Михаил Михайлович Глухов пребывал в полном отчаянии. Как всякий жесткий, даже жестокий в обращении с подчиненными начальник, по сути, он был труслив до безобразия. Теперь он кожей чувствовал, что над ним начинают сгущаться тучи. Сначала доносы в Москву его помощника Юркова, о которых он узнал случайно, потом эти хулиганы… Если бы не Артур, который случайно оказался у его подъезда, могли забить до смерти. А трагический случай на охоте, далеко не случайное убийство московского генерала, стал последней каплей. Тут уже чувствовалась не волосатая ручища местных авторитетов, а мощная рука Москвы. Значит, у нового руководства какие-то свои, новые виды на вверенную ему территорию. Глухов понимал, что без связи с Москвой, без прикрытия, которое ему уже много лет обеспечивал московский генерал, получавший за это неплохие деньги, он обречен. Новые связи наладить теперь, после полной смены московского руководства, вряд ли удастся. А без связей в Москве он, Глухов, перестанет быть интересен местным «браткам», которые, можно не сомневаться, возьмут в оборот и нового губернатора. Даже если, как утверждал московский генерал, это будет женщина. А тут еще Глухова предупредили, что в Нижний из Москвы уже направили агента, которому поручено заняться чисткой накопившихся в губернии завалов. Глухов чувствовал, что вот-вот сорвется. Еще направляясь с мэром и, можно сказать, другом Петром Станиславовичем Радовым в ресторан к байкерам, он запланировал напиться, а затем не мудрствуя лукаво накупить водки-селедки и забуриться на одну из принадлежащих ему квартир где-нибудь в центре и минимум сутки на людях не появляться. Он даже перезвонил своему новому помощнику Артуру и предупредил, что, возможно, потребуется его помощь. Но все пошло совсем не так, как планировалось. Как раз в тот момент, когда они с Радовым выходили из ресторана, у входа в отель резко затормозила хорошо знакомая Глухову вишневая «тойота» и из нее вышла высокая, модельной внешности, черноволосая дама в длинном лиловом плаще. Это была Марго, владелица модного салона, который был недавно открыт в центре Нижнего Новгорода, давняя знакомая и любовница московского генерала Наумова. Судя по тому, что генерал снял для нее в Москве квартиру и уже не только он к ней, но и она к нему наведывалась все чаще, женщина явно имела на него виды. И в этот приезд генерал, надо понимать, намеревался неплохо провести с ней время. Вслед за Марго, которая решительно направилась к губернатору, из машины вылез не кто иной, как редактор одной из самых популярных нижегородских газет «Горький-стрит» Алексей Пеночкин. Он был в строгом костюме, ярко-красной рубашке и при галстуке. — Марго, подожди! — крикнул он женщине. Но Марго, не обратив на окрик никакого внимания, подошла к Глухову и со всего размаху дала ему пощечину. Охранник Глухова, который, выходя из ресторана, чуть отстал, поспешно схватил ее за руки, а она вдруг закричала нервно и пронзительно: — Сволочь! Это ты! Ты все подстроил! Где он?! Где?! — Кто? — ошарашенно спросил Радов. — Молчи! И ты сволочь! Вы вместе это все подстроили! — продолжала кричать Марго. — Его отправили в Москву, — потирая покрасневшую щеку, пробормотал Глухов. — Как в Москву? — опешила Марго. — А как же я?.. Между тем вокруг стали собираться люди. Многие узнавали и Глухова и Радова. Всем было интересно, чем же окончится скандал. Охранник, который все еще боялся отпустить притихшую Марго, предложил: — Давайте, может, сядем в машину… Пеночкин, заикаясь, поддержал его: — Да-да, давайте поедем! — Куда поедем? — как-то обреченно спросила Марго. — Хочешь, поехали в «Боулинг»? — казалось бы, совсем не в тему спросил Пеночкин. Но все неожиданно его поддержали. Даже Марго кивнула и тихим мертвым голосом проскрипела: — Поехали. Охранник вопросительно взглянул на Глухова. Тот кивнул: — Отпусти. Пеночкин тут же подбежал к Марго и, приобняв ее за плечи, повел к машине. Через пару минут две «тойоты» — вишневая, в которой сидели Пеночкин и Марго, и черная, куда поспешили сесть Радов и Глухов с охранником, скрылись с глаз любопытствующей публики. За весьма модной вывеской «Боулинг» на современном, недавно построенном здании на окраине Нижнего Новгорода скрывался закрытый клуб, куда были вхожи только самые состоятельные и власть имущие нижегородцы, разумеется мужчины. Деловых женщин туда приглашали редко и только после согласования со всеми членами клуба. Клуб, сначала полуподпольно, появился еще в лихие девяностые и до последнего времени располагался в исторической части города. Но когда туда зачастили гости из Москвы, по их просьбе Глухов построил отдельное здание на окраине. Здесь были и тренажерный зал, и боулинг, и небольшой ресторан с компактным танцполом, и сауна с бассейном, и отдельные номера, и три каминных зала. Главное же, что привлекало сюда и местных, и московских авторитетных в разных сферах деятельности людей, — это абсолютная конфиденциальность. В здании было несколько отдельных входов, и при желании можно было уединиться как с партнером по бизнесу или необходимым для дела хотя бы и криминальным авторитетом, так и с любовницей. Руководство клуба весьма предусмотрительно в качестве обслуги пригласило работать в клубе парней и девушек из разных южноазиатских стран. Они практически ничего не понимали и поэтому никак не могли ничего никому рассказать. Зато следили за чистотой и тщательнейшим образом выполняли все просьбы и желания клиентов, например могли помыть особо уставшим ноги или сделать профессиональный массаж. И при этом всех и всегда они встречали и провожали с улыбкой. Как только Марго дала согласие ехать в клуб, Глухов перезвонил его директору и попросил расчистить территорию. То есть в клубе к их приезду не должно было остаться ни одного человека. Но когда они туда подъехали, прямо на пороге их встретил не кто иной, как Шрэк. Этот неприятный, но теперь имеющий абсолютную власть над Глуховым тип появился в его жизни сразу же после того, как он стал губернатором. Тогда, находясь в эйфории от сосредоточенной в его руках власти, Глухов принимал всех, кто записался к нему на прием, вникал в волнующие посетителей проблемы и каждому пытался помочь. Шрэк вместе с двумя своими охранниками вошел в губернаторский кабинет, когда рабочий день был уже окончен и Глухов собирался идти домой. Вслед за ним влетела секретарша и залепетала: — Я им говорила… Я их не пускала… Но Глухову достаточно было лишь взглянуть на так нагло вошедших к нему в кабинет людей, чтобы понять, что таким время приема не назначают. Они сами приходят туда, куда хотят, и тогда, когда они считают нужным. Шрэк, не представляясь, с ходу обозначил сферу своих интересов. И подсказал Глухову, где в его городе пролегают и могут пролечь золотые жилы. Он со своей стороны обещал создать для Глухова надежную «крышу». — Ты понял, что у меня в этом городе все схвачено, — сказал он, сразу перейдя на «ты» и цинично улыбаясь. — А значит, тебе будет обеспечена гарантия полной безопасности. Возьмешь на службу охранниками пару моих человечков и будешь в шоколаде. — Прости, а как к тебе обращаться? — рискнул поинтересоваться, тоже перейдя на «ты», Глухов. — Тимофей Шаврин, — пожал плечами действительно до безобразия похожий на героя только тогда входившего в моду мультфильма нежданный гость. — Хочешь узнать обо мне поподробнее — спроси у своих шавок, пусть донесут. Я ничего против не имею. Судя по выставленным напоказ наколкам на руках и волосатой груди, Шрэк был весьма признан- ним в определенных кругах «авторитетом», и, надо отдать должное ему и его команде, действительно до последнего времени Глухов чувствовал себя в полной безопасности. А недавнее нападение можно было бы считать случайностью или… или слишком профессионально для местных сработанной акцией. Однако мирное сосуществование предполагало абсолютную прозрачность всех действий Глухова и его команды. Шрэк так или иначе контролировал, с кем, когда, где встречался Глухов, о чем договаривался, какие деньги получал и куда их вкладывал. Им был оговорен конкретный процент от всех денежных поступлений. И раз в месяц Глухов сам лично перечислял на определенный счет солидную сумму денег. Глухов не любил играть вслепую, и поэтому через пару дней после неожиданного визита Шрэка он вызвал начальника МВД и попросил его предоставить ему информацию на Тимофея Шаврина. Как оказалось, будучи коронованным «вором в законе», Шаврин теперь занимался вполне легальным внешне бизнесом — услугами его автомастерской пользовались самые продвинутые нижегородцы. И при этом еще до прихода Глухова держал в страхе не только город, но и область. Поговаривали, что предшественник Глухова умер не своей смертью из-за того, что решил, не поделившись, прикарманить какую-то весьма солидную сумму денег. Глухов за все время своего нахождения у власти был со Шрэком предельно честен и особо не влезал в проводимые им махинации, а жалобный стон бизнесменов, обращавшихся к нему с просьбой установить справедливость, умело микшировал. А когда кто-то написал в Москву и наводить в регионе порядок приехал сам генерал ФСБ Наумов, губернатор Глухов по совету, а точнее, приказу Шрэка предложил тому такую сумму да еще пакет акций одного из самых прибыльных предприятий, что генерал не смог устоять. И после этого, связанные одной цепью, они проворачивали весьма прибыльные делишки. Куда бы ни обращались за помощью простые граждане, губернатор Глухов всегда выходил сухим из воды, а «жалобщик» через некоторое время или разорялся, или вообще погибал при странном стечении обстоятельств. Виновных не находили, но зато газеты и местное телевидение долго мусолили мысль о том, что гибель того или иного бизнесмена, банкира или, казалось бы, простого, скромного нижегородца не случайна, что он пытался противостоять местной мафии и искал правду даже в Москве. «Когда же наконец наша доблестная милиция наведет порядок в городе?! Когда преступники будут наказаны?! Почему наши органы бессильны в борьбе с организованной преступностью?!» — восклицали журналисты, часто даже не осознавая, что тем самым нагоняют не просто страх, но ужас на простых граждан. В общем, увидев Шрэка у входа в «Боулинг», Глухов, да и Радов поняли, что их не ждет ничего хорошего. — Есть разговор, — жестко сказал Шрэк. — Мы не одни, — замялся Глухов, кивнув головой в сторону подъехавшей вишневой «тойоты», за рулем которой сидел редактор Пеночкин. Шрэк присмотрелся и присвистнул: — О, как говорится, на ловца и зверь бежит! Писака нам тоже нужен будет. Но позже! Пеночкин, который тоже, очевидно, заметил Шрэка, притормозил, но, похоже, не спешил вылезти из машины. Зато Марго выскочила буквально на ходу и, несмотря на высокие каблучки, рванула к Шрэку и, ухватив его за распахнутую на груди куртку, чего тот никак не ожидал, принялась трясти его, то и дело выкрикивая: — Это ты его завалил?! Уррою!.. — Тихо, ты… — пробормотал Шрэк, и тут же как из-под земли выросли два здоровых амбала-охранника, которые попытались оттянуть от него Марго. Однако дамочка начала брыкаться, кусаться, царапаться так, что один из охранников даже достал для острастки пистолет. Только это чуть остудило Марго, она вдруг затихла и разрыдалась. — Скажи, чтобы меня отпустили. Я уже все… — пробормотала она, всхлипывая. — Ладно, отпустите, — кивнул Шрэк и, обращаясь к Марго, спросил: — Ты че, всерьез думаешь, что это мы твоего московского папика пришили? Да он нам больше, чем тебе, дорог был. — Да знаю я вас! Вы за копейку удавитесь! — опять начала заводиться Марго. — Детка, уймись! — хохотнул Шрэк. — У тебя проблемы, и у нас проблемы… — Что ты понимаешь! Я любила его! — воскликнула Марго. — Гарик, — подозвал Шрэк одного из своих охранников, — помоги девушке расслабиться! — Понял, — кивнул черноволосый супермен, беря женщину под руку. Марго вздохнула и, ни слова больше не говоря, пошла вместе с охранником в здание. — Ладно. И мы пошли. Нечего на улице стоять! — сказал Шрэк. В одном из вип-каминных залов уже был накрыт столик, на котором стояли дорогой коньяк, водка, канапе нескольких видов, тарелки с мясным и рыбным ассорти, овощами и фруктами. — Ну что ж, твои люди к встрече московского гостя классно приготовились, — пожал плечами Шрэк, усаживаясь в самое мягкое кресло. — Меня ты никогда так не встречал! — У меня помощник новый… — попытался уйти от ответа Глухов. — Да ладно, не юли! Для нас этот генерал тоже потеря потерь! — сказал Шрэк, откупоривая и разливая коньяк, и, заметив, что ни Глухов, ни Радов с Леночкиным не решаются сесть к столу, пригласил: — Да что вы там топчетесь! Садитесь, помянем нашего общего друга и помощника и обмозгуем, как нам действовать в предложенных обстоятельствах. Все подсели к столу.