Генри и Карлос пересекли улицу и пошли прямиком к главным воротам базы, подгадывая время так, чтобы пересечься с патрулем. Тем временем, Мартинез пробирался на базу с другой стороны. Собаки залаяли ещё, когда они находились вдалеке. Патруль неторопливо подошел к воротам. — Симмонс, — тихо произнес Генри, чувствуя неловкость. Он вышел на открытое пространство, прямо под прицелы. Прибор ночного видения не позволял разглядеть лиц, но, зато, отчетливо были видны лазерные прицелы, направленные ему прямо в грудь. Точно такая же точка плясала на груди у Карлоса. Собаки замерли в ожидании приказа напасть, издавая глухой рык. — Симмонс, — повторил Генри. — Это Уилкинс. Мы — то, что осталось от «Волков». Лазерные линии исчезли. Генри выдохнул. — Вовремя, — ответил Симмонс. — С возвращением. Мне приказали ждать вас со вчерашней ночи. — Отлично, — пробурчал Карлос. — К чему этот сарказм? С возвращением, «Волки». — И что теперь? — Доклад. И сходите в душ. Я вашу вонь даже отсюда чую. — Ничего не понимаю, — растерянно произнес Генри. — Война окончена, братан, — ответил Симмонс. — У вас оказались могущественные покровители. Капрал Симмонс и другой солдат, которого Генри раньше никогда не видел, проводили их с Карлосом в здание, где они бывали сотни раз — неприметное бетонное строение с аккуратной вывеской, на которой было написано просто «Служебная». Они прошли мимо газонокосилок, полок с инструментами. В воздухе стоял запах тяжелый пестицидов. Симмонс коснулся пальцем голой стены, на которой немедленно появился экран. — Уилкинс Генри. Виски Танго Фокстрот[52], - позади хохотнул Карлос. — Подтверждаю, — раздался механический женский голос. Он делал это множество раз, но никогда ещё этого не происходило глубокой ночью, и никогда ещё он так не боялся за свою жизнь. Пол под ногами начал разъезжаться в стороны, обнажая освещенные яркими лампами ступеньки. Шаги эхом отражались от бетонных стен узкого коридора, воздух был свеж, будто Генри был тут только вчера. Симмонс закинул оружие за плечо, он выглядел расслабленным, постоянно шутил. — Наконец-то, эта долбанная война закончилась, — говорил он. — Главком, либераст сраный, ушел в отставку. Вице-президента убили ещё в начале войны. Спикер Конгресса — теперь новый президент. Парламент снова собирается в Бостоне. Символично[53]. По пути они рассказывали друг другу последние новости, пока не пришли к ещё одной металлической двери, за которой, собственно, и находилось «Волчье логово». Всё это подземное сооружение досталось им со времен Холодной войны. Его построили для местных элит, чтобы те укрывались от советских ядерных ракет. Много десятилетий оно оставалось заброшенным, но потом был сформирован отряд «Волков», деньги и ресурсы облагородили и восстановили эти помещения. Помещение размером со спортзал использовалось, как стрельбище. «Волки» использовали пластиковые панели для строительства тренировочных полигонов, комнат и зданий, в которые им предстояло вторгаться. Вокруг площадки были навалены мешки с песком. Всё это на местном жаргоне называлось «крысиный лабиринт». — Своего друга не представишь? — спросил Карлос, когда они направлялись в одну из переговорных комнат. — А, это Уоллес, — ответил Симмонс. По беспечному тону, Генри понял, что Карлос заметил в этом Уоллесе то же, что и он. — Он не очень-то болтлив, — добавил Симмонс. По пути Генри смог как следует рассмотреть Уоллеса. Он был около 6 футов роста, и весу в нем было не менее 250 фунтов[54]. У него были ледяные голубые глаза и жесткая двухнедельная щетина. Он так старался быть незаметным, что у Генри это вызвало тревогу. Он был именно тем убийцей, который за ними охотился. Генри понял это. И Карлос тоже. И этот Уоллес понял, что они это поняли. — Поздоровайся, что ли, — сказал Симмонс. — Чо как? — подал голос Уоллес. — Очередной нью-йоркский ирлашка, — сказал Симмонс. — Может, он и говорит мало, но перепьет вас на раз-два, так ведь? — Точно. Ты до сих пор должен мне сотку за прошлый раз. Его ещё не застрелили, но Генри уже совершенно точно знал, откуда прилетит пуля. Симмонс открыл дверь в переговорную. Генри вошел и замер. Глубокое облегчение охватило его душу. Из-за стола поднялись двое и Генри ухмыльнулся. Он не видел тестя больше года и это был один из немногих людей, которым он пока ещё мог доверять. Адмирал Бейтс стоял перед ним, на его форме не хватало нескольких нашивок, но он улыбался. — Слава богу, сынок. — Сэр, — отозвался Генри. — Твою мать, — бросил Карлос. — Присаживайтесь, — подал голос неприметный мужчина позади адмирала. Генри смотрел на своего тестя, на человека, с которым вместе смотрел футбол, готовил индейку ко Дню благодарения, трудно было найти человека, на которого Генри мог положиться. — Снеговик, — прошептал Карлос, имея в виду того, кто стоял рядом с адмиралом. — Джек Страйкер, блядь. — Прости, сынок, — голос адмирала Бейтса был тихим и извиняющимся. — У меня не было выбора. Генри не стал садиться. Он разочарованно смотрел на адмирала. Это было хуже удара исподтишка по яйцам. Он был шокирован. — Пожалуйста, сядь, — сказал адмирал. Генри сел, будто деревянный, позади него расположились двое вооруженных людей. Он ничего не понимал. — Оружие на стол, — потребовал Страйкер. По едва заметной улыбке было заметно, что он устал. Он был очень крепко сложенным человеком с черными волосами. Генри приготовился к нападению, пытался сопоставить имеющиеся возможности и выработать такой план, при котором он останется жив. Подходящих возможностей не было. Страйкер нажал какую-то кнопку на столе и появились два экрана. На каждом было трехмерное изображение дома Генри в Ки-Уэсте. Сюзанна собирала фрукты, как всегда, стройная и изящная. На другом экране возле покрытого водорослями бассейна играла Тейлор. Когда Генри увидел всё это, свет внутри него, надежда, цель его жизни, всё это погасло. — Мне очень жаль, — произнес адмирал. Генри положил руки на стол. — Умничка, — сказал Страйкер. — У вас есть то, что мне нужно. То, что нужно Директорам. Вы отсюда уже точно не выйдете, но обещаю, ваши семьи не тронут. Вас похоронят на Арлингтонском кладбище со всеми почестями, как героев. — Отдай им «флэшку», парень, — сказал адмирал. Они встретились взглядами, но Бейтс немедленно отвел глаза. Страйкер хмыкнул, его губы растянулись в холодной ухмылке. — Она не у них, — сказал Страйкер. Его брови сдвинулись. — Она у Мартинеза. Где он? Вспоминай. — Пшёл на хуй, — бросил Карлос. — Вероятно, он на стрёме, — ответил за него Страйкер. — Ждет. А, может, направился в аэропорт, чтобы взломать систему? Нет, не думаю. Он здесь. Генри посмотрел на свою семью. Они были в тысяче миль от него, но сейчас, здесь, казались такими реальными, такими близкими, что он, казалось, мог до них дотронуться. Страйкер указал пальцем на экраны. — Когда Мартинез доберется до оперативного центра, его возьмут. По своей воле он нам «флэшку» не отдаст, поэтому ты убедишь его сделать это. — Ну? — спросил он после непродолжительного молчания. Генри он напомнил барракуду. Этот человек выглядел безупречно, его спокойные движения были движениями уверенного в себе хищника, каждое было выверено, а глаза были бездушными глазами рыбы. — Разделите их. Времени мало. — Руки за голову, — сказал Симмонс. — Извините, парни. У меня приказ. С руками сомкнутыми за головой, Генри вошел в крошечную камеру, где раньше они содержали пойманных террористов. Бетонный пол, никакой мебели, площадь три на три метра. Обычно людей тут держали недолго. Приходили другие люди в костюмах из организаций из трех букв и куда-то их уводили для более пристрастного допроса. Генри никогда не думал, что окажется в такой камере. Симмонс натянул ему на голову черный мешок. Хотя бы кляп в рот не вставили. От дыхания, лицо под мешком мгновенно покрылось испариной. Он был сломлен. Его предала не только собственная страна, но и человек, которого он очень уважал, которому доверял больше всего. Генри упал на колени.