– Мне надо выпить. И не в Новом городе. Чертово место, глаза уже режет. Я уже нормально спать не могу. Там следят отовсюду. Вир скрылся в толпе на платформе. Несколько пассажиров собирались зайти в вагон Бастона, но при одном взгляде на него решили, что лучше разместиться в другом. Он закрыл дверцу и позволил вагонной тряске побаюкать усталые кости. В одиночестве он раскрыл ладонь и посмотрел на камень. Осколок засиял сперва тусклым светом, но постепенно разгорался, пока поезд пересекал границу зоны и въезжал в Новый город. У алхимиков есть их свечки. Что с того? У воров теперь горит свой огонек. Глава 20 Эшданцы расковали Кари и забрали на борт канонерки. При виде охраны с оружием Рен выронил свою палку в воду. Против вооруженных бойцов им ничего не поделать – даже без учета магички. В числе охраны на лодке приплыл Дол Мартайн. Он втолкнул Кари рядом с собой на сиденье, и лодка развернулась, натруженное рычанье движка перемежалось холостыми оборотами, когда они лавировали среди коварных руин. – Помоги им, – шепнула она. – Я и так привел их надоеду к себе домой. Это все, что я могу сделать для Адро. – Ты меня продал Гхирдане, – бросила она Мартайну. – Если б я тебя продал, – прошептал Мартайн, – то разве сидел бы здесь? А я вот – подтираю за мерзавкой. – Он покачал головой: – Жалко, что не продал. Надо было. Свалил бы из этих проклятых краев, плыл бы уже на полпути к Паравосу. Но теперь об этом без толку плакать. – Ты везешь меня к Артоло? – Нет. К Дантисту. – Он дал ей надеть серую холщовую сорочку. На грубой ткани пятна еще чьей-то крови. Натянув через голову новый наряд, Кари повернулась, подыскивая, чего бы стащить. Нож или любое другое оружие. Хоть что-то придающее уверенность, но Мартайн слишком хорошо ее знал. Он схватил ее, притянул к себе на банку и больше не спускал с нее глаз. Чародейка тоже все время смотрела на Кари, как безмолвный истукан. Вдалеке, за городскими развалинами, показался корабль. Грузовоз на алхимической тяге, пыхтевший на север вдоль побережья, над трубами вился бледно-голубоватый дым. Кари уставилась на судно, пытаясь оценить его размеры. С горизонтом все стало хреново, как и с морем, но по любым прикидкам корабль получался огромен. – Что это? – спросила она. – «Лунное Дитя», – ответил Мартайн. – На нем прибыл Дантист. Зверюга, а не корабль, да? С вооружением тоже порядочек. На нем в Гвердон поедет илиастр. – Он покачал головой: – Может, и я оказался б на нем, если бы не ты. Кари приподнялась, чтоб почетче рассмотреть далекое судно, но Мартайн толкнул ее обратно. – Сиди тихо и заткнись хоть раз в своей чертовой жизни, – прошипел он со страхом в глазах. – Я не хочу кончить как Хоуз. Она села и притихла. Заткнулась. Запахнула серую сорочку – отгородилась, будто заразная. Очистные цеха напомнили ей квартал Алхимиков в Гвердоне, но с большими отличиями. В городе трубы были до зеркального блеска надраены и расписаны астрологическими знаками. Фабрики были дворцами промышленности, храмами химических преобразований. Гхирданские же перегонные напоминали аппарат для варки низкопробной бурды. Обшарпанные, с подтекающей смазкой, сделанные из подручного лома с разбитых построек, с трудом состыкованные и готовые развалиться. Правда, некоторые секции с виду были совсем новенькими. Самые основные устройства – емкости для возгонки и промышленные атаноры, завезенные, очевидно, извне Ильбарина, выглядели чужеродно, как шляпа на Бифосе. Гвердонской работы, предположила она, хотя почему-то приборы казались ей немного ненастоящими. Излишне вычурные, медь и сталь в орнаменте змей и цветов. Но, надо признать, ее опыт взаимодействия с алхимией ограничен одним разбойным нападением и двумя концами света. Ниже она увидала грузовые причалы, куда свозили мешки с илиастром, справа – очередь из повозок, уставленных бочками для ушкетских доков, дальше в море – «Лунное Дитя». А за кораблем, совсем-совсем далеко, – Гвердон. Над всем же этим, на крыше перегонного цеха, восседал дракон. Кари лягалась и кусалась, пока Мартайн с подручными волокли ее через очистную. Естественно, бесполезно тратила силы, однако приятно было заехать локтем по ребрам одному надсмотрщику. Вот если бы удалось еще впиться зубами, то Кари отхватила бы лучший обед за много дней, но такой возможности ей не дали. Ее силком протащили через главный цех, мимо корыт, наполненных илиастром, который сцеживали несчастные работяги, не смевшие поднять глаз. Мимо громады главного атанора – алхимической печи. Подняли по железной лестнице на верхний мостик. Наверху было отгорожено помещение с видом на всю заводскую площадку, туда ее и впихнули. Это лаборатория, на крюке висят маска и халат из тканого серебра, стоят ряды бутылей и колб, эфирные приборы, бачки с разной всячиной. Окна, чтобы следить за атанорами. И отдельное окно, смотревшее на развалины, море и илистый берег. Совсем как больничная палата – холодная и безукоризненно чистая. Палата для проведения вскрытий. На месте и сам алхимик. Дантист. Ворц. Кари, в некотором роде, его уже видела – через Шпата, в последние дни перед отъездом из Гвердона. Человек, похожий на ворону, бродил по улицам Нового города. Очередной алхимик, что ковырялся в грязи в поисках отравы. Охранники строем выкатились за дверь, чародейка в доспехах осталась. – Я ее обездвижу, – сказала магичка, поднимая руку, окутанную лиловым свечением. Ворц раздраженно причмокнул: – Активные заклинания повлияют на мои инструменты. Обуздаете ее при крайней необходимости. Кари смирилась. Позволила плечам поникнуть, рукам безвольно отвиснуть. С магией бессмысленно драться. Алхимик взял с полки знакомый ей предмет – позолоченный череп. Однажды профессор Онгент с помощью такого определил ее связь с Черными Железными Богами. Вспомнился ужас первого контакта с этими божествами, как она билась в страхе и сходила с ума. В конце концов лбом расквасила Онгенту нос. – В первую очередь я выясню, какие потусторонние якоря еще сохранились, – заворковал Ворц. Он разговаривал с чародейкой, не с Кари. На девушку даже не смотрел – это просто особь, экпериментальный образец. Его голос торжественно шептал: – Сомневаюсь, что на таком расстоянии поддерживается активная согласованность с какой-либо гвердонской силой, однако нельзя исключать духовного загрязнения от местного эфира. Возможно, вы мне потребуетесь для проведения экзорцизма. Он наклонился, чтобы вложить череп в руки Кари, точь-в-точь как проделывал Онгент. Кари пропустила безумие со страхом и сразу врезала Дантисту лбом. Нос сломался с очень, очень приятным хрустом. И тут же запустила черепом в чародейку – лиловый огонь вспыхнул, но опалил только череп, а не ее. Посыпались костяные осколки. Кари скакнула через палату, сгребая склянки с алхимичьей дрянью, грохая их об пол, швыряя в магичку – «Мать твою, сука, молю, пусть хоть что-то ВЗОРВЕТСЯ», – и рванула к выходу. Дверь на другой стороне – она бросилась туда, на бегу подхватывая скальпель. Разбитое стекло в кровь резало ноги. Из двери на мостик. Под ней перегонный цех. Над головой яростный, животный рев сотряс целое здание. Ах да, на крыше дракон. Внезапно над ней не стало потолка – могучий коготь напрочь оторвал лист покрытия. В дыру вперилось око разгневанного дракона, изумленного таким нахальством, и она не преминула добавить к его моральным страданиям физические, метнув скальпель. Сломя голову помчалась вдоль мостков. Бежит черт знает куда, но хоть так, а не сидеть, дожидаючись смерти. Завод огласили крики. Бойцы из Эшданы засекли беглянку снизу, с топотом понеслись по лестницам наперерез, поэтому она спрыгнула с мостков, уцепилась за железные столбы, поддерживающие оловянную крышу. Прокрутилась, со столба на столб, и добралась до внешнего корпуса главного атанора, большого кожуха в виде колокола посреди здания. Прикасаться к нему горячо – все равно что лезть на неостывшую печь, но после утреннего ныряния в стылую пучину, можно даже сказать, приятно. Явно самый простой этап безнадежной попытки удрать от спятившей банды драконьих пиратов с их парадом алхимуродов. Куражась, она свесилась с верхушки машины. Никаких дальнейших планов у нее нет, но, быть может, что-нибудь произойдет само. А если нет, что ж, свобода и так завоевана – пускай ненадолго. Ее пробрал дикий хохот. Снаружи стоял рев. Однозначно дракон не станет крушить собственные очистные сооружения. Рабочие и охрана мельтешат внизу, но к ней никому не забраться. Даже стрельнуть по ней никто не посмеет из боязни повредить ценное оборудование. Кари расхохоталась опять, когда те пришли к такому же выводу и опустили оружие. Бахнула дверь, и ввалился Артоло, запыхавшийся и разъяренный, с длинноствольной винтовкой в руках. Вскинул на изготовку – похоже, его не сдерживал риск протечки илиастра. Дерьмово. Она полезла выше, стремясь отгородиться атанором от гхирданца и его ствола. Артоло раздосадованно взвыл и порысил в обход, ища позицию для прицельного выстрела. Она сдвинулась обратно, стараясь разгадать его замысел. Хотелось бы, чтобы спину прикрывал Шпат, не пришлось бы всматриваться сквозь переплетенье штырей и патрубков, торчащих из верхней секции горнила. Выстрел. Сегмент трубы, за который она цеплялась, взорвался облаком пламени и шрапнели. Кари еле соскочила в последний момент, сумев схватиться за свисавшую петлей цепь, но дальше уходить было некуда, и она затрепыхалась в тридцати футах над землей. В ушах звенело от выстрела. Весь мир вокруг подпрыгивал и вращался. Артоло взял прицел. – СТОЯТЬ! – прогремел дракон. – Артоло, положи ружье. Живо! Лицо Артоло исказил гнев, но он бросил винтовку. – Итак, Тай, хватит дурачиться. Тебе не уйти. Но есть разная мера страданий. Сдавайся. Все, что оставалось Кари, – это только висеть. Сопротивляться можно было лишь одним способом – плюнуть дракону в морду, и то комочек мокроты, разумеется, до змея не долетел. Зато далеко внизу хотя бы плюхнулся в лохань с илиастром. – Ты примечательно отважна, – продолжал дракон, протискиваясь через погрузочную площадку. Его сложенные крылья процарапали бока массивных ворот. Рабочие разбегались с дороги, и илиастр в корытах подпрыгивал и колыхался с каждым громовым шагом. Боженьки, это создание поистине непомерно. Дракон устремил на нее пылающий взор, и Кари застыла – объятая не чарами, но животным ужасом, мышка против льва. Она попыталась еще раз уцепиться за атанор, отгородиться от рептилии печью, но с быстротой жалящей змеи голова дракона метнулась вперед. Челюсти сомкнулись на ней, и Кари в смятении отпустила цепь. Завизжала, когда дракон резко протащил ее по воздуху. Змей держал ее в пасти, не прикусывая, и мгновенно мог проглотить, раздавить, слегка сведя могучие челюсти, проткнуть огромными зубами – уже впивались клыки, и на леденящий миг Кари решила, что ее съедят, – а потом добычу выплюнули, шмякнув о твердый пол. Дракон наклонился, капая на нее горячей слюной. Когда он заговорил, воздух лизнули языки пламени. – Твоя сестра, Эладора Даттин, пришла ко мне в логово. И предложила мне дань. Долю гвердонских богатств. Земли на материке. Право вершить участь двух империй. Она рядилась с богами, чтобы ко мне попасть. Превозносила мое величие. Склонилась предо мной и умоляла о помощи. Она поняла, где ей место. – Дракон вперил в пленницу свой пылаюший взор: – Поймешь и ты. Перед тем как вернуть Кари в лагерь, ей перевязали раны. Драконьи зубы ободрали бока, бедра и плечи, оставив дюжину ссадин. Вовсе не глубоких, но каждую пришлось обработать жгучим обеззараживающим препаратом. Пока эшданский лекарь врачевал ее, Ворц сидел на верхней галерее над цехом, и над забинтованным носом алхимика суетился другой доктор. – Оно того стоило, – пробормотала она. Кари ждала, что ее накажут. Изобьют. Скормят дракону. Вместо этого ее накормили саму. Получше, чем лагерной пищей, – наверно, из пайки Эшданы. В еде даже попалось розоватое нечто, в теории отдаленно схожее с мясом, и она жадно его сожрала. Никаких бляшек ее не лишили. Отчего-то столь подчеркнутый особый статус лишь сильнее ее омрачил. От нее им явно чего-то надо. По приходу в лагерь надзиратели втолкнули Кари за забор и заперли ворота за ее спиной. Охрана наблюдала с подвесных дорожек, как она бредет к разбитому дому, в котором ночевала с Реном и Адро. Другие заключенные тоже с любопытством таращились, но Кари чувствовала, как между ними встает барьер. Она оказалась порченой, зараженной своей загадочной связью с Гхирданой. Все равно что в Гвердоне подхватить каменную хворь. Адро лежал на полу. Ныряния постоянно изматывали лагерников так, что они засыпали, где упадут, поэтому она не подумала ни о чем, пока не взглянула на лицо Рена. – Да мать же ж вашу. Что случилось? – После того как тебя увезли, ему стало плохо. Его ужалило что-то в воде. Наверно, впрыснуло яд. – Рен прислонил ко лбу Адро тряпицу. Все тело здоровяка при дыхании сотрясалось от усилий. Липкая кожа, вялые руки, как медузы, колыхались на вздымающейся груди. Рана была небольшой, но плоть вокруг распухла и покраснела. Изнутри тоненько сочился гной, стекая по бокам Адро. – Тебе тоже досталось, – сказал Рен при виде бинтов на Кари. – Это ерунда. – Она опустилась на колени с другого бока от Адро, взяла его ладонь в свои. – Надо найти ему врача. – Пробовал звать, – спокойно произнес Рен в своей отстраненной манере. – Никто не придет. Нужно побыть с ним рядом. Ради него. Кари сидела. Ждала. Держала друга за руку, а того сотрясала дрожь. Она не знала, что делать. Инстинкты велели бежать. Она всегда ненавидела оставаться и смотреть, сидеть и ждать неизбежного. Не оставайся у тети Сильвы, не жди прихода кошмаров. Уходи. Скройся в ночи. Не сиди, ругаясь с капитаном Хоузом день-деньской. Уходи.