Полет отнимал много сил, и спустя пару часов я была вынуждена спуститься с небес на землю. Во всех смыслах. Даже такие колоссальные драконьи силы имеют ограничения. Я спряталась под лапами громадной ели, где и уснула. Тепло, вкусно пахнет. Усталость и столько новых эмоций. Самое то состояние, чтобы поспать. Мне ничего не снилось. На самом деле снов не было уже давно, с тех пор, как начала путешествовать между мирами. Я скучала по ним, по этим странным и неправдоподобным историям, где можно творить все что угодно, и не нести за это никакой ответственности. В жизни так поступать нельзя. Каждое действие надо выверять, чтобы потом ответным не ударило. Утро прошло спокойно. Я позволила себе вдоволь поваляться на опавшей хвое, которая приятно покалывала тело. Расплата пришла чуть позже: эти же хвоинки забились в волосы, расчесать которые без гребешка оказалось весьма нелегкой задачей. Николь, которая сбежала из подземелий дроу вряд ли бы заботила такая мелочь, как собственный внешний вид, но нынешняя я вновь начала чувствовать себя леди. А приходить в неподобающем облике крайне неправильное поведение. Я волновалась. Даже если она и причастна к рождению, как отнесется Корнелия к моему визиту? Хотела ли она, чтобы я узнала правду от нее? И простит ли она мне мое знание? А может и вовсе откажется принять после всего того, что сделал Дрейк? Что тогда? Куда идти? Было мучительно волнительно думать об этом, вынимая хвоинки по одной. В конце концов, пришла к выводу, что лучше узнать все самой, чем мучиться в неизвестности. Я выпустила свои крылья и взлетела над лесом. Места оказались знакомыми, пешком отсюда до поместья не больше четырех часов, это если не сильно спешить. Я вышла на тракт и медленно побрела в сторону… дома? Да, наверное, именно это место я до сих пор считаю своим домом. Каждый шаг был тяжелее предыдущего. Я не устала. Просто боялась, что меня не примут. Это был бы самый ужасный удар. Не столько по самолюбию, сколько по чувствам. Я была очень привязана к Корнелии, хоть и успела позабыть об этом за годы рабства. Все произошло так стремительно: продажа, освобождение, побег… Я полностью запуталась во всем происходящем. Старые чувства пытались вытеснить навязанные Дрейком, от этого кружилась голова. Я не хотела быть чем-то, кроме себя. Но кто она такая – я? Я не знала ответа. Мимо проезжали крестьяне на телегах. Они предлагали подвезти меня, но я отказывалась: это мой путь, я должна пройти его сама, в одиночестве, и расставить все внутри по полочкам. Солнце перекатилось за середину небосвода. Теплый летний ветер трепал мои распущенные волосы, а я упрямо шла вперед. Обувь, подаренная богиней, была не по размеру и чуть натирала ноги. Это было забавно. Казалось бы – всемогущее существо, чего ей стоило создать обувь мне впору? Но нет, она жила намного честнее некоторых смертных. Дала то, что было. А я не отказалась, идти босиком по мощеной дороге сейчас было бы сущим мучением: камни прогрелись и запросто могли бы оставить ожог на ступнях. Я утонула в своих мыслях, перебирая ногами. Так и вышла к воротам поместья, сама не заметив, как быстро пролетели несколько часов. Замерев в нерешительности, рассматривала ковку. Она была весьма искусной, но я не обращала на это раньше внимания. А если приглядеться, то можно заметить, как из розовых плетей складывается силуэт дракона. – Чего встала, оборванка, иди отсюда! – услышала я почти забытый голос и была готова разрыдаться от счастья. На воротах все так же стоял Север. За годы моего рабства он успел ссутулиться, по его некогда прекрасному лицу пролегли первые ниточки морщинок, а волосы тронула седина. Но глаза мужчины остались по-прежнему яркими, удивительными. В детстве я долго могла играть с ним в гляделки, разглядывая эти два блюдца необычного орехового цвета. Сам Север говорил, что это наследие эльфийской крови, мол какая-то из его пра-пра-прабабок понесла от эльфа. В детстве мне было все равно, да и сейчас, пожалуй, тоже. Я просто безумно рада его увидеть. – Север? – неуверенно спросила, готовая отскочить в любой момент. Корнелия была доброй, и наше поместье часто осаждали бедняки. Только они не понимали, что невозможно быть вечно добрым к тому, кто садится тебе на шею, свесив ноги. На этот случай у Севера было ведро с водой. Промоченные до нитки, попрошайки спешили восвояси. Леди давала работу, могла оплатить лечение, накормить детей… но не потакать бездельничеству взрослых. – Я не знаю, откуда вам известно мое имя, юная леди, но госпожа Корнелия не собирается оплачивать ваши счета из-за вашей лени. Я засмеялась в кулачок. Он был таким забавно-высокомерным, когда общался с теми, кто ниже его по статусу. Похоже, власть портит даже самых хороших людей. – Открой ворота, Север. Я пришла домой, – улыбнулась, в слабой надежде что он узнает меня. Но нет, зря… Меня окатили ледяной водой. Дракон внутри недовольно зашипел, и я еле успела сдержать порыв броситься на верного стража. Завела руки за спину, пряча превратившиеся в когти ногти, я обиженно посмотрела на Севера. Неужели не признал? – Не узнал, старый друг, да? Что ж, все мы меняемся со временем. Я, пожалуй, не исключение. Передай Леди Корнелии что у ворот стоит ее приемная дочь Николь. Приосанилась, пытаясь показать, что я имею право пройти. Но страж лишь что-то пробурчал себе под нос. – Жди здесь. И моли богов, чтобы твои слова были истиной. Леди страшна в гневе. Мне почудились какие-то нехорошие нотки в его голосе. Неужели его доброе сердце успело зачерстветь? Я прислонилась к колонне, подставляя солнечным лучам свое мокрое платье. Конечно, заболеть от такой мелочи я не могла, но… все равно это было неприятно. И достаточно унизительно. Я видела эти презрительно-любопытные взгляды. Да не оборванка я! Я леди, я тут живу… ну… жила раньше, просто так вышло. Ожидание затягивалось. Если бы наш дом не находился на оживленной улице, я бы давно сняла мокрый лен и отогрелась. Чувствовать себя лягушкой с коченеющими конечностями мне совершенно не нравилось. Но такое поведение породило бы огромное количество вопросов, а если еще на стражу города нарвусь – тогда не только неприятности будут, но еще и Корнелия огорчится. Наконец я услышала знакомый стук каблучков. У Корнелии была особая неповторимая походка. В ней будто бурлила энергия, нет-нет женщина порывалась сорваться на бег, отчего два удара каблучками были очень резкими. Но потом она брала себя в руки и шагов десять шла ровно. Впрочем, надолго ее не хватало. – Леди, не надо так спешить. Это всего лишь самозванка, вы же сами сказали, что ваша приемная дочь погибла… В сердце больно кольнуло. Неужели… Неужели она похоронила меня? Зачем? За что? Ветер принес тоскливый ответ: – А что я еще должна была сказать? Вы все слишком любили ее. Если бы оставался хоть какой-то призрачный шанс, вы бы грустили дольше, осознавая свою никчемность, неспособность ей помочь. А так – умерла, и дело с концом. Захотели погрустить – пришли к могильному камню. И все. Что бы с вами стало за эти десять лет, знай вы правду и переживая вместе со мной! – Правду, леди? – голос Севера звучал взволнованно. – Да, правду. О том, что мою дорогую дочь похитили дроу и сделали рабыней. Ты думаешь я не пыталась ее выкупить? Конечно же пыталась! И каждый раз они назначали цену, которую я не могла заплатить. Они хотели, чтобы я отдалась к ним в рабство вместо нее, но я не могла… Они были близко, и я неуверенно выглянула из-за колонны. Корнелия была все так же прекрасна, будто и не было этих бесконечных лет рабства. Женщина замерла, неверяще смотря на меня. – Николь? – спросила она и побежала ко мне. Узнала, не могла не узнать, ведь она видела меня не так давно. Корнелия повисла на воротах, протягивая ко мне руки. Ключи были только у Севера, хозяйка дома не носила их с собой. И сейчас ей отчаянно хотелось до меня дотронуться, я видела это в ее прекрасных фиолетовых глазах. Она расплакалась, прося Севера поторопиться, а я стояла по другую сторону, ощущая прикосновения холодных тонких пальцев к щеке. Да, она всегда холодная и бледная. Только глаза выделяются. Корнелия была альбиносом. В детстве мне казалось это безумно красивым. Когда я подросла, поняла, сколько неприятностей это ей причиняет. Хотя с ее положением эти “неприятности” легко переводились в разряд неудобств, но все-таки… Чем больше ты похож на остальных – тем легче тебе жить. – Николь, девочка моя любимая! – она крепко обняла меня, стоило воротам приоткрыться. Я почувствовала ее чуть теплое дыхание на макушке и едва не расплакалась. Я скучала! Скучала по этой идеальной женщине, которая заботилась обо мне. – Я тоже скучала… мама, – улыбнулась, заглядывая в ее глаза. Понимала, как она скучала все это время и решила дать ей время немного успокоиться. Хотя единственное, чего я сейчас отчаянно желала – теплая ванна. И чай, несколько чашечек ее замечательного чая, чтобы отогреться изнутри и снаружи. – Мама? – удивленно переспросила она, заглядывая в мои глаза. Точно, я же раньше так к ней никогда не обращалась. Всегда подчеркнуто вежливо “леди” или по имени… Надо же было так глупо проколоться, выдать то, что я знаю ее секрет. – Так ты… тебе рассказали? – прошептала она, заглядывая в мои глаза. Я кивнула, отворачиваясь. Возможно, она хотела раскрыть мне все тайны сама, а я лишила ее этого удовольствия. Корнелия прижала меня к себе и поцеловала в макушку. – Ну и хорошо. Пойдем в дом, Север облил тебя, замерзнешь еще. Сейчас погреем воды, наберем ванну. А пока ты будешь отдыхать, я распоряжусь по поводу ужина. – Уже замерзла, – улыбнулась, прижимаясь к ней. Сложно было поверить, что она приняла меня так легко. Словно я вышла погулять на пару часов, не больше. Спокойствие, безграничное и всеобъемлющее охватило меня, как и много лет назад. Она была моей защитницей, она никогда меня не предаст. Тогда это ощущение было на уровне интуиции, сейчас же я была уверена: она слишком многое отдала ради того, чтобы я жила. И она не позволит мне умереть. – Тогда быстрее в дом. Помнишь еще, где твоя комната? – теплый, ласковый, бархатный голос… – Конечно помню! – радостно отозвалась, целуя ее в щеку. – Тогда вперед! Не в силах отказать себе в удовольствии, сорвалась в бег и понеслась к дому. Мимо сада, из которого меня украли, мимо пруда с золотыми рыбками. Я запоздало подумала о том, что для слуг, как и для Севера, я буду всего лишь оборванкой. Но это сделало игру для меня еще интереснее. Я замедлилась и стала красться. Все-таки уроки Дрейка были полезными. Я легко скрывалась от прислуги, ныряя в тени или сворачивая в маленькие подсобные помещения, пряталась за шторами. Моя комната была на третьем мансардном этаже. Комнатой ее назвать по правде было сложно: огромное помещение, не разделенное стенами. Оно занимало всю площадь дома. Чтобы туда попасть, нужно было взобраться по веревочной лестнице. Ванна моя была на втором этаже, потому что таскать ведра с водой под крышу было тем еще удовольствием. Наверху все было так же, как и во времена моего детства. Кровать с балдахином, прикрепленным к крыше. Мягкие пушистые ковры глушили шаги. Немного пахло пылью. Я подошла к окну и распахнула его. Старая вишня, что росла под ним, вытянулась. На ее тоненьких веточках висели пока еще зеленые ягоды. Я понимала, что Корнелия надеялась, что вернет меня быстрее. Поэтому она старалась сохранить здесь все так, как было. Но природу не остановишь. Она рвется вперед, растет, цветет! И это прекрасно, что жизнь не заканчивается даже если достать один из винтиков. Подошла к кровати, с огорчением осознавая, что больше мне на ней не спать. Я вытянулась за эти годы. Тут или калачиком свернуться, или ноги свисать будут. На полках сидели куклы и звери. Они уже тоже… не нужны. Не мне по крайней мере. Я стала слишком жестокой и смертоносной. У меня нет потребности кому-то поплакаться перед сном, разыграть сценку. Я выросла, той маленькой девочки больше нет. – Ты изменилась, – услышала голос за спиной и резко обернулась, готовая вновь сражаться за свою жизнь. Но нет, нужды не было. – И как тебе? – с интересом спросила, подходя к люку в полу и помогая Корнелии забраться наверх. Эх, а раньше она без приглашения не заходила! Это было мое маленькое детское логово, высокогорная неприступная крепость. – Не так, как я мечтала, определенно. И совсем не так, как я думала. Ты стала сильной, – она завела мне за ухо выбившуюся прядь. – А ты так и не сняла эту мокрую тряпку. – Эй-эй, потише. Эту тряпку мне дала сама Видящая, – в шутку ответила я, но по лицу Корнелии пробежала тень. – Ты чего? – Значит, это она раскрыла тебе мои тайны? Ах она негодная девчонка! Ну ничего, я ей еще покажу! Вот снесу ее храм! Я засмеялась. Впервые видела мать такой: импульсивной несдержанной девочкой, которая хочет расцарапать лицо обидчику. Леди так себя не ведут. – Нет, она здесь ни при чем. А вот Алистору ты лицо не расцарапаешь. Она сжала кулачки и с вызовом посмотрела на меня. Признаться, я даже испугалась. Было в этом жесте, этой горделиво вытянутой спине что-то властное и пугающее. – Ты пришла сюда, чтобы делать мне больно? – она поджала губы, и я с удивлением поняла, что она вот-вот расплачется. Я приблизилась к ней и обняла, поглаживая по голове, как маленькую девочку. Да, ей действительно могло быть очень плохо. Столько лет, а поговорить не с кем. Да еще и воспоминания о трагедии. – Успокойся, мама. Я дома… Все будет хорошо. Я верну дядюшку и отомщу Камелии за то, что она сделала с тобой… и пыталась сделать со мной. – Она и до тебя успела добраться?! Стерва! С… – Успокойся. Меня спасли, все в порядке. – Ты не представляешь, с кем связываешься, Николь, – прошептала Корнелия и разрыдалась. Оставалось лишь обнять ее и дать проплакаться. Слезы – лучший способ высказать то, на что не хватает слов.