– Договорились. Не ждите меня. Когда вернусь, тогда и вернусь. Спустившись в кабинет, я открыл сейф, достал пятьсот баксов старыми пятерками, десятками и двадцатками из нашего фонда наличных денег и запер сейф. После чего снял пиджак, открыл нижний ящик своего стола и, вынув оттуда наплечную кобуру, надел ее. Зарядил свой револьвер «марли» 22-го калибра и вложил в кобуру. После крайне неприятного инцидента несколько лет назад я теперь никогда не ухожу на задание, связанное с делом об убийстве, вооружившись лишь перочинным ножом. Надев пиджак, я вышел в коридор. Пальто и шляпа? Терпеть не могу с ними возиться! Небо было затянуто тучами, в прогнозе погоды по радио в 7:30 обещали ливни. Ну и черт с ними! Риск – благородное дело. Выйдя из дому, я поймал на Десятой авеню такси и велел водителю везти меня на угол Восемьдесят второй улицы и Бродвея. Естественно, никакого сценария у меня не было. Придется импровизировать, если не считать очевидного первого шага: узнать, закончили ли эксперты свою работу. Многие из них знали меня в лицо и отлично понимали, что я не стану околачиваться возле места преступления из банального любопытства. От Бродвея я направился в сторону Амстердам-авеню и, перейдя через дорогу, остановился на углу понаблюдать издалека, со стороны Восемьдесят второй улицы. У меня отличное зрение, и с тридцати шагов я увидел номер 156. Вдоль тротуара с обеих сторон были плотно, бампер к бамперу, припаркованы автомобили, кроме огороженного участка вокруг ямы на мостовой, однако полицейских машин – с опознавательными знаками и без – я не заметил. Прошу прощения у здешних жителей, но их квартал выглядел самой настоящей трущобой. Пятьдесят-шестьдесят лет назад, когда камень еще был новым, а латунь сияющей, длинный ряд пятиэтажных домов, возможно, и делал честь городу, но, увы, не сейчас. Дома казались совсем ветхими и на самом деле именно такими и были. Не сомневаюсь, если бы они так тесно не жались друг к другу, то наверняка рухнули бы. Прохожих на тротуаре я практически не увидел, тем более детей, поскольку уже начались занятия в школе, однако перед ограждением вокруг ямы, в пятнадцати ярдах от дома номер 156, собралась небольшая толпа. Зевак отгонял какой-то полицейский, правда самый обычный коп. Но ни детективов из убойного отдела, ни людей из офиса окружного прокурора я не заметил. Я перешел дорогу и прогулялся вдоль ограждения. Через плечо какой-то женщины в лиловом платье мне удалось увидеть в траншее двоих работяг. Значит, эксперты закончили свое дело. Пока я стоял и смотрел на них, мне на ум пришло пять выводов. 1. Йегера что-то связывало с кем-то или с чем-то в доме номер 156. Кем бы ни был тот парень, который меня нанял, какой бы ни была его игра, был он убийцей или нет, он явно не с потолка взял имя Йегера. 2. Если Йегера убили в другом месте, а труп привезли сюда, чтобы произвести впечатление на кого-то из дома номер 156, почему было не бросить его прямо на тротуаре перед домом? Зачем нужно было закатывать труп в яму, спускаться туда и накрывать брезентом. Нет. 3. Если Йегера убили в другом месте и труп привезли сюда исключительно потому, что здесь была вырыта траншея, то придется признать совпадение. Но даже ежу понятно, что таких совпадений не бывает. Нет. 4. Йегера не могли застрелить при входе или выходе из дома номер 156. В любое время дня и ночи на этой улице звук выстрелов заставит десятки, если не сотни любопытных прильнуть к окнам. Итак, стрелок должен был или убежать, или нажать на газ. У него банально не хватило бы времени сбросить труп в яму и спуститься вниз, чтобы накрыть его брезентом. Нет. 5. Таким образом, Йегера могли убить в доме номер 156 в любое время после половины восьмого вечера воскресенья, а уже поздно ночью, когда на улице никого не было, перетащить тело к траншее всего в пятнадцати ярдах от дома и сбросить вниз. Что никак не объясняло наличие брезента, но это уже тайна, покрытая мраком. По крайней мере, брезент не противоречил сделанным выводам. Скорее всего, брезент предназначался для того, чтобы труп обнаружили только тогда, когда рабочие возобновят работы. Для частного детектива сообразительность – бесценное качество, позволяющее делать нужные выводы без чрезмерного умственного напряжения. Я отошел от ограждения и прошел те самые пятнадцать ярдов до дома номер 156. В некоторых домах над входной дверью висели таблички «СДАЕТСЯ», но над дверью нужного мне дома такой таблички я не увидел. Однако табличка все же нашлась: кусок картона, прикрепленный к столбику у подножия крыльца. На ней от руки было написано «УПРАВЛЯЮЩИЙ» и была нарисована указывающая направо стрелка. Итак, я свернул направо и спустился на три ступеньки вниз, затем повернул налево и прошел через открытую дверь в маленькую прихожую, и тут перед моими глазами предстало нечто, явно не характерное для этого дома. В дверь был врезан замок Рабсона. Такой замок человек врезает лишь в том случае, если хочет, чтобы дверь можно было открыть с помощью или своего ключа, или кувалды, и при этом готов раскошелиться на 61 доллар 50 центов. Я нажал на кнопку звонка. Через секунду дверь открылась и передо мной возникла одна из трех самых красивых женщин, которых мне когда-либо доводилось видеть. У меня перехватило дыхание. И, похоже, отвисла челюсть, а глаза полезли на лоб, поскольку женщина улыбнулась – так королева улыбается простолюдину. – Вы что-то хотели? – Ее голос был низким и бархатистым, без придыхания. Единственным нормальным ответом было бы: «Да, конечно, я хочу вас», но я сумел сдержаться. Лет восемнадцати, высокая, стройная, с кожей цвета тимьянового меда, который Вулфу присылают из Греции, она держалась на редкость горделиво, причем отнюдь не из-за своей красоты. Ведь, когда женщина гордится своей красотой, она просто выглядит самодовольной, но не в данном случае. Не думаю, что я начал заикаться, хотя вполне мог бы. – Я бы хотел увидеть управляющего. – Вы полицейский? Если ей нравились полицейские, то единственным правильным ответом было бы «да». Впрочем, скорее всего, они ей не нравились. – Нет, я репортер, – сказал я. – Очень хорошо. – Отвернувшись от меня, она крикнула: – Папа, к тебе репортер! – Ее звонкий мелодичный голос показался мне еще прекраснее. Грациозная, точно пантера, она снова повернулась ко мне и осталась стоять, горделиво и величаво, устремив на меня теплый взгляд темно-карих глаз. Казалось, она впервые в жизни видела перед собой мужчину. Черт, мне следовало что-то сказать! Но что? Единственное, пришедшее на ум, было: «Вы согласитесь стать моей женой?» – что было бы нелепо, поскольку я не мог представить ее за мытьем грязной посуды или штопаньем носков. Затем я обнаружил одну вещь. Оказывается, я машинально просунул ногу в дверь, чтобы ее не захлопнули у меня перед носом. И чары мгновенно рассеялись. Ведь я всего-навсего был частным детективом, жаждущим заполучить клиента. Тем временем за дверью послышались чьи-то шаги, и прекрасная незнакомка отошла в сторону. На пороге возник коренастый широкоплечий мужчина на два дюйма ниже девушки, с курносым носом и густыми бровями. Я вошел в прихожую и поздоровался: – Моя фамилия Гудвин. Я из «Газетт». Хочу снять у вас комнату. С окнами на улицу. – Ступай, Мария, – сказал он дочери, а когда она исчезла в темном коридоре, добавил: – Нет комнаты. – Плачу сто долларов в неделю. Хочу написать статью о месте преступления после убийства. Собираюсь пофотографировать людей, которые придут сюда поглазеть. Окно на втором этаже как раз подойдет для съемки. – Я сказал: нет комнаты. – Его голос был низким и хриплым. – Можете переселить кого-нибудь на время. Двести долларов. – Нет. – Триста. – Нет. – Пятьсот. – Вы сумасшедший. Нет. – Это не я сумасшедший, а вы. Воротите нос от пяти сотен. Как вас зовут? – Не ваше дело. – Ой, я вас умоляю! Я могу узнать ваше имя у соседей или у копа на улице. Или с вашим именем что-то не так? Он прикрыл один глаз: – С моим именем все так. Меня зовут Сесар Перес. Я гражданин Соединенных Штатов Америки. – И я тоже. Так вы сдадите мне комнату на неделю за пятьсот баксов налом с оплатой вперед? – Но я ведь говорил. – Он развел руками. – Нет комнаты. Тот мужчина на улице мертвый. Это нехорошо. Фотографировать людей из этого дома – нет. Даже если бы и была комната… Я решил действовать нахрапом. Промедление было смерти подобно, поскольку в убойном отделе и офисе окружного прокурора в любую минуту могли обнаружить связь между Йегером и этим домом. Достав из кармана кошелек и вынув из него кое-что, я показал Пересу: – Вам хорошо видно при таком тусклом свете? Но он даже не сделал попытки приглядеться. – А это еще что такое? – Моя лицензия. Я не репортер, а частный детектив. Расследую убийство Томаса Г. Йегера. Он снова прикрыл один глаз. После чего сунул мне обратно лицензию и набрал полную грудь воздуха: – Вы не из полиции? – Нет. – Тогда убирайтесь. Убирайтесь из этого дома! Я уже сказал троим полицейским, что не знаю ничего о том человеке в яме, и один из них меня оскорбил. Убирайтесь! – Отлично. – Я положил лицензию в кошелек и убрал в карман. – Это ваш дом. Но я скажу, что будет дальше, если вы меня отфутболите. Буквально через полчаса с десяток полицейских явятся сюда с ордером на обыск и перевернут вверх ногами дом. Обшарят каждый дюйм. Они задержат всех, кто в доме. Начиная с вас и вашей дочери и кончая любым, кто сюда войдет. А сделают они это исключительно по следующей причине. Я сообщу им о наличии у меня доказательств, что в воскресенье вечером Томас Г. Йегер пришел сюда и был здесь убит. – Неправда. Вы совсем как тот полицейский. Тоже хотите меня оскорбить. – Ладно. Сперва я попрошу копа – того, что перед домом, – прийти и подежурить здесь, чтобы вы никого не успели предупредить. В яблочко. Перес подготовился к общению с копами. Но я застал его врасплох и выбил из равновесия. А он вовсе не такой дурак, как кажется. Он знал, что даже если я и не смогу ничего доказать, то устрою ему геморрой с законом и навлеку кучу неприятностей на дом. Я сделал вид, будто собираюсь уйти, но тут Перес схватил меня за руку. Я повернулся. У него подбородок ходил ходуном. – Это вы его убили? – спросил я. – Вы полицейский, – заявил он. – Нет. Меня зовут Арчи Гудвин, и я работаю на частного детектива по имени Ниро Вулф. Мы рассчитываем получить гонорар за расследование этого убийства. Так мы зарабатываем себе на жизнь. Положа руку на сердце, я предпочитаю сам выяснить, зачем сюда приходил Йегер. Но если вы не будете со мной сотрудничать, придется позвать того копа. Это вы его убили? Он резко развернулся и бросился бежать. Я схватил его за плечо и развернул лицом к себе: – Это вы его убили? – У меня есть нож, – сказал он. – В своем доме имею право. – Конечно. А у меня есть вот это. – Я вытащил из кобуры «марли». – А еще у меня есть на него разрешение. Это вы его убили? – Нет. Я хочу поговорить с женой. Она смышленее меня. Мои жена и дочь. Я хочу… Дверь в конце коридора распахнулась, и я услышал женский голос: – Сесар, мы здесь. И они действительно были здесь. К нам направлялась высокая, угрюмая, властного вида женщина. Мария осталась в дверях. Перес принялся что-то втолковывать ей по-испански, но она его оборвала: – Ты это брось! Он решит, что у нас есть секреты. С американцами разговаривай как американец. – Она буравила меня взглядом колючих карих глаз. – Я все слышала. Я знала, что рано или поздно такое случится. Но думала, это будет полиция. Мой муж – честный человек. Он не убивал мистера Йегера. Мы называем его мистер Хаус, потому что этот дом принадлежит ему. Откуда вы узнали? Я вернул «марли» в кобуру: – Миссис Перес, раз уж я все знаю, то какая вам разница откуда? – Никакой. Я сморозила глупость. Ладно, задавайте ваши вопросы. – Я бы предпочел, чтобы мне ответил ваш муж. Правда, это займет какое-то время. У вас можно где-нибудь присесть?