– Как ты? Шведов склонился прямо к ее лицу. Она открыла глаза и очень близко увидела его заросшую темной щетиной щеку. Он, кажется, о чем-то ее спросил? Она открыла рот, чтобы ответить «хорошо», и вдруг все вспомнила. Господи Боже! К ногам твоим припадаю! Глафира затряслась и, наверное, снова потеряла бы сознание, но Сергей не дал. Он обхватил ее обеими руками, крепко и сильно сжал и стал шептать какие-то слова. Что-то вроде «тихо», «успокойся», «я с тобой»… Она не понимала смысла, но его мягкий голос постепенно привел ее в чувство. Глафира заплакала. – Так что, говорить она может? Показания нужно снять. К ним подошел румяный Мишуткин и, наклонившись, предупредил: – Мне некогда вообще-то. Глафира оторвалась от Шведова и спросила: – Они мертвые? – Кто? – удивленно ответил ей Мишуткин. Неужели Бартенев и Стас живы? – Если вы о племяннике, или кто он там, то да. Мертв. – А профессор? – костенея от ужаса, спросила она. – Жив пока. Увезли в госпиталь. – А что с ним? – А вы не знаете? Глафира покачала головой. – Ударился об пол. Пока без сознания. Может, в коме. – Он ранен? – Нет. На теле повреждений не обнаружено. Кроме как от падения. – А Стас? – Ну… тут без вариантов. – Без каких вариантов? – не поняла Глафира. – Что непонятного? Убит ударом в живот. Предположительно, колющим предметом. – Рана ножевая, – сказал вдруг Шведов и успел подхватить ее голову. Снова адекватно воспринимать действительность она стала, когда Сергей приподнял ее повыше, усадив на диване, и принес горячего чаю. Глафира пила вкусно пахнущий напиток и пыталась уложить в голове все, что произошло. Сильно мешало то, что по дому, громко переговариваясь, ходили полицейские. Что-то трогали, открывали ящики шкафов, фотографировали. Только когда они уехали, Глафира наконец обрела способность думать. Итак, преступники вернулись. Сначала позвонили Сергею, потом ей. Когда они ушли, ворвались в дом и убили сначала Стаса, а потом хотели и профессора, но не стали. Просто толкнули инвалидную коляску, думая, что старик умрет сам. Забрали письмо. Как-то нашли. – Ты знаешь, кто тебе звонил? – спросила она Шведова, который снова сел рядом. – Кимыч. Врач из военного госпиталя. Нужно было срочно пройти МРТ. Вообще это не очень долго, я быстро управился. – И что? – Вернулся и… все увидел. Сначала подумал, что ты… и тебя… тоже. – Я опоздала. – А что случилось? – Позвонил сосед. Сказал, что к Моте приехала «Скорая». Было только семь. Я Стаса разбудила, попросила за профессором приглядеть и побежала. – А что с Мотей? Глафира посмотрела ему в глаза. – С Мотей все в порядке. Никакой «Скорой» не было. Шведов поставил кружку на пол и повернулся к ней всем телом. – Значит, тебя выманили, чтобы не мешала. – Тебя тоже. – Нет, звонок был настоящий. Шведов задумался на минуту. – Выходит, кто-то наблюдал за домом. Увидели, что я вышел, позвонили тебе… – А Стасу? Ему тоже? – Возможно. Его выманить не удалось, но ждать они не могли. Когда еще представится такой удобный случай! – Бедный мальчик. Наверное, пытался защитить профессора. Или просто прибежал на крик. Олег Петрович, конечно, не мог сопротивляться, но мне почему-то кажется, что он до последнего не признавался, где спрятал письмо. Тогда они его… просто толкнули. От бессильной злобы. – Подожди. Ты хочешь сказать, что письма они не нашли? – Я… не знаю. Нет. Нашли. Иначе не ушли бы. – А ты никого не видела, когда пришла? Глафира закрыла глаза, восстанавливая в памяти события. – Когда я пришла, дверь была открыта. В доме тихо. Нет. Никого не было уже. Значит, письмо все-таки у них. Как же они узнали, где тайник? А может, все-таки не нашли? Как узнать? – Пошли со мной. Сможешь? – вдруг сказал Сергей и посмотрел встревоженно. Нет, для человека, пережившего стресс, она выглядит неплохо. Бледненькая просто, но соображает уже хорошо. Если будет что-то делать, быстрей оклемается. Глафира попробовала подняться. Голова немного кружилась, но тело перестало бастовать и слушалось. – Осмотрим кабинет. Вдруг заметим то, что не увидела полиция. – Это ты их вызвал? – Да. Быстро, кстати, приехали. Как будто ожидали. Они поднялись по лестнице, и первое, что увидела Глафира, – профессорское кресло. – Не стали его забирать. Сказали, что в больнице не понадобится, – торопливо сказал Сергей, увидев, что у нее застыло лицо. Она прошла, села на диван и стала смотреть. С виду вроде бы все на своих местах. Следов хаотичных поисков не видно. То ли письмо спрятано не в кабинете, то ли они точно знали, где оно лежит. Но как такое возможно? А если профессор сам сказал? Сломался после убийства Стасика. Они достали из тайника письмо… но почему тогда оставили в живых Бартенева? Он же видел преступников? Или случайно жив остался? Кресло упало, он ударился головой и отключился. Они и решили, что старик умер. Проверять было некогда. Шведов осмотрел стол, прошелся по комнате, остановился перед креслом, долго смотрел, а потом перевернул так, как оно лежало, когда приехала полиция. – Зачем? – спросила Глафира, которую сразу замутило. Сергей не ответил, внимательно рассматривая обшивку и перекрестья алюминиевых трубок.