Те вошли в зал и сели в кресла. Из холла был виден довольно большой, празднично сервированный стол. Там стояли фрукты, бутылки с шампанским, водкой, другими напитками, изысканные закуски. Но из зала не доносилось ощущения праздника. Там витало что-то зловещее. С улицы послышался гудок автомобиля. Шрэк глянул на экран видеонаблюдения и пробасил в микрофон: — Там темно, я ни фига не вижу. Но если ты кого-то с собой привез, на фиг высаживай! И никаких глупостей! У нас в заложницах твоя Мила. — Какая Мила? — не сразу понял Глухов. — Какая-какая! Любовница твоя. — О боже! — воскликнул Глухов. — И к тому же беременная. У вас с ней должен будет родиться сын, — продолжал Шрэк. — Если не веришь, она тебе сейчас все сама об этом скажет! С этими словами Шрэк повесил трубку домофона, набрал номер Глухова на своем мобильнике и распахнул дверь одной из боковых комнат. Глеб увидел привязанную к стулу красивую девушку, чей рот был заклеен скотчем. Шрэк, подойдя к ней, освободил рот и приказал: — А ну, подай голос! — Глухов, миленький! Спаси меня! Они меня убьют! Они убьют нашего ребенка! Повисла мертвая тишина. Глеб мгновенно оценил ситуацию. Он заранее подумал о дочери и жене Глухова, но не догадался, что Шрэк возьмет в заложники его любовницу. То есть нужно было спасать несчастную женщину. Однако Шрэк, будто чувствуя что-то неладное, не отходил от Милы ни на шаг. Но тут из зала выбежал тот самый милиционер-водитель, который возил Потапчука, и выкрикнул: — Скорее, скорее сюда! Шрэк, не выпуская из рук трубки телефона, побежал в зал. Часы пробили половину восьмого, и в тот же миг зал вздыбился взрывом. Глеб упал на пол и увидел, что рядом с ним лежит тот самый милиционер-водитель. Глеб хотел приподняться, но милиционер указал взглядом на входную дверь. Она распахнулась, и в холл вбежали охранники. Слепой сокрушенно качнул головой и снял их несколькими выстрелами. Милиционер, ставя свой пистолет на предохранитель, удовлетворенно кивнул. — Вот теперь можно встать, — сказал он. Когда Глухов вбежал в холл, зал полыхал, а Слепой уже выносил на улицу Милу. — Она жива?! — взвизгнул Глухов. — Идите в машину, — сухо приказал Слепой. Глеб устроил Милу на заднем сиденье глуховской машины и, прежде чем сесть в нее, осмотрел двор в надежде заметить водителя-милиционера, который, как он догадался, успел раньше его подложить взрывное устройство. Но парня нигде не было. — Ну что, поехали? — спросил Глухов, весь дрожа не то от страха, не то от холода. — Поехали, — кивнул Глеб и набрал номер МЧС. Хотя и прошли дожди, оставалась опасность, что огонь может перекинуться на лес. О погибших людях Глеб старался не думать. Хотя, прочитав компромат, который собрал журналист Котов на каждого из тех, кто сотрудничал со Шрэком, он понимал, что все эти люди заслуживают самого жестокого наказания. Чем измерить горе матерей, детей которых посадили на иглу с подачи владельца ночного клуба «Аватар»? А кто утрет слезы девочек, которые, как мотыльки на огонь, летели в фиктивные модельные агентства, которыми заправляли «мамки»? Многие из товарищей Шрэка отсидели по сроку, а то и по два и все равно продолжали заниматься преступным бизнесом. В общем, правильно говорит народная мудрость: горбатого лишь могила исправит. Эпилог В Москве все было… как в Москве. И хотя стояла середина зимы, по-осеннему шел дождь, было сыро и слякотно. Потапчук уговорил-таки Слепого отметить успешное окончание осенней операции в одном из тихих местечек. В кафе действительно, считай, никого не было. Можно было без оглядки на соседей выпить коньяку и поговорить. — Ты до сих пор на меня обижаешься? — спросил Потапчук, кривя в улыбке губы. — А ты как думаешь?! — пожал плечами Глеб, делая вид, что он действительно сердится. — Яс таким трудом несу эту самую чудо-бомбу в дом, а тут оказывается, что бомба уже подложена и даже запланировано, когда она должна сработать. — Я подстраховал тебя, мне не хотелось, чтобы ты рисковал собственной жизнью. Ты же сам знаешь, подобные операции проводятся не только для того, чтобы очистить город от нежелательных элементов, но и для устрашения всех остальных. — И вы уверены, что при новых губернаторе и мэре не появится другой Шрэк? — Разумеется, не уверен. — Но в чем же тогда смысл подобных чисток? — Думаю, в том, чтобы перетряхнуть власть на местах. — Ну, если только так… — Вообще-то я уверен в том, что коррупция в России неискоренима. Потому что носит системный характер, основанный на личных, родственных отношениях. И помочь может лишь смена власти, частая смена власти. — Не спрашивал раньше, — улыбнулся Глеб, — но все же интересно: а как с той арабкой, Фатимой, с ее любовником, взяли вы их? — Взяли… Легко сказать. И что бы мы им предъявили в качестве обвинения? Что они вывозят за рубеж какие-то стекляшки? Кто докажет, что это дорогущая оптика? Как оказалось, у нас в стране не осталось ни одного специалиста, способного объяснить, для чего и как такие вещички применяются, — пожал плечами Потапчук. — И что, вы их вот так вот, с миром, отпустили? — удивился Глеб. — Да. Но за рубежом не выпускаем из вида. Хотим таким образом выйти на спецов. А карта да, карта заработала. — В смысле? — Картой, которую ты мне передал, теперь занимается депутат Трофимов. Он-то этих спецов, думаю, из-под земли достанет. И организует какое-нибудь дельное производство. Я его давно знаю. Дельный мужик. — Да, мне он тоже показался дельным, — кивнул Глеб. — Кстати, тебе девушки через Трофимова привет передавали. Экскурсоводы. Это он так понял, что тебе. Говорили, рыцарю на байке. — Наверное, теперь, при новой власти, байкерские съезды там проводить не будут, — вздохнул Глеб. — Ну почему? Думаю, будут. И ты еще своего Глеб Глебыча туда свозишь! — А как Глухов? — спросил Глеб. — Глухов свое получил. С конфискацией. Дом его жалко. По словам Трофимова, шикарный дом. Его новая власть епархии передала. А там что-то не сложилось. И теперь вот зима, а такая домина неотопленная стоит, разрушается. — Трофимов на него небось лапу наложит? — предположил Глеб. — Не знаю. Может, ему и удастся. Только, знаешь, Глеб, что-то мне кажется, что не в хоромах счастье. Слепой вспомнил Шрэков дворец, улыбнулся и кивнул, соглашаясь с собеседником.