкера: «Никаких проблем, суперинтендант?» — Он едва не погиб, сэр. Пока я ждал, быстро надвигался туман. Я должен представить, что Хитроу будет полностью закрыт еще через пару часов». Фергюсон сделал глоток из своего бокала кларета и откинулся назад. — Ну что, Аса? — спросил я. — Ну и что? — спросил я. «Ну же, давай. Вы, совершенно очевидно, отправились в Грецию в поисках критского Любовника. Ты намеренно ускользнул от моего человека, а через четыре дня появляешься с парой огнестрельных ранений и испорченным паспортом, отчаянно желая как можно скорее вернуться в Англию». — Все эти туристы, — сказал Морган. — Я просто не мог этого вынести. — Он осушил стакан. — Ничего, если я сейчас уйду? Я бы не отказался от нормального ночного сна.» Фергюсон кивнул Бейкеру, который открыл дверь в гостиную. Вошла Кэтрин Райли. — Боже Всемогущий, — с горечью сказал Морган. «Не будь глупым, Аса. Доктор Райли действовал исключительно в ваших интересах и в очень сложных обстоятельствах. Она мне все рассказала.» Кэтрин Райли стояла там, очень бледная, ожидая. Морган проигнорировал ее. — Где он? — спросил я. «Mikali? Занят репетициями в Альберт-холле с Андре Превином, а Превин, как всегда, перфекционист, похоже, что они будут там вплоть до начала концерта». — Довольно неловко для тебя. «С какой стати это должно быть?» Фергюсон налил себе еще один бокал кларета. «Мы могли бы арестовать его прямо на сцене, но какой в этом смысл? Спроси у суперинтенданта.» Морган повернулся к Бейкеру, который кивнул. «Запечатано наглухо, Аса, каждый вход охраняется. «У меня там сейчас более пятидесяти человек, помимо обычного персонала в форме, который обычно дежурит для сдерживания толпы. В основном в штатском, и все они вооружены. У меня даже длинноволосые из Призрачного отряда стоят в очереди за билетами вместе с Променадерами». В холле зазвонил телефон, и Бейкер вышел. Фергюсон сказал: «Итак, как вы можете видеть, он ничего не добился. Пусть он даст свой концерт. Шоу, как говорится, должно продолжаться. В любом случае, мой дорогой Аса, Четвертую Рахманинова играют редко. Выступление Джона Микали на последнем вечере выпускного вечера — музыкальное событие первой величины. Я бы ни за что не пропустил это.» Кэтрин Райли повернулась, прошла в гостиную и захлопнула за собой дверь. Фергюсон вздохнул. «Женщины действительно самые извращенные из созданий, не так ли? Почему микали их привлекают?» Бейкер вернулся с запиской. «Очевидно, этот француз, Девиль, который навещал Микали в Гидре, сейчас находится в квартире. Когда я связался с французской разведкой по поводу него, они подумали, что я сумасшедший. Он один из самых известных адвокатов по уголовным делам в Париже. В любом случае, они подключили его к компьютеру.» — И что? — спросил Фергюсон.