– В смысле? – не понял Максим. – В прямом. Не казахи-узбеки-таджики. И даже не китайцы. Подозреваю, что выходцы из Юго-Восточной Азии. Галееву я о своих соображениях сообщил, пусть роет, но и ты на заметку возьми. Славик замолчал, словно переводил дух, помедлил и осторожно спросил: – Что там у Светланы? – Она спала, когда я матери звонил. Собираюсь заехать к ней вечером, может, и ты присоединишься? Она напугана… – Считаешь, что у меня стальные яйца? – усмехнулся Вощин. – Я, между прочим, тоже напуган и устал как собака. – Да брось ты, Ватсон. Нечего прибедняться. Все мы тут напуганы. Ты подумай пока, может, тебе что-нибудь глаз-нюх резануло в этих азиатах, а вечером обсудим. – Глаз-нюх, – передразнил Вощин. – Ты эти трупы видел? Считаешь, что девочке мало ужасов, нужно еще добавить? Дежин, который внезапно почувствовал себя глубоким стариком, немощным и безразличным, не смог даже рассердиться. – Трупы уже упаковали, когда я приехал. Считаю, что она должна знать, ведь тварь не к нам с тобой прицепилась, а к ней. – Ну, как скажешь, – согласился Славик. – Скинь адрес и время, я буду. Время – самая загадочная вещь на свете. Как бы долго оно ни тянулось, в конце концов его всегда оказывается мало. Мама металась между плитой, холодильником и столом, а я при всем желании ничем не могла ей помочь. Конечно, соорудить яичницу или омлет, сварить макароны или намазать булку маслом я вполне способна, но когда дело касается настоящей готовки, толку от меня никакого. Шум под окнами из-за аварии давно стих: зеваки расползлись по своим делам, уехал эвакуатор вместе с разбитой машиной. Мама сказала, что водитель пытался отвернуть и врезался сначала в поребрик, а потом – в дерево. Я прислушивалась к звукам с улицы, но там больше ничего необычного не происходило. Тварь расплылась в углу и не шевелилась. «Что ты привязалась? – в сердцах подумала я, сердито толкнув мысль в сторону неподвижной массы под потолком. – Что тебе надо от меня?» Тварь переместилась ближе, толкая перед собой вязкий воздух. Я отчетливо ощутила холод в голове, как будто там, за глазами, за переносицей, поместили кусочек льда. Мою привычную темноту раздвинула картина: маленькая фигурка – я сама, какой представляла себя в детстве, – испуганно озиралась в чужом месте, заполненном высокими незнакомыми людьми. Люди – странные фигуры с размытыми лицами – двигались, не замечая меня, обтекая как невидимку. А я вставала на цыпочки, пытаясь разглядеть в толпе одно-единственное знакомое лицо – маму. Меня охватили отчаяние, страх и болезненное любопытство. И только наполовину эти чувства были чужими. Картинка была вырвана из давно забытого случая в детстве, когда я умудрилась потеряться в метро. Раньше этого не вспоминала, знала только по маминым рассказам, ведь мне было тогда всего-то года три, а тварь каким-то образом заставила воспоминания подняться из небытия! «Ты потерялось. Я помню. Надеешься, что я могу найти твоих… родителей?» – ничего нелепее, чем эта мысленная беседа, я и представить не могла. Но воздух снова пошел волнами – тварь стремительно пронеслась по кругу над моей головой. Неожиданная, вымученная, возникшая помимо воли мысль поразила меня: «Если бы только родители могли себе представить, как они надоедают своим детям!» Я застыла, пытаясь сообразить, где и когда это слышала, от кого, а главное – почему вдруг об этом вспомнила. Тварь снова метнулась туда-сюда над нашей крохотной кухней. Бернард Шоу! Гарька как-то процитировал мне Шоу, когда я имела неосторожность пожаловаться на маму! Да еще и устроил выволочку за то, что я не ценю того, что имею. Как давно это было… Тварь не терялась. Это был побег! И тут до меня наконец дошло: тварь – не взрослая особь, а ребенок. Или подросток. Или как там у них варьируется возраст? Мы разместились в комнате, за половинкой бабушкиного стола. О том, чтобы Вячеслав мог втиснуться в нашу кухню, не могло быть и речи. Очень уж он был высоким. Мама совершала челночные вояжи в кухню, а мы пытались использовать ее отсутствие для разговора. Мое открытие хоть и удивило Максима и Вячеслава, не сделало ситуацию понятней. Что такое эти твари и откуда они взялись, мы до сих пор не знали. Зато стало понятно, что появились они до того дня, когда я повстречалась с ними впервые. – Если баллистическая экспертиза подтвердит, что азиатов застрелили из того же ствола, что и двоих в «Уюте», а я почти уверен, что так оно и будет, то я смогу запросить дело к себе, – промычал Максим, не переставая жевать, едва мама в очередной раз вышла из комнаты. – Ты законченный… фанатик, – вяло констатировал Вячеслав. Он насквозь пропах чем-то не слишком приятным, двигался медленно и говорил тише обычного. Усталость окутывала его плотной смесью запаха, подавленного раздражения и медлительности. У меня руки зачесались – так хотелось пройтись по его плечам и позвоночнику. Мне было жаль его. Максим тоже был напряжен, но совершенно по-другому. Так напрягается, наверное, охотничий пес, когда чует добычу. Я точно знала, что могу помочь Вячеславу, но сидела молча. – Представляете, Светочка, Шерлоку мало загадок на квадратный сантиметр этого дела, и висяков ему мало. Пусть будет еще пяток, решил он. Герой! – Ватсон шутит, Света, – с нажимом отозвался капитан, под столом двинув друга ногой. Я бы улыбнулась на такие детские штучки в исполнении двух взрослых серьезных мужчин, вот только было не до смеха. Вячеслав прав: зачем Максим хочет взвалить на себя еще и эти убийства? Мама принесла шарлотку, а вместе с ней аромат печеных яблок и ванили. Мужчины, как по команде, повернулись в ее сторону. – Тамара Георгиевна, вы волшебница! – пробормотал Максим. – Ну что вы! – смутилась мама. – В самом деле, – подтвердил Вячеслав. – Давно не ел так вкусно. У вас талант! Что же вы не присядете с нами? – Ой, нет, мальчики. Я лучше пойду, у меня посуда… А то у вас разговоры тут свои. Общайтесь… Мама била все рекорды тактичности! Однако прежде чем удалиться, она подложила на тарелку капитана очередной кусок, чем вызвала тихий смешок Вячеслава и развеяла мое удивление мерой такта на сегодняшний вечер. – Ты ей нравишься, – заявил судебный медик. – Светлана, ваша мама питает расположение к моему другу. Не находите? Я кисло улыбнулась и сказала: – Это у них взаимное, Вячеслав. Капитан созванивается с моей мамой чаще, чем это делаю я. Получилось даже язвительнее, чем хотелось. Ну что у меня за характер? Максим поперхнулся. – Свет, вообще-то я беспокоился о тебе. Хотел узнать, как дела, но побоялся разбудить… – Я в порядке. Спасибо. И спасибо, что вы приехали. Как сказать, что эти двое были единственными, кроме мамы, с кем я чувствовала себя удивительно спокойно? И дело было не в том, что они давали иллюзию защищенности, а в том, что они легко и как-то естественно воспринимали меня такой, какая я есть. От избытка чувств я покраснела. Тварь шевельнулась в своем углу, но с места не сдвинулась. Я все еще пыталась контролировать ее все время, но теперь это не отнимало столько усилий. Несмотря на весь ужас, к которому мы трое оказались причастны, мне было сейчас хорошо. Так хорошо, как, пожалуй, не было с самого детства. Глава 8 Галеев перезвонил прямо после совещания. Дежин как ошпаренный выскочил за дверь приемной, краем глаза отметив удивленные глаза Ирины, секретаря. Она, хоть и получила звание младшего лейтенанта после училища и, поговаривали, даже собиралась поступать в вышку, была всего-навсего зеленой девчонкой, не разучившейся удивляться. – Дежин, слушаю. Максим прислонился к стене в коридоре и расстегнул давящий воротник рубашки, пытаясь перевести дух после выволочки, полученной от начальства. – Ты просил, я звоню. Пришли результаты баллистической экспертизы, и лаборатория кое-что прислала. Зайдешь? – Уже иду, – коротко ответил Дежин и отлепился от стены. По шее щекотно поползла за воротник капелька пота. Стараясь не думать о том, что будет делать, если его надежды не оправдаются, Максим взлетел этажом выше, перемахивая через две ступеньки. Дверь в кабинет Галеева была приглашающе приоткрыта. Сам кабинет отличался от дежинского только разлапистым цветком на высоком подоконнике да линолеумом другого оттенка. – Слушай, капитан, что с тобой творится? – с порога начал Галеев, подозрительно уставившись на Максима. Дежин и сам понимал, что выглядит, мягко говоря, не по уставу – небритый, взъерошенный, опухший от недосыпа. – Нормально все, – пробормотал он. – Что там, в актах? – На, просвещайся. Майор подвинул к краю стола две жиденьких стопочки бумаги. Едва начав читать, Максим шумно выдохнул. Напряжение, скопившееся за последние сутки, вылетело из груди вместе с воздухом. Акт баллистической экспертизы слово в слово повторял тот, что был подшит к делу об убийствах в «Уюте» и лежал в сейфе его кабинета. – Это мой убийца. – Поздравляю, – саркастически отозвался Галеев. – И мой тоже. – Ты не понял, я попрошу это дело к себе. – Да ладно? – Брови Галеева поползли на лоб, одна выше другой, и застыли в таком положении, делая лицо похожим на маску актера из театра кабуки. – А я слышал, что у тебя и твое-то хотят отнять… Куда тебе еще пять неопознанных? – Не отнимут. Ты не понимаешь, это не два разных дела, это одна цепочка. Дежина едва не трясло от нетерпения. Чутье подсказывало, что у него в руках сосредоточены все нити, ведущие к разгадке, осталось только разобрать их спутанные концы. Он отложил в сторону одни бумаги и взялся за другие. Акт химико-токсикологической экспертизы, как всегда пространный, пестрел неудобоваримыми формулировками, вытяжками и прочими терминами, способными взбаламутить мозг нормальному человеку. Но Дежин давно научился читать подобные документы, мгновенно выделяя главное. А не заметить главного он не мог. Изрядная доля веществ среди прочих, обнаруженных в останках обоих азиатов, была будто скопирована из акта, который совсем недавно принес ему похожий на Винни-Пуха майор из наркоконтроля. Это были те самые вещества, которыми, по предположению майора, приторговывал Денис Иванцов, убитый в кафе «Уют». Круг замкнулся. – Слушай, Семен Андреич… – Максим поднял твердый взгляд на Галеева. – Я сейчас пойду к Красникову, мне нужны эти акты. – Ишь, шустрый какой! Да он тебя сожрет с потрохами. Думаешь, никто не знает, как он тебя сегодня отделал? С тобой пойду. Не то чтобы я был бы не рад спихнуть тебе это гнилое дельце, но, если не прокатит, помогу, чем смогу. Майор поднялся из-за стола и достал из сейфа папку с протоколами осмотра места происшествия, копиями запросов в Бюро судебно-медицинской экспертизы и экспертные лаборатории. Максим кивнул. – Спасибо, Сеня. – Будешь должен, – проворчал Галеев, оправляя китель.