– Я не могу, – сказала она Джейми той ночью. Они сидели на диване в его маленькой квартирке; Фиона прижалась к нему и думала о Деб. – Яне могу туда пойти. – Верно, – ответил он, – не можешь. Фиона закрыла лицо руками: – Нет, смогу. Смогу и пойду. – Это самая серьезная статья в твоей карьере, верно? – спросил Джейми. У него только закончилась длинная смена, и они сидели вдвоем в тишине и полумраке, даже не включая телевизора. Фиона почувствовала, как мускулы под его кожей тихо расслабляются, как будто на работе ему приходилось держать себя в постоянном напряжении, которое он только сейчас позволил себе спустить. – Ты что, пытаешься меня обидеть? – спросила она, хотя знала, что это не так. – Нет, – ответил Джейми. – Но с тех пор, как мы познакомились, ты писала только про всякие бытовые мелочи. Он замолчал в поисках правильных слов. – Мне просто кажется, что ты способна на большее. Фиона сглотнула. Она закончила школу журналистики – было так естественно пойти по стопам отца, да и ничего другого она делать просто не умела, – но всю жизнь работала фрилансером, вместо того чтобы сидеть в какой-нибудь редакции. Она убеждала себя, что так сможет делать что-то по-настоящему стоящее. И вот куда ее это привело. – Что ж, вот и узнаем. Говорят, каждый день нужно преодолевать один свой страх. Джейми фыркнул. Кажется, он не догадался, что эту фразу Фиона прочитала на сумке для йоги. – Тогда я очень удачно выбрал профессию. – Правда? – Фиона обожала подкалывать Джейми, чтобы понять, как далеко она может зайти. – Да уж, регулировать движение во время рождественского парада – жуткое дело. Вместо ответа он закинул голову назад на спинку дивана и уставился в потолок. – Ну все, тебе конец, – сказал он, не меняя выражения лица. – Или тот раз, когда ремонтировали мост и тебе пришлось стоять там часами. – Фиона покачала головой. – Не знаю, как только ты выдерживаешь такие муки. – Точно конец, – повторил Джейми. – Ой, а помнишь, был снегопад, и тебе нужно было откапывать машины в кювете… Фиона двигалась быстро, но Джейми – еще быстрее. Она попыталась вскочить, но он схватил ее за бедра и прижал к дивану: – Бери свои слова назад. Фиона подалась вперед и коснулась его неотразимых губ своими: – Попробуй заставь. Он так и сделал. И в итоге она все же взяла свои слова назад. * * * Фиона стояла у высоких черных ворот Айдлуайлда, прислонившись к своей машине, и смотрела на Олд-Бэрронс-Роуд. В дневном свете дорога выглядела по-другому, хотя все еще казалась стылой и одинокой. Ветер гонял по ней сухие листья. На заправке не было никакого движения, на холме было безлюдно. В небе кричали птицы, улетавшие на юг от жестокой вермонтской зимы. Фиона подняла воротник парки и растерла руки. На вершине холма показался черный «мерседес». Он двигался медленно, словно на похоронной процессии, и совершенно бесшумно. Машина остановилась рядом с Фионой, и стекло со стороны водителя опустилось. За рулем сидел мужчина лет пятидесяти с широким лбом, редкими темно-русыми волосами и острыми глазами, которые, не мигая, смотрели на Фиону. – Мистер Иден? – спросила она. Он коротко кивнул из теплого, обитого кожей салона машины: – Пожалуйста, следуйте за мной. Мужчина нажал невидимую кнопку (Фиона представила, что в его «мерседесе» установлена обтекаемая панель управления, как в фильмах про Джеймса Бонда), и ворота издали громкий лязг. Автоматический замок – это что-то новенькое. Зажужжал мотор, и ворота медленно распахнулись. За ними начиналась подъездная дорога без покрытия, проложенная совсем недавно и похожая на свежий шрам. Фиона села в свою машину и поехала за Иденом. Дорога была неровной, и поначалу Фиона не могла разглядеть ничего, кроме деревьев. Но затем они стали реже, машина повернула, и Фиона впервые за 20 лет увидела Айдлуайлд-холл. «Господи, – подумала она. – То самое место». Подобное строение невозможно было представить себе в вермонтской глубинке, с ее домами, обшитыми вагонкой, и колониальными особняками, – да, пожалуй, и нигде больше в мире. Это было гигантское здание, не высокое, но ужасно длинное, с рядами грязных окон, в которых тускло отражалось серое небо. Лужайка перед входом заросла колючками и плющом, со стен свисали мертвые лозы. Четыре окна у дальнего конца здания были разбиты и выглядели как закрытые глаза. Остальные скалились на дорогу и подъезжающие машины. «…Чтобы скорее съесть тебя, деточка!» Фиона впервые оказалась здесь через четыре дня после убийства Деб. Полицейские не пустили ее на место преступления, но, когда они закончили работу, ей удалось пробраться через изгородь и найти место посреди хоккейного поля, где лежало тело Деб. Возможно, она искала утешения или хотела понять, что произошло, но обнаружила лишь кучу мусора – венки, дешевые букетики цветов, бутылки из-под пива и окурки. Жители Бэрронса – и взрослые, и подростки – приходили сюда, чтобы почтить память погибшей. Уже тогда здание было в руинах, а теперь выглядело еще хуже. Подъехав поближе, Фиона увидела, что конец главного корпуса, там, где были разбиты окна, немного осел, как будто у него обвалилась крыша. Подъездная дорога перед входом была грязной, в колдобинах, и Фиона с трудом удержалась на ногах, когда выходила из машины. Она повесила на шею фотоаппарат и повернулась, чтобы поприветствовать своего гида по Айдлуайлду. – Извините за такой разгром, – сказал мужчина, подошедший к ней от припаркованного «мерседеса». – Весь подъезд к школе зарос травой, покрытие потрескалось, кое-где камни были выворочены. Нам пришлось все выровнять, прежде чем приступать к делу. Он протянул ей руку. Лицо у него было серьезным, но он попытался улыбнуться: – Я Энтони Иден. Приятно познакомиться. – Фиона Шеридан. Ладонь у него оказалась теплой и гладкой. На нем было кашемировое пальто, не очень-то подходящее для визита на стройку. Сама Фиона надела джинсы, ботинки и парку. – Боюсь, у меня есть не больше часа, – сказал Энтони. – Давайте начнем с главного здания. – Отлично. Они двинулись вперед, и Фиона достала из кармана МР3-диктофон. – Вы не будете против, если я запишу наш разговор? Тогда цитаты в статье будут более точными. Энтони быстро взглянул на диктофон, затем отвел глаза. – Как хотите. На главной двери была установлена электрическая система охраны. Энтони набрал код, замок запищал, и дверь открылась. – Вы быстро работаете, – прокомментировала Фиона, нажимая кнопку на диктофоне. – Я заметила, что вы поставили новую ограду и что ворота открываются автоматически. – Безопасность для нас превыше всего. Мы не хотим, чтобы местные подростки устраивали здесь бесплатный ночлег. Они вошли в холл и замерли. Это было огромное мрачное помещение, освещенное лишь приглушенным солнечным светом, падающим через окна. Высотой холл был в три этажа, а пол покрывали деревянные панели темно-шоколадного цвета, казавшиеся почти черными. Прямо напротив входа уходила вверх обрамленная затейливыми деревянными перилами лестница, ведущая на второй и третий этажи. На третьем этаже от лестницы в обе стороны, подобно паутине, разбегались два ряда балкончиков, самые дальние из которых терялись в темноте. Не было слышно ни звука, кроме мягкого шороха птичьих крыльев где-то под крышей. Воздух пах плесенью, мокрым деревом и немного гнилью. – Господи, – пробормотала Фиона. – Мы с вами находимся в парадном холле, – сказал Энтони Иден. Фиона начала замечать в его поведении что-то еще, кроме чопорной вежливости. Он явно не хотел здесь находиться. Скорее всего, провести эту встречу его заставила мать. – Здание построили в 1919 году, и все конструкции сохранились с тех времен. Разумеется, большую часть уже не спасти, но мы планируем отреставрировать все деревянные элементы, какие сможем. – Насколько это вообще реально? – спросила Фиона, поднимая фотоаппарат и делая снимок. – Специалисты по дереву приедут на следующей неделе. В восточной части здания нарушен водосток, и нам пришлось сначала отремонтировать его, чтобы остановить распространение сырости по зданию. Несмотря на солидный возраст, лестница была крепкой, и они поднялись на второй этаж. Энтони повел Фиону по захламленному коридору. – До 1979 года это была действующая школа-интернат для девочек, – начал он свою экскурсию. – Мы хотим восстановить ее в прежнем виде и снова открыть для учениц. – Только женского пола? – уточнила Фиона. – Да, идея в этом. Моя мать считает, что девочки должны иметь доступ к лучшему образованию, которое позволит им начать собственную жизнь. Они вошли в один из классов. – Здесь до сих пор стоят парты, – отметила Фиона. – Да. В большинстве помещений в этом здании сохранилась оригинальная мебель. К моменту закрытия школа практически обанкротилась, а владельцам главное было поскорее продать участок, так что они все здесь бросили. Фиона прошла вперед. Парты были сделаны из очень старого тяжелого дерева, а их столешницы исписаны и исцарапаны не одним поколением учениц. Доска тоже до сих пор висела на стене, покрытая каракулями, сделанными мелом. На балках обосновались птичьи гнезда, штукатурка с потолка осыпалась на пол. На одной стене висел выцветший плакат со вздувшимися от воды краями с изображением шеренги радостных девочек с розовыми щеками и в форменной одежде. Надпись на плакате гласила: «Из хороших девочек получаются хорошие матери». Фиона сделала еще несколько снимков. Запах плесени был здесь не таким сильным, как на первом этаже, но зато пахло чем-то другим – гнилым деревом и, как ей показалось, чем-то металлическим. Может быть, это из-за труб? Обойдя пустые парты и стулья, Фиона подошла к доске, исписанной именами, ругательствами, похабными рисунками. Пол был усыпан меловым крошевом, а на доске нарос такой толстый слой пыли и мела, словно сюда годами никто не заглядывал. Фиона щелкнула фотоаппаратом еще пару раз и повернулась к окнам. Два стекла были разбиты, а подоконники прогнили в тех местах, куда попадали снег и дождь. Третье окно осталось целым.