— Если ты несчастлива, скажи, ради бога. — Нет, ты просто нервничаешь из-за того, что считаешь, что не достоин меня — она хихикнула и поцеловала его в губы. На вкус она была, как текила, от неё пахло желанием и надеждой. В течение года он замечал в её взгляде презрение, когда наблюдал за ней. В ней замечалась какая-то снисходительность во время дегустации вин, презентаций книг, выступлений на выставках. Он слышал хихиканье, а она слышала крики в ночи. Но он терпел, потому что так надо. Ты же солдат, где твои яйца, соберись! Эти клоуны всегда начинали с одного и того же вопроса: — Так, чем ты занимаешься в армии? — Логистикой и снабжением — обычно отвечал он. Правду говорить он не мог. Интерес к нему падал, появлялась снисходительность, и Генри наблюдал, как они предсказуемо принимались за вино и сыр. Ему не было никакого дела до того, что эти идиоты думают о нем, но его волновало, что думает любовь всей его жизни. Она знала, что он занимается какими-то специальными операциями и негодовала. Но там, в Ки Уэсте, где закат, «маргариты» и длинные мягкие волосы, казалось, что всё в порядке и она рядом. Она прижалась к нему, они смотрели на закат, а дома его ждал ребенок, которого он хотел бы узнать получше. Он загнал свои сомнения поглубже, оградил их стеной и завесил тьмой. * * * Машина остановилась напротив казармы, в которой он жил вместе с тридцатью другими членами «Волков». Полковник Брегг прекратил ругаться, скорее всего потому, что оживленно переговаривался по рации с каким-то яйцеголовым из АНБ[2]. Структура командования всё усложнялась, но это было не ума Генри дело. Он вошел в по-спартански обставленное помещение и завалился на свою койку. Зал разделялся двумя рядами двухъярусных кроватей, на которых сопели и храпели солдаты. Он закрыл глаза. Голова гудела. Ему было жаль, но последствий было не избежать. «Если только… два самых жалких слова в любом языке мира. Если только что? Если бы Техас не решил выйти из состава Соединенных Штатов… если бы операция в Монтане прошла чуть иначе… если бы он не присоединился к «Волкам»… если бы мама не была столь безответственной, чтобы сбежать из семьи… если бы папа чаще бывал рядом, вместо того, чтобы строить крышу над моей головой… Если бы только что? Мир сложен и жесток и упрощаться не собирается. А ты собираешь волю в кулак и служишь». Генри сморщился от жалости к самому себе. Он предпочитал самоотрицание, самоконтроль и самоуверенность. Отец воспитывал в нем эти свойства с тех самых пор, как Генри научился ходить. Его новая семья, армия Соединенных Штатов только натренировала их. Военный опыт выработал в нем определенное личное кредо: «Меня можно убить, но невозможно победить». Он украл его из «Старика и море» Хемингуэя. Оно отражало его взгляды на жизнь. Сантьяго сражался за идеальную рыбу, сражался с акулами и временем, но даже в конце он не сдался. Он ушел непобежденным, потому что сам так решил. Быть готовым к новым вызовам. Каждый раз подниматься, брать себя в руки и сражаться до тех пор, пока отказом от продолжения не станет смерть. Может быть, если будешь достаточно дисциплинирован и подготовлен, сможешь дожить до почестей и наград. Но ты этого совершенно точно не добьешься, если будешь сидеть и жалеть себя, потому что пропустил красивый закат. Пропустил, потому что его краски затмила собственная тьма. Правильно сказал полковник Брегг. У него была какая-то серьезная неисправность и её нужно устранить. Страна, которую он любил, тоже была неисправна, но Генри был слишком опустошен, чтобы взвешивать все за и против и уснул. * * * Генри снилась операция «Снегоступ». В основном, всё происходило так, как и было на самом деле, за исключением нескольких деталей. Рельеф Монтаны был равнинным, земля покрыта снегом, всё вокруг было раскрашено палитрами белого и зеленого. Его контактные линзы были соединены с микрочипами, расположенными в шее. На приборную панель постоянно поступали свежие данные. Он мог переключаться с вида перед глазами на изображения со всех беспилотников в округе, а переключение с инфракрасного спектра на тепловой занимало лишь мгновение. Комплексная боевая система пехоты, или КБСП, позволяла поддерживать связь другими бойцами, с командованием, со всеми участниками операции. Экран показывал около трехсот людей в здании впереди. На башнях несколько стрелков и по периметру четверо. Остальные спали. В Монтане поддержка была не очень сильной, потому что операции внутри страны частенько проводились без участия Минобороны и правительства. Именно поэтому и была сформирована «Стая». Ещё более секретные, чем «котики»[3] или «Дельта»[4], «Волки» проводили операции на территории США, решали проблемы, которые не могли быть решены с помощью судов, местной полиции и СМИ. Любыми доступными способами они устраняли внутренние угрозы Америки. Данные из ФБР, МВД, ЦРУ, АНБ поступали в небольшое, не отмеченное ни на каких картах здание в Нэшвилле, штат Теннеси. По бумагам они принадлежали Национальной гвардии штата Теннеси. Воздушная поддержка обеспечивалась Ночными Охотниками[5], расположенными в Форт Кэмпбелл. Но чаще всего они добирались из Нэшвилла до Финикса, Нью-Йорка или Биллингза обычными авиарейсами, среди гражданских пассажиров. За два года с «Волками» Генри добирался до мест, где его хотели убить на подводной лодке, на сверхзвуковом самолете и парашюте. В Монтану они прибыли на модифицированных «Черных ястребах». Несколько миль они прошли пешком, пока не добрались до особняка. Периметр был мгновенно оцеплен. Беспилотники, каждый размером не больше шмеля, облетели особняк, залетели внутрь и показали абсолютно всё. Несколько залетели через систему вентиляции в подземное убежище, где группа мятежников собирала межконтинентальную баллистическую ракету. Правительство уже несколько лет продавало их компоненты гражданским. Это был целый комплекс строений, наверху располагались дома, в которых спали дети. — Жуки на месте — сообщил голос в голове. Сигналы передавались по беспроводной связи, которые дешифровались вживленным в голову Генри чипом. — Подтверждение получено. В наличии радиоактивные материалы, оружие и множество боеприпасов. «Вперед, сто метров» — сказал Генри, хотя, на самом деле, не говорил. Он подумал, а мысль была трансформирована в речь. Этот навык требовал постоянной тренировки. Но, в конце концов, он привык к этому и перестал чувствовать дискомфорт. От этой системы зависела его жизнь. — «Волк-один» готов — послышался голос. Генри пересек открытую местность. Он бежал в тишине, ничто не нарушало покоя окружающей местности. Снегоступы беззвучно скользили по земле. Двоих на башне уже сняли. Оружие солдат было оснащено глушителями и пламегасителями. «Волки» явились, чтобы убивать. Люди в доме проснулись и зашевелились. Они были предупреждены о нападении через собственные системы безопасности — датчики движения и давления и беспилотники. Из ближайшего здания вышли двое с оружием в руках. Генри выстрелил не прекращая движения. На каждого по короткой очереди. Глушитель пару раз издал короткий металлический кашель, в плечо ударился приклад полуавтоматической винтовки. Генри продолжал движение, включив тепловизор, чтобы видеть, что твориться за стеной впереди. Там сновали люди разного роста. Ещё несколько человек направились к двери. Генри упал на колено. 30 метров. Несколько человек появились в дверном проеме, стреляя во тьму. Вокруг Генри, словно злобные шершни, зажужжали пули. Он выстрелил, его поддержал товарищ сбоку, и они продолжили движение. Вышедшие люди умерли, едва они сделали несколько шагов. «Жуки готовы» — снова послышался голос в голове. «Отставить! Отставить!» — мысленно прокричал Генри. Они сами могли зачистить здания на поверхности. В жуках не было смысла. Их задачей было нейтрализовать угрозу и собрать данные о местных ополченцах. Детей здесь быть не должно. Беспилотники делали то, что умели. Убивали. Они все несли на себе заряд и быстро разбирали цели. Люди горели и кричали, иногда во сне Генри кричал вместе с ними. Ки-Уэст. Флорида. Воздуха в баллоне почти не осталось, да и сама Сюзанна заплыла уже слишком глубоко. «Стой на месте! Я за тобой столько проплыла, а ты не хочешь вести себя, как нормальный морской окунь? Повернись! Вот, так, смотри на меня». Огромная рыба зависла над нагромождением кораллов, грациозно повернулась и посмотрела на неё. Она гналась за этой рыбой от самого рифа и опустилась с сорока футов на глубину почти 140 футов. Любителям моря было всё равно за кем гоняться, будь то окунь или высунувший голову из норы угорь. В океане смерть была частью жизни, а на рифе и то и другое кипело в полную силу. Справа появилась стайка барракуд, похожих на торпеды с зубами. Легкую добычу они замечали издалека, и нет ничего легче, чем схватить раненую рыбу. Она этого уже навидалась. Эти сильные быстрые хищники атаковали практически мгновенно. Она надеялась, что они потеряют интерес, но барракуды продолжали кружить неподалеку. Не получится подстрелить окуня, навесить на крючок и дотащить до лодки. Одно мгновение и от рыбы останется только голова, если ещё повезет. Она ещё раз проверила уровень воздуха, посмотрела на барракуд и попрощалась с окунем. Сюзанна начала подъем на поверхность, позволяя давлению воздуха выталкивать себя. Она поднималась не торопясь, наблюдала, как вокруг неё кружатся пузырьки, слушала равномерное жужжание моторов и как скаровая рыба грызет риф. Она достигла якорной оттяжки и, прежде чем всплыть на поверхность стравила немного воздуха из баллона. Во время остановки она заметила, что запасов кислорода осталось всего 400 фунтов на квадратный дюйм. Сюзанна замедлила дыхание и посмотрела вниз, туда, где раскинулся риф. Она висела без движения, наслаждаясь удивительным чувством легкости и невесомости. И в этот момент она подумала о Генри. Она, несомненно, любила его. Но она не могла оставаться с ним. Когда он дома, он всегда задумчив. Он изменился. Когда он возвращался из длительных командировок, ещё в бытность рейнджером, его задумчивость была временной. Она терпеливо ждала и вскоре тьма внутри него рассеивалась. Но с тех пор, как он вступил в «Волчью Стаю» этого света становилось всё меньше и меньше. Наверное, он смирился с тем, чем занимается, но если так, он никогда ей не расскажет. Они перестали об этом говорить. Иногда он что-то рассказывал о своих коллегах, о том, кто и как смотрит на разные вещи, но он больше не рассказывал ей, где был и что делал. Их общение сузилось до ничего не значащих разговоров ни о чем. Это убивало их обоих. Она пыталась, что-то сделать, как-то направить Генри, но он, казалось, ничего не замечал. Он перепутал угрозы. Он считал, что это она закрутила интрижку, но настоящая проблема была в нем. «Стая» стала его любовницей, злой, жестокой, требовательной, занимавшей всё его внимание. Когда он возвращался, в нем было мало чего от настоящего Генри. Когда она окончательно поняла, что ничего не исправить, она подала на развод. Надежды больше не было. Всегда где-то будут какие-то проблемы, которые по кусочку будут разрушать его душу. Тем более, сейчас, когда страна стояла на пороге гражданской войны, будет только хуже. Чем бы он ни занимался, он перестал быть собой, а она останется с Тейлор. Сюзанна решила, что будет правильнее оформить разрыв официально. Он будет чувствовать себя преданным, но другого пути нет. Сюзанна поднялась на 15 футов перед последней остановкой, посмотрела на часы и на датчик кислорода. Скоро кончится. Поверхность светилась ярким светом, а волны были теплыми и нежными, она слышала, как вода бьется о борта лодки. Стайка барракуд следовала за ней, наблюдала с заинтересованным любопытством, а затем скрылась на глубине. ГЛАВА ВТОРАЯ. Непреодолимые противоречия Авиабаза «Мальмстрём». Монтана. Генри проснулся от знакомых звуков казармы и сел. Он открыл стоявший у края кровати ящик и достал свежий комплект формы. По общей связи ничего не передавали, но что-то определенно случилось. Ребята готовились к бою. Это было понятно сразу. Он пристегнул к поясу кобуру, с 9-мм «Береттой» с удлиненным магазином. На его разгрузке были дополнительные обоймы к 9-мм, а также увеличенные магазины к пистолет-пулемету Heckler & Koch MP7/10A4. Номексовый комбинезон защищал от ветра, холода и промокания, но при этом весил совсем немного. Он заправил его в ботинки. Генри пришел в себя и сконцентрировался. По карманам комбинезона были рассованы фонарики, дымовые шашки, карты, аптечки, глушители и пламегасители. Также он носил с собой прицелы для пистолет-пулемета. На левом бедре крепились свето-шумовые гранаты и три осколочных. Он не слышал никаких сообщений, но напряжение в казарме чувствовалось всей кожей. В рюкзаке он держал легкую палатку, скотч, спутниковый телефон, перчатки, сухпайки, полную флягу воды и запасные магазины. Вся эта гора обмундирования и амуниции казалась огромной, но, когда он был рейнджером, он таскал и побольше. Общий вес достигал 60 фунтов, и большую часть этого веса составляли обоймы с патронами. — Ух, ты, спящая красавица вернулась к жизни, — обуваясь, сказал Карлос. Он был самым здоровенным в отряде. У него была крепкая накачанная шея, руки, грудь, казалось, он качал даже веки. Генри был меньше, тоньше, всего 6 футов росту и 200 фунтов веса[6]. В отряд набирали людей средней комплекции. Здоровяки не могли подолгу держать ритм бега и нагрузок на тренировках. Карлос мог. — Что случилось? — Не знаю. Все куда-то бегают. А сообщений никаких. Не вижу Старшого, — Старшим, или Вожаком в отряде называли полковника Брегга. Это было ещё приличное прозвище. — Чего все так перепугались-то? — Волки никогда не собирались, пока им не прикажут и они никогда не готовились к операции без многочасовых брифингов и недельных тренировок. — Сеть бурлит, — сказал Карлос, глядя на Генри. — Скоро начнется война. Группа сенаторов и конгрессменов с юга встала и ушла с экстренного заседания Конгресса. С ними много западных штатов. — Святый боже! — воскликнул Генри. Он думал, Конгресс, несмотря на все разговоры, сможет разрулить ситуацию. — Именно. И если ты ещё не понял, мы находимся в западном штате. Монтане, в принципе, уже пофиг на Вашингтон. — А база?