— Там главное не твои навыки, а смекалка, выносливость, сила воли. — Погоди, я не поняла. Турниров два. Один в середине года, другой — в конце? — уточнила Лотта. — Да. А что не так? — У воинов только одно соревнование — в конце года. И приз там… — Лучший хозяин, — тихо закончила я. — Так аристократы тоже хотят и на магов посмотреть. Вдруг да уговорят им служить. Не все тут имеют богатство. Семья Крама, к примеру, живет на грани бедности. Мы все ему помогаем, как можем, ректор поддерживает, да и сам Крам подрабатывает при любой возможности, но ситуацию это не спасает. Хм… — Он наверняка согласится принести клятву верности какому?нибудь графу. Отчасти Леон прав. Это сейчас нас бесплатно кормят, одевают, дают над головой крышу, а потом? Я вспомнила графа Ритэ и похолодела. Не хочу ему служить. А что если никто, как он и обещал, не согласится? Глупая, Трин! Думала, станешь магом — обретешь свободу, а все осталось по — прежнему, не поменялось. — В любом случае меч не помешает. Тем более воздушникам тяжелее… — Крам повелевает ветрами? — пораженно воскликнула я, прерывая. — Ты как с Луны свалилась, Трин! — рассмеялся Гир. — Впрочем, вы с Лоттой Крама только на общих тренировках и видели. Остальные занятия у воздушников и водников отличаются. Я посмотрела на Крама, который о чем?то переговаривался с Аром, угрюмым и молчаливым парнем. Зато воином был превосходным, как выяснилось в схватке с гидрой. Именно он отрубил две головы, защитив Гира. Тем временем Крам улыбнулся и покинул аудиторию. — А сколько всего воздушников в Волчке? — спросила любопытная Лотта, скидывая камзол и потягиваясь. — Да их мало. Человек пятнадцать на все курсы. Редкий дар. Жаль, что я не могу управлять ветрами, как Рэмстин. — Напарник Верховного мага? — удивленно уточнила я. — Ага, он самый. Его потоки воздуха слушаются беспрекословно. Он и духов, говорят, усмирить может. И ищейка из него превосходная. Многие удивляются, зачем он принес клятву верности Апарину, — ответил Гир. — Что? — пораженно воскликнули мы с Лоттой. — Вы и этого не знаете? — рассмеялся Леон. — Да откуда? — застонала подруга. — И точно… все время забываю, что в вас дар не сразу проснулся. Гир взъерошил волосы, послал нам очаровательную улыбку. — Так что там с клятвой верности, — напомнила я. — Ах, да. Мало кто знает, что Ал его вытащил из такой… — Гир, нельзя выражаться при леди! — возмутился Леон. — Ты не магистр Лаванда, чтобы замечания делать. Парнишка фыркнул, ничего не сказал. — Что за история про клятву верности? Так и будете тянуть русалку за хвост? — не удержалась я. Лотта закашлялась, и я, поняв, что сказала, смутилась. — Алэрин два месяца в Военно — морской Академии проучился, с первого дня стал любимчиком у преподавателей и однокурсников. От девчонок, говорят, вообще отбоя не было. Какими судьбами его занесло в неблагополучный район Кардоса, который обычно все нормальные люди избегают, понятия не имею. — Он маг, — лениво напомнил Леон. — Это верно. И плевал Алэрин на правила. — А зачем он туда пошел? — поинтересовалась Лотта, расплетая косу. — Кто его знает! Захочешь — спроси. Только вряд ли ответит. Там он и столкнулся с Рэмстином. Тот дрался с пятеркой головорезов за кусок рыбы. Я глупо заморгала, не понимая. — Он голодный был. — Эм… — У Рэмстина мать умерла от чумы, а отчим, взявший его на попечение, заставлял воровать, — добавил Гир. — Мальчишка и взбунтовался, — задумчиво сказал Леон. — На улицу ушел. И в той драке умер бы, если не Алэрин. — Он его спас? — почти шепотом переспросила Лотта. — Боюсь, подобный поступок сложно назвать спасением, — заметил магистр Нарис, появляясь в аудитории. — Безрассудством или благородством. А может, всем вместе. Хм… — Эта парочка пришла в Академию в таком виде… Ректор весело фыркнул. — Носы разбиты, локти и колени содраны в кровь, на скулах сверкают синяки. Сложный вопрос, кто кого там защищал. А когда Алэрин мне еще и заявил, что несправедливо оставлять Рэмстина на улице… Магистр Нарис снова усмехнулся, вглядываясь в лица студентов, которые прислушивались к разговору. — Пришлось разбираться. — И? — Отчима Рэма арестовали, оштрафовав и отправив в тюрьму, мальчишку оставили учиться в Военно — морской Академии. Куда от него денешься? Дар налицо, да еще и Алэрин заявил, что Рэм — единственный нормальный человек, с которым можно общаться. Мол, ему на аристократические замашки… Ректор оборвал предложение, вздохнул. — Спорить было бесполезно и себе дороже. И наверное, любой на моем месте тысячу раз после шалостей, что творили Алэрин и Рэмстин, пожалел, что оставил их вдвоем в одной Академии. — А вы не пожалели? — Ни на мгновение. Истинная дружба так и рождается… Вроде бы и случайно, но на всю жизнь. Магистр Нарис тепло улыбнулся, а потом велел рассаживаться и медитировать. Я привычно нырнула на поляну с озером, рассматривая дом на берегу. Но спокойствия она не дарила. Лишь напоминала о родных местах, и тоска хлынула в сердце. Сейчас я отчетливо осознала, что никогда туда не вернусь. Не моя это судьба. И дом с заколдованным озером начал засыпать снег. Он падал хлопьями, оседая на темных треугольниках елок. По озеру полз лед, а затем он покрыл стены дома, делая их почти прозрачными. Нет больше этого места даже в моей памяти. Пусть исчезнет, утонет в метели, растворится… — Трин! Голос встревоженной Лотты ворвался в сознание, я открыла глаза и испуганно на нее уставилась. Волосы у подруги покрылись инеем, губы посинели. — К?ка — ак ты э?то сде — ела — ла? — простучал зубами Леон. — Отойдите, адепты. Я сейчас сниму заклинание. Ректор Нарис был спокоен и невозмутим, хотя его волосы и камзол покрывал снег. Зеркала в аудитории превратились в куски льда, стены разукрасил сотнями причудливых узоров иней. А с потолка падали снежинки. Самые настоящие! И не таяли. Под дверью даже сугробы намело. И я даже не сразу поняла, кто именно этому виной. — Н — не пер — режи — ивай. Лотта попыталась улыбнуться. Магистр Нарис что?то шептал, но комната не менялась, напоминая забытое королевство зимы. Он опустил руки, вздохнул и посмотрел на меня. — Самой придется, Дарэ. — Что произошло?