– В спортзале я уж точно сам разберусь. Там языковой барьер мне никак не помешает! * * * Высчитывать траекторию полёта баллистической ракеты оказалось куда интереснее, чем решать безликое уравнение. Иногда достаточно сменить подачу материала, превратив его в своеобразную игру, и его привлекательность для школьников вырастает в разы. Алгебра пролетела незаметно и оставила приятное впечатление. А с учётом обещания преподавателя на следующем занятии предоставить симулятор космического корабля, который надо будет посадить на планету, предварительно рассчитав курс и траекторию движения с учётом известных величин, у этой дисциплины были все шансы стать одной из моих любимейших. Знания в этой области стали ещё одним сюрпризом от брата – всё же он не зря учился не где-то, а именно в Данашафу. Попытавшись подобрать определение для происходящего, я смог лишь употребить слово «разархивация». Пакет знаний и умений попросту всплыл из небытия и прочно закрепился в моём мозгу. Подобное уже происходило с личными воспоминаниями, эмоциями, и была надежда, что процесс слияния вот-вот закончится. Я больше не ощущал себя двуединым, а становился кем-то совершенно иным, новым собой, куда более совершенным и гармонично развитым, чем был до этого. Но ценой этого каждый раз служила мне боль, нисколько не притупляясь со временем. Погруженный в мысли, я так и не понял, как очутился в раздевалке. Староста на буксире притащил меня к небольшому окошечку, из которого после короткого опроса мне выдали два комплекта камуфляжной полевой формы и сопутствующие элементы спортивной экипировки. Даже майками и нижним бельем снабдили. – Переодевайся и в зал. Витар Атлиевич не терпит опоздавших. Перчатки с собой возьми, тебе они сегодня обязательно пригодятся, – торопливо проговорил староста и оставил меня перед выделенным мне шкафчиком в одиночестве. Спортзал мне понравился с первого взгляда. Многофункциональный, двухуровневый, с площадкой для отработки бахирных техник и спаррингов, огромным количеством тренажёров и приспособлений для всевозможных упражнений. Одногруппники уже начали разминку, хотя преподаватель ещё не появился. И это наводило на мысли… А предположения, в частности, не предвещающие ничего хорошего, имеют свойство сбываться. – Двадцать минут бега, воины! Марш! – пророкотал оглушительный бас, гулким эхом распространяясь по всему залу. – Новенький, ко мне! Вошедший в спортзал былинный богатырь шириной плеч мог поспорить с любым двухдверным шкафом. Среднего роста, в тактической одежде с множеством клапанов и карманов и лихо заломленном берете с украшенной драгоценным камнем кокардой, он не вписывался в мои ожидания. Эта страна и её население продолжали раз за разом подкидывать мне сюрпризы. Заложив руки за спину, он внимательно осмотрел меня сверху донизу, задумчиво хмыкнул, спрятав улыбку в густой, аккуратно подстриженной русой бороде, и вопросил всё тем же грохочущим басом: – Скажи мне, отрок, обучался ли ты воинским дисциплинам? – Так точно, наставник, – ответил я, склонив голову в поклоне. – Пока они бегают, ты – разминаешься. После разминки я лично посмотрю, из чего ты слеплен и чему тебя учили. Время пошло! Не говоря ни слова я повторил поклон и, развернувшись, присоединился к бегущим. Группа держалась кучно, на среднем уровне возможностей, никто из кадетов не филонил, но и не выкладывался на полную. Их высокий темп не стал проблемой, даже несмотря на долгий перерыв в моей подготовке. Пара минут бега в общей массе разогнала кровь по организму, ещё столько же я провёл в ускорении, выжимая из себя всё, на что только был способен. Подошвы кроссовок мягко пружинили, разогретые мышцы наполняла сила, лёгкие полностью раскрылись, прогоняя через себя воздух и насыщая кровь кислородом. Жизнь бурлила во мне клокочущим гейзером, требуя бежать быстрее, прыгать выше и далее по списку. Не сбавляя темпа, я вырвался из бегового круга и рывком забросил себя на один из спортивных снарядов – лестница, идущая параллельно полу и уложенная на опоры. Пройти её несколько раз во все стороны также не составило труда. Без раскачки, только силовая работа рук, спины и… – Стоп! – залихватски свистнул наставник, останавливая мои упражнения. – Лихо начал, отрок, лихо. Клановый? Спрыгнув на мягкий мат, я подошёл к нему и отрицательно качнул головой: – Никак нет, наставник. – «Так точно», «никак нет», – скривился учитель и укоризненно посмотрел на меня. – Оставим это для других преподавателей. Достаточно обращения «наставник» или мастер Витар. Ты в среде воинов, отрок. Это братство. Зал для тренировок – это святилище нашего братства, такое же, как и поле боя. И запомни: братья не любят формальностей там, где они не нужны. – Как будет угодно, мастер Витар, – неуверенно улыбнувшись, я всё-таки поклонился, не сумев преодолеть убитой годами привычки. И не прогадал – наставник принял жест вежливости как должное. Группа продолжала свой забег на выносливость, при этом не спуская с нас любопытствующих взглядов. А хорошая выучка и выработанная слаженность действий позволяла им смотреть на нас даже не глядя себе под ноги. Толпа любопытных жирафов меня откровенно позабавила, а вот учителю такая постановка не понравилась: – Ускоряемся, воины, ускоряемся!!! Нечего зенки таращить! Арефьев, Пахомов, Нигматуллин, Горейко и Соколов – ранены!!! Остальным обеспечить немедленную транспортировку раненых товарищей! Выполнять!!! Обозначенные кадеты почти сразу как-то обмякли, но упасть им так и не дали – одногруппники сноровисто закинули их себе на плечи и, не сбавляя темпа, побежали дальше. А наставник хлопнул меня по плечу и повел за собой. – Нам на второй этаж, отрок. А пока идём, ответишь мне на несколько вопросов. Каким оружием владеешь? – Клинковое в ранге ученика. Дробящее и метательное в ранге воина, – начал было я перечислять свои официальные достижения, но Витар досадливо замахал руками, прерывая мой словесный поток. – Ранги меня не интересуют. Стихийные приёмы имеют мало общего с владением оружием. Что ж, будем смотреть на практике. А с рукопашным боем у тебя тоже всё измеряется в рангах? Этот вопрос вызвал у меня улыбку и множество внутренних сомнений. Стоило ли отвечать правду? Моё обучение рукопашному бою началось ещё в детстве и включало в себя несколько различных стилей и направлений. Весьма характерных, стоит заметить. И у знающего человека неизбежно возникли бы вопросы. То, к чему меня готовили, подразумевало наличие определенных и весьма специфичных умений именно в рукопашном бою. С другой стороны, утаив часть правды, я мог невольно выдать себя во время учебного поединка. Рефлексы имеют свойство срабатывать, а постоянный контроль всё-таки находится за гранью моих возможностей. Что же выбрать? – Я многому учился, наставник. У разных учителей. Проще будет показать, чем объяснить, – ответил я после недолгих раздумий, тщательно подбирая слова, чтобы не дать ненужных намеков. – Но не ждите от меня многого. Второй этаж полностью занимали площадки для поединков. Мягкие маты исчезли, уступив место прорезиненной поверхности квадратных плит и стальным столбам генераторов Саймона. Прикинув стоимость этого зала, я только мысленно присвистнул. Выходило около двух сотен миллионов рублей. И это навскидку. – А ты думал, куда идут ваши взносы за обучение? – хохотнул наставник, подталкивая меня к ближайшей из площадок. – Всё на вас и тратится, да ещё и князь из своего кармана подсыпает регулярно. Взносы. Этот момент я тоже как-то упустил. И судя по услышанному – зря. Это сколько же за меня отдали денег? Сделав себе мысленную зарубку, я развернулся к наставнику лицом, отступил на десяток шагов назад и плавно перетек в классическую боксёрскую стойку. – Я готов, мастер Витар. – Вот и славно, отрок, – расслабленно кивнул учитель и исчез, размазавшись в пространстве… * * * Биение пульса отдавалось в висках барабанным грохотом, лёгкие, казалось, вот-вот взорвутся от перенапряжения. Горячий соленый пот застилал глаза, насквозь промочил майку, от чего она противно липла к изрядно побитому телу. Где-то на грани слышимости гомонила толпа, но всё, что происходило вокруг, вдруг перестало быть важным. Мир сузился вокруг противника, неторопливо кружившего вокруг меня и периодически пробовавшего мою оборону на крепость короткими волчьими наскоками. Учебный поединок с мастером Витаром затянулся. И это не было моей заслугой. Мастер развлекался и учил одновременно. Учил жёстко, болезненно, комментируя ошибки и указывая на недочёты. Всё это он делал походя, слету разгадывая мои простенькие комбинации. Витар терпеливо ждал. Либо я сорвусь и покажу своё истинное умение, либо сдамся. А самураи не сдаются. И ему это было отлично известно. Как и то, что я пытаюсь от него скрыть свои способности и навыки. К счастью, мы были ограничены во времени. Плавно и медленно он сделал несколько шагов вперёд, гибко увернулся от короткой серии в челюсть, поднырнул под удар коленом и мягко, по-отечески толкнул в бок. Моё падение смягчил выполненный на автомате кувырок. Выйти из него и развернуться было делом секунды, которой мне мастер Витар не дал. Уже заканчивая разворот, я успел краем глаза заметить его мелькнувшую на мгновение ногу. Впечатавшись мне в грудную клетку, она отправила меня в непродолжительный полёт, завершившийся в руках одногруппников. – Урок окончен, воин. На сегодня ты свободен. Можешь идти и приводить себя в порядок. На следующем занятии будет готов график дополнительных индивидуальных тренировок, – подытожил наставник нашу схватку, продлившуюся около получаса, и ободряюще подмигнул. Одногруппники снова заговорили, на этот раз уже удивлённо и одобрительно. Воин. Он назвал меня воином, а не отроком. Значит, проверку на прочность я прошёл. И это прибавило мне репутации в глазах одногруппников. – Ну ты дал стране угля, Леон. Мелкого, но сразу дох…! – радостно воскликнул староста, оказываясь рядом и подставляя мне плечо, на которое я с благодарностью опёрся. Сил идти самостоятельно не было даже во внутренних резервах. – Мастер оружия редко берет себе личных учеников. Считай, на всю школу всего три человека. – Да? И кто же эти неудачники? Не могу им не посочувствовать, – слабым голосом поинтересовался я, едва переставляя ноги и проклиная три месяца безделья. Теперь, чтобы прийти в форму, понадобится долгий период постоянных тренировок, и о развитии в ближайшее время можно забыть. Для начала необходимо вернуться к истокам. – Три – это вместе с тобой. А остальных ты уже знаешь. Это я и небезызвестный тебе Хельги Войтов. Но с нами мастер Витар занимается холодным оружием. Думаю, сия участь и тебя не минует. – Он меня будет кэн-до учить? Не смеши меня, рёбрам больно. – Ему и без этого есть чему научить, уж поверь мне на слово! – с некоторым недовольством в голосе отрезал Алексей и замолчал. Он довёл меня до душевой и пошёл на продолжение занятия, а я остался в компании горячей воды и хоровода мыслей. И что характерно, мысли вновь были неутешительными. Мастер раскусил меня минуте на третьей, после чего всячески пытался спровоцировать на действия, выходящие за рамки тех возможностей, что были показаны ему изначально. И ведь спровоцировал! Прокрутив в памяти всё произошедшее, я насчитал около пяти срывов и промашек, не заметить которые мастер попросту не мог. Индивидуальные занятия стали ещё одним поводом призадуматься. Новые знания и умения бесспорно нужны. Вопрос будет в цене. Не удивлюсь, если ею станут те секреты моего рода, которыми я владею. Думать о людях слишком хорошо было бы наивно, а позволить подобное… в моей ситуации такое поведение подобно решению отправиться на прогулку в неглиже. Неразумно, глупо и абсолютно бесперспективно. Закончив подбивать итоги и приводить себя в порядок, я задумчиво повертел в руках телефон и решил никуда не звонить. Если меня приедут забирать опекуны, то автоматически мимо пройдёт возможность познакомиться с городом, а точнее, с его дневной половиной, так как с ночной у меня уже сформировались некоторые отношения. Вызвать такси к школе? А почему бы и нет? Случайности не случайны. Банально, но правда. Это наблюдение давно стало закономерностью, доказывающей наличие чьей-то могучей и злой воли, вмешивающейся в мою жизнь настолько сильно и часто, что зачастую я не успевал до конца оправиться от последствий одного рокового якобы совпадения, как наступало следующее. Пересекая быстрым шагом холл учебного корпуса, я мысленно славил богов, ниспославших избавление и сокративших такой непростой первый день учёбы. Тем более что важных дел (и это у подростка!) на остаток дня было невпроворот. Торопливо толкнул плечом дверь, выскакивая на крыльцо. В лицо пахнуло свежим, слегка прогретым за солнечный день воздухом. Ноги заскользили по отполированной тысячами подошв плитке, покрытой подтаявшим снегом, и понесли меня прочь. Прочь, прочь из этого места, скорее. Занятый тем, что смотрел под ноги, а не по сторонам, я не успел отреагировать, когда навстречу и вбок мелькнула чья-то фигура. Мы столкнулись случайно и сильно, плечами, и девушке этого хватило. Мою ненаглядную стерву, Наталью Александровну, отбросило в сторону: потеряв равновесие на ступеньках лестницы, ведущей к крыльцу, она начала падать. Падать, даже в этот момент оставаясь прекрасной и привлекательной – легкий румянец на милых, с небольшими ямочками щеках, взлетевшие вверх от удивления брови, растерянный взгляд, приоткрытый во вскрике рот, очерченный плавными изгибами пухлых губ, и рефлекторно протянутая в мою сторону рука. «Картина маслом!» – как любил говаривать дядя Андрей. А именно эту можно было назвать: «Прекрасная принцесса умоляет о помощи, падая в пропасть». Думать в такие моменты жизни почти непосильная задача. Все происходит очень и очень быстро, трудно отреагировать даже на рефлексах. Поэтому объяснить то, что произошло, я не смог бы даже под дулом пистолета – биение сердца замедлилось, дыхание почти остановилось, а мысли вдруг обрели невиданную четкость. Полное осознание и ясное видение того, что необходимо сделать, чтобы помочь ей, пришло за доли секунды, осталось только воплотить все это в жизнь… Плавный, стелющийся шаг навстречу, преодолевая боль в натруженных мышцах – обе мои руки уверенно ложатся на талию учительницы, подхватывая её тело, мягко тянут на себя. Совсем немного везения, и все выглядело бы красивым элементом страстного танца, но не сложилось. Там, на небесах, уже был брошен жребий. Выставленная вперед левая нога поскользнулась на подвернувшейся под подошву льдинке, мое равновесие нарушилось, и падать начал уже я, естественно, утягивая за собой девушку. Впечатавшись со всего маха в ребра ступенек, я явственно услышал хруст позвоночника. Острая, пронзающая до души вспышка боли опалила каждый нерв в теле, спазмом перехватывая горло и не давая кричать. Испуганное лицо Натальи Александровны было последним, что запомнилось, перед тем как затылок наконец-то тоже коснулся поверхности. И все разом померкло, лишая боли, мыслей и чувств… * * * – Мы могли опоздать, Хандзо-сан. Он умирает. А если и выживет, то, скорее всего, останется калекой, – прошипел миниатюрный ленточный дракончик, беспокойно парящий в воздухе над плечом старого самурая в белом кимоно, расшитом камоном в виде оперения стрелы. Бесплотный и невидимый для людей, как и дух-помощник его рода, он стоял всего в паре шагов от того самого места, где умирал последний потомок его рода. Стоял и размышлял над тем, что он видел в течение всего этого дня. – Он слаб. Неуклюж. Неуверен в себе. Не обучен. Даже «доспех духа» не смог использовать вовремя. А как он дрался? Да я в его возрасте этого учителя три раза за пояс заткнул бы! И это моя кровь?!. – горько вздохнул Хандзо, растерянно качая головой. – А его воспитание? Манеры и речь? Он скорее гайдзин, чем мой правнук!!! Ты видел, как он опозорился перед женщиной? Розгами надо было бить, ещё в раннем детстве. – Вы слишком строго судите его, господин. Проклятие уничтожило всю его семью, его тело и дух ещё не оправились от потерь и ран. Рок неумолим, а мальчик остался совсем один…