Все вздрогнули. В кухню ввалилось и шлепнулось посредине полубесчувственное тело трудяги Стасика. Мотя перекрестилась. – Чуть свет уж на ногах, и я у ваших ног, – пробормотал Олег Петрович, подкатил к телу и осторожно коснулся его колесом кресла. Стасик пошевелился, перевернулся на бочок и подложил под головушку сложенные ладошки. «Сплошное умиление», – подумала Глафира. – И что теперь с ним делать? – спросил Бартенев скорее самого себя. – Может, пледом его укрыть? – предложила Глафира, осознавая тщетность попыток достучаться до Стасикова сознания. – Еще чего! – вдруг веско заявила Мотя и поднялась во весь богатырский рост. – Нечего этому ендовочнику в чистом месте валяться. В два больших шага она дошла до сладко посапывающего Стасика, взяла его за шкирку и легко поволокла прочь. Онемевшие от такого подхода к решению проблемы Глафира с Бартеневым двинулись за ней. Мотя дотащила тело до гостиной и, вздернув, свалила на диван. – Авось не упадет, – сделала она вывод и пошла обратно, пробормотав совершенно незнакомое профессору слово: – Развисляй. Глафира улыбнулась. «Славная Мотя, что бы люди без тебя делали?» Ирка Титешница – Фирка, стой там и никуда не ходи! Я сама к тебе подъеду! Глафира повертела головой, пытаясь определить, откуда несется трубный глас подруги. Оказалось, она стоит на другой стороне Невского и обращается к ней с расстояния шестидесяти метров плюс тротуары, машины и пешеходы. Помахав рукой, Ирка бросилась куда-то в сторону и исчезла. Глафира была уверена, что та рванула к переходу и направилась в ту же сторону, но тут прямо перед ней остановилась белая «Ауди» и в открытое окно заорали: – Ну и куда ты поперлась? Я же сказала, стоять на месте и бояться! Тетенька, шедшая навстречу Глафире, выпучила глаза и замерла по стойке «смирно». – Да я не вам, женщина! Идите уже спокойно, куда шли! Ирка распахнула перед удивленной ее эффектным появлением Глафирой дверцу и снова заголосила на всю улицу: – Да залезай уже! Тут стоять нельзя! Глафира неловко плюхнулась на переднее сиденье. – Ну чё? Прокатимся? – довольная впечатлением, которое произвела на подругу, крикнула Ирка ей в ухо. – Поехали быстрей, а то народ пугается. Думает, воздушную тревогу объявляют. Ирка нажала на газ, «Ауди» недовольно фыркнула и двинулась с места. – Видала мою красотулю? – Видала. В лотерею выиграла? – Тобик подарил на день варенья. – Так он у тебя в ноябре. – А ему вовсе не обязательно об этом знать. – Ну ты даешь! – рассмеялась Глафира. – Именно за это подарки и получаю! – хихикнула Ирка. Глафира только головой покачала. Она вовсе не была ханжой и к цинизму подруги давно привыкла, но последнее время он зашкаливал. – Поедем поедим чего-нибудь? У меня с утра во рту, кроме… короче, ничего хорошего не было! – Давай в наше любимое! Крутя рулем и матерясь, как заправский водила, Ирка развернулась через две сплошные и вырулила на Дворцовую набережную. Глафира вцепилась в ручку над дверцей. – Ты сумасшедшая! Нас сейчас остановят! – Да двойную поздно заметила! Я же только второй день на колесах! Пусть останавливают! Тобик заплатит, если что! Глафира незаметно перекрестилась. В кафе было совсем немного народу, и их столик, сидя за которым можно любоваться на Неву, оказался свободен. Они заказали по большой чашке раф-кофе с карамельным сиропом и по кусочку дивного сливочного тортика. Великий пост закончился, худеть Глафире было ни к чему, а Ирке совершенно бесполезно, ибо сколько бы килограммов она ни набрала, все меркло перед ее бюстом шестого размера. Грудь Ирка сделала на деньги прежнего ухажера и считала это лучшей инвестицией в свою внешность. Мотя прозвала ее титешницей и каждый раз, когда Ирка грудью вперед заплывала в квартиру, фыркала. Мотя очень боялась, что эта ветрогонка и Глашу собьет с верного пути. – Фирка, мне надо с тобой посоветоваться, – с ходу начала Ирка. – Думаю сменить себе имя. – Зачем? – искренне удивилась Глафира. – Ну что у меня за имя – Ирка-дырка! Тобиас – человек солидный. Бизнесмен. К тому же почти иностранец. Я должна соответствовать. Посоветуй, что лучше: Ирма, Инга, Ия, Инесса или Изольда? Первую букву я решила сохранить, – пояснила она. Глафира растерялась. – Может, просто Ирэн? Ну, чтобы звучало как иностранное. – Ирэн Геннадьевна? Странно как-то. – Можно подумать, Изольда Геннадьевна лучше. – Точно. Про отчество лучше совсем забыть. Нужно придумать второе имя. Например, Роуз. Инесса Роуз Петрякова. Глафира прыснула. Ирка посмотрела с возмущением. – Так и знала, что ты все испортишь! – Давай лучше закажем йогуртовый чизкейк. Один на двоих, а? – примиряющим тоном предложила Глафира. – Давай. Я не наелась совсем. После чизкейка Ирка подобрела. – Ладно. Над этим вопросом я еще подумаю. Лучше расскажи, как твоя работа. Нравится? Глафира с готовностью стала рассказывать. Ирка могла нести что угодно, но она была хорошей подругой и умела слушать. Может быть, именно поэтому мужики всех мастей и липли к ней, как мухи. – Так, погоди-ка, я не поняла, – прервала она Глафиру, когда та с восторгом поведала ей, какое открытие они с профессором совершили. – Ты вроде сиделкой нанималась? То есть помыть, покормить, укольчик поставить, сказку на ночь почитать. А он из тебя пресс-секретаря сделал? – При чем тут пресс-секретарь? – Ну не секретаря, а ассистентку или аспирантку какую-то! А зарплату прибавил? – Да я сама предложила помогать в работе. Мне не трудно, наоборот, интересно даже. Все равно целый день у него дома. Чего просто так сидеть. – А ты не сиди! Ты лежи! Твое законное право! – Мне интересно. – А мне интересно, с какой стати этот старый хрыч эксплуатирует задарма рабочую силу в твоем лице! – Да чего ты городишь, Изольда! И не задарма, а за хорошую зарплату! – Не Изольда, а Ирма! – Ты же говорила – Инесса! – Фирка, не доводи меня, иначе я пойду и устрою твоему профессору полный аншлаг! Понял, наверное, что ты дура безответная и всегда рада помочь! Глафира посмотрела на пылающую праведным гневом Ирку и подумала, что ей очень повезло с подругой. Ну кто бы еще стал так ее защищать? – Давай по чашечке эспрессо? – предложила она. – Черт с тобой! Давай!