— Ну ты даешь! Не ожидал! — все еще улыбаясь, похвалил его Игорь. — Ты, парень, не без чувства юмора. Только я так и не услышал ответ на мой вопрос. Тебе она нравится? И тут Игорь понял, что снаряд наконец зацепил бойца. На какую-то долю секунды парень изменился в лице, его губы чуть сжались, а нижние веки чуть дернулись. — Ну? — наступал на него Игорь. — Я думал, — теперь уже Оборотень не поворачивался в сторону Лены, будто ее и не было никогда, а смотрел только на Игоря, — совершенно очевидно то, что мне самому нравится все названное мной как положительные характеристики этой девушки. Но если вам важно, чтобы я сам сделал этот вывод и его озвучил, пожалуйста. Да. — Сухарь и зануда… — проворчала девушка и резко засунула несколько листов, которые просматривала все это время, в трей. — Да, дружище, повеселил! — выпрямился наконец Владислав. — Думаю, Ленка тебе этого не простит. Она не любит, когда мужчины к ней вот так вот цинично равнодушны. — То, что я не показываю эмоций, не значит, что у меня нет души и что я ничего никогда не чувствую. — Ого. Сестренка, посмотри, похоже, он в тебя все-таки влюбился. — Я говорил вообще, а не про этот конкретный случай. И Старший мне сказал, что я должен прийти, чтобы помочь вам в каком-то деле, в каком — мне скажут тут. Я не думал, что это дело — баб обсуждать. И тем более быть тут для вас клоуном. Это — неэффективное использование ресурсов, на подготовку которых затрачено много усилий. — Разговорчивый какой! — фыркнула Лена. — Мы сами решим, как нам лучше использовать ресурсы, за которые мы же и платим! — рассердился Владислав. Оборотень сидел в той же позе, так же смотрел на Игоря, не выражая ни досады, ни обиды, ни негодования. Его лицо по-прежнему ничего не выражало. — Успокойтесь, он дело говорит, — кинул Игорь помощникам, а потом обратился к парню: — Я хотел проверить, насколько и в чем ты уязвим. И снова тишина. Игорь понял, что нельзя бесконечно испытывать гостя дешевыми психологическими приемами, в конце концов, он предназначен не для того, чтобы думать и беседовать, и, раз он сейчас тут, раз Старший выбрал его, значит, на своем месте он хорош и даже творческую смекалку проявит, если потребуется, что, впрочем, парень только что и доказал. — Итак, Оборотень, нам надо убить человека. Но эта задача не из тех, что проще простого. В случае «убить проще простого» у нас есть два варианта. Первый. Нам проще простого сделать так, чтобы человек как бы сам решил уйти из жизни. Не только добровольно, но и самостоятельно. Даже с какой-либо мудреной запиской, чтобы следствие еще поинтересовалось, не состоял ли он на учете в психиатрии. Второй. Мы нанимаем тех, кто никак не связан с нами или нашими структурами. Тех, кто появился, взял портрет и адресок, взял задаток и исчез. Мы через время узнаем, что наш клиент скорее мертв, чем жив, переводим остаток оговоренной оплаты за услуги на загрансчет, названный при первой встрече, и забываем о том, что когда-то встречались. Твой случай, точнее, случай, которым придется заниматься тебе, совсем не такой, как обычные, как «проще простого» случаи. Мы клиента потеряли. Совсем. При этом он не просто клиент, он наш еще недавний компаньон. Он знает явки, пароли, тайны и даже один секрет, который нам бы тоже хотелось знать. Мужчина вдруг замолчал, задумался о чем-то своем, затем резко встал, вышел из доверительного круга на середину комнаты, глянул на какой-то документ у Лены на столе, затем резко вернулся, сел обратно в кресло, но сел на край, как птица на жердочку, и наклонился к Оборотню всем корпусом: — Понимаешь, солдат, очень нам нужен этот секрет. Черт бы с ним, с самим клиентом. Но секрет… — Я должен его найти и обеспечить вам к нему доступ, да так, чтобы клиент с радостью выложил вам при встрече этот секрет. Я правильно понимаю задачу? — Совершенно! Игорь с облегчением откинулся в кресле. Всегда приятно, когда тебя понимают с полуслова. Правда, часто дальше понимания дело не идет. Увы, все время надо все контролировать. — И вам он нужен только живой. Если, например, так сложится, что он сольет свой секрет перед смертью, сольет мне, последнему, кого увидит живым? Игорь снова превратился в натянутую струну. — Нет! Категорическое «нет»! Ты не должен у него ничего выпытывать. Ты можешь перепутать, неправильно понять и тогда — пиши пропало. Тогда все насмарку. Столько лет работы! Он нужен нам живым. Живым настолько, чтобы мог изложить нам, именно нам, то, что мы спросим… — По телефону? Поймите, — Оборотень поспешно прервал хозяина кабинета, видя, что тот снова расстраивается и уже близок к негодованию, — я уточняю, чтобы не допустить досадную ошибку. Вы же не хотите, чтобы я ошибся, правильно? Мужчина, поджав губы, ненадолго задумался, потом снова откинулся в кресле. — Хорошо. Я готов ответить на все твои вопросы. Спрашивай, что тебе можно будет с ним сделать, что нет. Где он живет, чем увлекается, кого любит и что ненавидит. Скажем все, что знаем. Но сразу имей в виду то, что это — наш бывший компаньон, мы на него очень сердиты, но слить его — значит слить наши секреты. Ты, как верный боец своего отряда, должен понимать, что это значит. Светить нас нельзя. И второе. Мы уже предприняли все очевидные и массу неочевидных способов найти клиента. Бесполезно. Возможно, его уже нет в живых. Но ты достань нам его из-под земли. Я все сказал, что хотел. Теперь спрашивай. Мы готовы отвечать. * * * В одном из бараков обнаружился довольно высокий чердак. Оттуда была прекрасно видна вся дорога, вся до самого съезда на шоссе к Москве. Вечер был зябким, темнота сгущалась, но это не пугало Слепого. Тишина ожидания для него была одним из любимых состояний. Холод поддерживал бодрость и внимание, а в темноте даже лучше видны приближающиеся машины. К тому же Глеб, если не включит фары, сможет убраться незамеченным. Слепой достал сигарету и зажигалку. Курить ночью на улице, за городом, в спокойной темноте и тишине ему всегда нравилось. Так лучше ощущался вкус дыма. Огонек по сигарете полз размеренно, без спешки, и было хорошо видно, как он вспыхивает с утроенной силой, пропуская через себя воздух в легкие. Прямо над горящим пеплом клубился дым с красно-оранжевыми отблесками. К тому же, когда куришь, не так сильно донимает холод. Глеб закурил уже третью сигарету, когда наконец с трассы свернула машина и на полном ходу понеслась по бетонке. Учитывая то, что эта дорога кончалась тупиком, в чем агент ФСБ, не доверяя картам, специально убедился лично, стоило полагать, что машина мчит именно к ним. В три прыжка Глеб спустился с чердака. Приехавший «аутлендер» стоял прямо у ворот, но Сиверов сразу поспешил к ангару, где оставил Лизу. Девочка все еще спала, свернувшись калачиком под пледом, который Глеб принес для нее из своей машины. У него было много полезных вещей — на всякий случай. Через некоторое время черный «митсубиси аутлендер», не включая фар, очевидно чтобы не засветиться, отъехал от ворот и аккуратно спрятался в кустах в сторонке, на боковой гравейке. Глеб Сиверов, даром, что к нему приросла кличка Слепой, прекрасно видел, даже в темноте. В подкатившем внедорожнике сидели отнюдь не сотрудники отдела спецрасследований Федеральной службы безопасности. Оттуда выпрыгнули двое, один высокий и накачанный, другой — щуплый и пониже. Глеб понял по жестикуляции, что гости, или скорее хозяева, удивлены, что их территория открыта. И действительно, он же не закрыл за собой ворота! Глеб рассчитывал, что сюда едут его почти что коллеги, а им было бы все равно, открыты ворота или нет. А вот эти граждане явно знали, в каком состоянии оставили двор, и явно что-то заподозрили. Не ожидая, пока хозяева закроют ворота на большой амбарный замок, Глеб выбрался из убежища и направился на встречу с нежданными гостями. Те загнали «мерседес» во двор и вышли закрывать ворота вдвоем, держа в руках по взведенному пистолету. Они оба постоянно озирались по сторонам, готовые отразить любую атаку. Тут-то они и заметили Глеба, который выходил из леса. В зубах он пожевывал сигарету, его руки были опущены, никакого оружия он не держал и растерянно осматривался по сторонам, словно соображая, где очутился. Его немного пошатывало, будто был он неслабо пьян. Оба визитера на миг растерялись. Потом, придя в себя, они покрепче сжали свои пушки. Слепой не стал давать им возможности окончательно опомниться, он предпочел взять инициативу в свои руки. — Пацаны, а это ваша база, да? Я тут погреться хотел, да думал еды какой найти. Вы простите меня, пацаны. Три дня гуляли девять дней по другу, вместе срок мотали, перо он словил. Так вот, как гуляли, помню, а потом вдруг — бац! В лесу проснулся. Во, беленькая в кармане была. Глеб неуверенными движениями вытянул из нагрудного кармана куртки початую поллитру водки. Он только что около своей машины отлил чуток из бутылки, чтобы выглядело правдоподобнее. Бутылку он взял из своих фирменных запасов «на всякий случай». — Будете, мужики? Холодно! — пошатываясь, он протянул бутылку незнакомцам. Визитеры отказались, ссылаясь на то, что дела и что за рулем. — Ну, обижаете, мужики! За друга моего. Сами ж не знаете, что ждет. Перо и тюрьма — наша братва, мужики. По пятьдесят, а? Хозяева заброшенной базы явно уже начали раздражаться его навязчивостью, но зато Глебу удалось снять подозрение и напряжение. Они хотели от него избавиться, но угрозы не чувствовали. — Вы простите, мужики, что я ворота-то того! Я хотел погреться и поесть. Думал, есть там что… Глеб рисковал, но делал это сознательно. — Ты, синий, что, на базу залез? — злобно спросил тот, что поменьше, похоже, он был мозгом этой парочки. — И куда ты там, сволочь, залез? Тот, что повыше, наверняка мышцы компании, угрожающе пошел на Глеба, явно намереваясь потрясти его за грудки. — Да куда я залез, вы что! Там двери все закрыты, а я — с голыми руками. Вон, перчаток даже нет, мужики. Подергал впустую, ну, на чердак слазил. Подремал малек. Но там сквозняк. Громила остановился на полпути к Слепому. Глеб предусмотрительно глотнул из бутылки. — Ты того, не наступай, а? Я ничего не сделал! У меня друг… Девять дней! Мужики, может, по двадцать, за парня? Он мне как брат был. Громила сплюнул и начал отступать. — А я домой по дороге пошел, когда еды не нашел, а фары увидел — испугался. В лес спрятался. А после того, думаю… Глеб видел, что уже порядком достал этих двоих и они уже заканчивали чинить петли на воротах, готовые вот-вот их закрыть, отрезав путь на территорию как ему, так и группе оперативников, которые вот-вот должны нагрянуть. — И я подумал, что ребята наверняка свои. Абы кто на брошенную базу ночью не поедет. Подойду, а там как будет. Вы же либо намылитесь обратно, и я с вами попрошусь, либо вы с хавкой приехали — погулять в природе или посторожить чего. Я правильно раскинул, а, мужики? А-а-а! У меня голова, мужики! И я не с пустыми руками, у меня вот, водяра есть. А? Возьмите в компанию. Обещаю сидеть. Тихо. Как мышь. Мне б погреться где малек, а? — Ну ты достал, синяк! — рыкнул на него мелкий. — Не будем мы тебя никуда брать. Сам выбирайся. А еды нет. Мы ненадолго. Нам не надо хавчик. — Шнырь, там в багажнике колбаса для этой… — верзила осекся, но мотнуть головой в сторону ангара с Лизой успел, в ответ на что получил прямо-таки простреливающий насквозь злобный взгляд напарника. — Ну, колбаса завалялась, третий день. Для собаки возил. А теперь уже не надо будет. Давай я отдам этому. Все равно испортится, машину завоняет. И пусть валит. Все равно эта… собаке нашей… больше не надо, того… — Ладно, — согласился Шнырь. — Давай быстро и гони его вон. Я с замком закончу. Громила нырнул во двор. Там открылась дверь машины. Глеб, изображая пьяное пошатывание, пошел к мелкому. — Вот спасибо мужики, вот благодарю вас, век не забуду! Если что, обращайтесь, Колька Бурый всегда за вас горой встанет. И ребята мои. — Э, — воспротивился развитию дружбы Шнырь, — ты отвали, понял? А то пулю в лоб словишь, понял? Эй, Корч, ты там где? Давай быстрее. Недосуг мне этого алкаша развлекать. — Ну, мужик, Шнырь, да? Ты же нормальный парень, Шнырь! У вас там, кстати, вон в том ангаре, — Глеб показал прямо на дверь, за которой спала Лиза, — кошки, похоже, завелись. Ты знал? И у них того, свадьба, похоже. Там весь день стонало и ныло. Спать мне на чердаке мешало. Шнырь насторожился. Посмотрел на Глеба, который за время своего рассказа про стоны в ангаре подошел уже совсем близко. Шнырь, загипнотизированный опасностью быть раскрытым, потерял бдительность. Он пытался сейчас сообразить, что делать: нейтрализовать этого болтуна или прикидываться, что ничего странного не происходит, надеясь на «авось пронесет»? — Ты что, не веришь? Вон в том сарае! Слепой, поддерживая свои слова, еще раз махнул рукой в сторону двери, и тут Шнырь поддался и повернул голову в указанном Глебом направлении. В следующий момент он получил сильный удар бутылкой по голове и рухнул на подмерзшую к ночи корку снега. Глеб рванул во двор. Там Корч, уже нашедший обещанную колбасу, озадачился нештатным шумом у ворот. Слепой подскочил к открытому багажнику и, как раз в тот момент, когда громила попытался развернуться в его сторону, с силой хлопнул дверью ему по голове. Голова оказалась крепкой. Корч не пожелал сразу отключиться. Чуть пошатнувшись, он все же успел широко размахнуться и врезать Глебу что было мочи своим стальным кулаком. Удар пришелся в лоб. Хорошо, что не ниже. На несколько мгновений у Слепого в глазах потемнело, но он еще до этого успел еще разок — лишнего в подобных случаях не бывает — хлопнуть дверью багажника о голову громилы. На этот раз наконец результативно. Корч отключился и повалился в свой багажник.