– Но мы же теперь знаем, где остальная ее часть! Нужно пойти туда, и она отстанет! – вмешалась я, осененная предвкушением свободы. – Пойти туда не получится, завод и подступы к нему оцеплены, территория зачищена, – возразил Максим. – Но мне же нужно… – растерянно пролепетала я. И в этот момент Тварь напряглась. В комнату вошел профессор. – Кажется, я знаю, в чем дело, – сухо сообщил он и обошел большой стол с противоположной от меня стороны. – Многого не хватает, но общий принцип рассуждений Ярковского мне понятен. И понятна причина, по которой эти сущности оказались здесь. И даже то, почему они продолжаются оставаться на месте взрыва. Ведь они еще там? – Да, – глухо подтвердил Максим. – Попробуем это исправить, – пообещал профессор. И в голосе его, и в мгновенной попытке Твари броситься на говорящего я распознала неприкрытую угрозу. Глава 14 – Максим, увези меня отсюда, – прошептала Света, едва за Ремезовым закрылась дверь. – Света права, – неожиданно подключился молчавший до этого Славка, – не нравится мне все это. – Как, вашу мать? – вздернулся Дежин, притянув к себе Свету вместе со стулом, от чего железные ножки, проехавшись по полу, издали противный высокий визг. – Там охрана, нас не выпустят. – Не знаю. Ты же сильный. Ты – капитан. Ты все можешь, – шептала она испуганно, уставившись Дежину в лицо пустым взглядом. Мертвые, такие красивые ее глаза медленно наливались слезами. Вощин потупился, уставившись на свои руки. Стиснутые пальцы, переплетенные в замок, вздрагивали на стальной поверхности лабораторного стола. – А если Света поставит ультиматум? – тихо предложил он. – Припугнет их, скажет, что спустит Тварь с поводка, если ее не выпустят? А мы подтвердим? Дежин аж поперхнулся заклокотавшим в горле возмущением. Но первой отозвалась Света: – Ни за что! Никому я угрожать не стану, потому что никогда на такое не пойду. А блефовать не умею. – Ватсон, ты рехнулся? Она же в относительной безопасности только до тех пор, пока Ремезов и иже с ними не считают ее угрозой для себя. Один намек на нелояльность, и я боюсь даже думать в эту сторону, – проглотив гнев и от этого сипя, как простуженный, поддержал Свету Дежин. – Я просто подумал, что это один из вариантов, – осадил Вощин. – А побег – не проявление нелояльности? Максим огляделся, почувствовав себя загнанным в угол. В комнате было полно мониторов, но все они были отключены, и только слепящий свет потолочных ламп отражался на черных поверхностях. Единственное окно было зарешечено, да и что в нем толку? Четвертый этаж «сталинки», считай, нормальный пятый. – Лестница есть тут? – закрывая тему, спросил Максим у Вощина. Сам он поднимался на лифте. – Не знаю. Должна быть, но мне не показывали. Прозекторская на втором этаже, туда тоже – лифтом, лифт работает только с картой. – Второй – не четвертый. Окна есть? – В прозекторской – нет. В туалете есть, узкое, наполовину заложено кирпичом. – Не годится, – мотнул головой Дежин. – Не будет опоры, чтобы прыгнуть, и вообще… – Он с сомнением посмотрел на Свету и повторил: – Не годится. Давай, Ватсон, думай, ты тут вторую неделю ошиваешься! – Есть лифт из прозекторской к холодильникам, в полуподвал, но он довольно специфичный – узкий и низкий. Только для тел… Но вот дальше – засада. Холодильники в защищенном помещении, как и прозектроская. Биозащита. Не знаю, что они тут исследуют. В подвале охраны нет, есть дверь, через которую завозили трупы… – У тебя же есть туда доступ, надеюсь? – Есть, но не наружу. Я вообще не знаю, есть там кто-нибудь или нет. Как войти-выйти тоже не знаю. – Вот и узнаешь. Сейчас мы тихонечко поедем в прозекторскую, ты спустишь нас вниз, потом откроешь снаружи этот свой холодильник и вернешься. Дальше мы сами как-нибудь. – Камеру возле лифта видел? – Видел. Как раз на уровне башки твоей непутевой. Выходи первым, вызывай лифт, камере обзор прикрой. – А если не получится? Макс, тут не шутят, центр этот секретный, если что, охрана вооружена… – Да и хрен с ним! Охрана всегда вооружена, тоже мне новость. Разберусь. Оружия при себе у Дежина не было, да и не собирался он ни в кого стрелять – еще чего не хватало. То, что испугало Свету и насторожило Славку, не стоило канонады. Понятно, что Свету Ремезов не отпустит, она для него – ключ ко всему, вот только глаза у профессора слишком неприятные сделались. Человек с такими глазами способен на все. Камера на проходной «Фармкома» сохранила несколько записей с профессором Ярковским, вот у него были точно такие же глаза на последней из записей – горящие огоньком безумия. Плоды этого безумия они сейчас и пожинали. – Пошли, а то скоро Ремезов вернется. Максим встал, увлекая за собой Свету. Она беспомощно вцепилась ему в руку, трости нигде не было видно. «Суки!» – зло подумал Дежин. Это относилось ко всем сразу: и к профессору Ремезову, и к Гречину, и к Фрайману с Верняковым. Я старалась поймать ритм шагов Максима, но никак не попадала в лад, запинаясь, привычно прощупывая пол под ногами, и ничего не могла с этим поделать. План был отчаянный, но других и вовсе не было, поэтому я молча подчинилась. Лифт быстро опустил нас на два этажа, Вячеслав снова вышел первым, а Максим немного придержал дверь. – Направо за угол, быстрее, – понизив голос, сказал Вощин. Максим рванул вперед быстрым шагом, я замешкалась и вдруг обнаружила, что ноги отрываются от пола, а ребра сдавило. Он подхватил меня одной рукой и быстро унес подальше от лифта и камеры видеонаблюдения. Следом притопал Вячеслав. Повозившись возле какой-то двери, под тоненький писк Вощин ее открыл и буквально впихнул нас внутрь. Тварь все время держалась рядом, напружиненная, готовая к чему-то. Времени, да и возможности успокоить ее не было. Снова пискнуло, и с шипением открылась еще одна дверь. Повеяло прохладой, пропитанной горечью кварцевой лампы и противной вонью. Теперь я знала, что так пахнет формалин. «Клац-клац-клац…» – с гудением зажглись лампы на потолке. – Сюда, – позвал Вячеслав под металлический грохот. Максим присвистнул: – Издеваешься? – Лезь давай. Я помогу Свете. Капитан отпустил мою ладонь, и в ней поселился холодок. Но – ненадолго. – Света, осторожно, – подтолкнул меня в спину Вячеслав, и я уперлась животом в холодное ребро чего-то, похожего на стол. На этом столе, на спине лежал Максим. Вячеслав легко приподнял меня и усадил капитану на ноги. – Ложись сверху, бутербродом, – приказал он. – Иначе не пройдете в камеру. Капитан крякнул, когда я попала локтем ему в солнечное сплетение, и тихо хмыкнул, когда я ткнулась носом в его шею. Обеими руками он обхватил меня за спину и прижал к себе. Вячеслав задвинул стол в железную нишу, на сантиметр выше моего затылка, и у нас в ногах клацнула дверь. Мы лежали в тесном металлическом ящике, с гудением ползущем куда-то, и наши дыхания прерывались и смешивались под грохот сердец. Тварь была где-то рядом, скорее всего – снаружи ящика-лифта, но это не мешало мне ощущать ее присутствие. Там, в жуткой тишине нашего звукоизолированного заточения, когда я едва не впала в панику, кое-что случилось, и теперь я не только чувствовала, где именно находится Тварь, но и различала, правда, очень смутно, границы помещений, как будто в темноте разглядывала плохо нарисованный, колеблющийся план. Так, скорее всего, воспринимала мир сама Тварь и научилась передавать мне свое восприятие. Меня ее умвельт не обрадовал: от него начинала кружиться голова, и я боялась окончательно потерять ориентировку. Гречина предупредили за десять минут до появления высокого сутулого человека в свободном светло-сером льняном костюме. Он уверенным шагом прошел через весь кабинет и без приглашения расположился на мягком стуле напротив полковника. – Красиво живете, Гречин, – оглядев кабинет через круглые стекла в позолоченной тонкой оправе, заявил посетитель. В представлении он не нуждался. Полковнику доложили, что явится начальство из Москвы, только вот никто не потрудился сообщить, что именно заинтересовало девятое управление ГРУ настолько, что они не удовлетворились отчетами, а послали к нему аж целого майора. Низким званием полковник не обманулся – девятое управление занимается военными технологиями, и к нему явился не просто разведчик, а технарь. Чтобы сверкать очечками и, надо полагать, всюду совать свой нос. Гречин дежурно улыбнулся, но глаза остались холодными. – Если вы получили последний отчет, то считайте, что в курсе дела. Чем я могу помочь? – ни радушия, ни особенного приема оказывать гостю он не собирался, но обязанность проявлять содействие никто не отменял. – Я хочу увидеться с Чилимовой, – заявил гость. – Разумеется. Она в нашем исследовательском центре, под надежной охраной. Я организую вам пропуск и машину. – Машину не надо, – скривился майор, – у меня своя. «И отлично, – подумал Гречин, – не придется снимать транспорт с линии». За отделом кроме его служебной «Вольво» было закреплено еще пять автомобилей, и все они в гараже не простаивали. Фамилия у майора была Зайцев. И длинным лицом, узкими губами, подвижным, словно что-то жующим ртом, очками этими пижонскими он напомнил Гречину зайца из старого мультфильма про Винни-Пуха. Словно беззастенчиво вторгаясь в мысли полковника, майор поправил очки на переносице средним пальцем правой руки, еще сильнее увеличив сходство.