– Секундочку, пожалуйста. – Ворц отстучал на клавиатуре послание. Щелкнул переключателем, и машина принялась издавать немного другой, хотя столь же неприятный шум. Ворц опять стал печатать, пальцы запорхали над кнопками. От металлической обмотки поднялся дымок, жидкость в трубке забурлила. Закончив работу, ученый выключил аппарат и закрыл футляр. Потом достал с полки позолоченный череп. Во вчерашней попытке сбежать Карильон поразбрасывала все в кабинете, порасшибала все колбы, однако с утра каждый предмет стоял строго, где полагается, и на полу не блестело ни одной битой стекляшки. Ворц положил череп на руки Карильон, затем отступил на безопасное расстояние. Проискрила эфирная энергия, у Артоло отпечатались послеобразы в глазах и зазудели призрачные пальцы. Кари уставилась в глазницы черепа и задрожала. На этом все. Ни тебе призванных чарами демонов, ни волшебных молний. В лабораторию не явился свихнувшийся бог, и череп не ожил, сыпя пророчествами. Все прочие в комнате – Ворц, ведьма, дракон, даже Кари, – казалось, прониклись значимостью произошедшего, но от Артоло она ускользала. Только досады прибавилось – он знать ничего не хотел об их мистической галиматье и любое колдовство философски подразделял на притворную жуть и самоубийственную дурь, но, увы, был в неравном положении здесь, перед Прадедушкой. – Ну, ты уже все там? – поторопил Артоло. Дантист не повел на него и бровью. – Духовное загрязнение минимально – что бы, черт возьми, это ни значило. Она по-прежнему преимущественно согласована с той гвердонской сущностью. И следует поблагодарить обстоятельства ее зачатия. Не будь она отпрыском бесформенного, для тинктуры потребовалась бы глубокая денатурализация. А так я готов немедленно перейти к следующему этапу. Из черного портфеля он достал металлический шприц. Раз за разом брал у Кари кровь. Из запястий, лодыжек, груди, даже между глаз. Помещал каждый образец в четко промаркированную пробирку, которую убирал в тот же черный портфель. Кари вздрагивала всякий раз, когда игла пробивала кожу, но не пыталась сопротивляться. Прикусывала губу и терпела. Артоло смотрел, как двигается ее горло, и представлял, что так она сглатывает свои остроумные насмешки и оскорбления. Представлял, как душит ее призрачными пальцами. – Готово что-нибудь для меня, Ворц? – требовательно осведомился дракон. – Еще нет, – рассеянно ответил Ворц. Кари поперхнулась и содрогнулась, когда он выдрал у нее изо рта два зуба и накапал в пузырек кровавой слюны. Последнюю пробирку Ворц поднес к свету. Постучал по ней пальцем в перчатке, и на миг Артоло почудилось, будто внутри сгустились и тут же распались очертания чего-то темного. – Полагаю, вот он, катализатор. Ускоритель. – Руки ученого мелко тряслись. – Поднимайся сюда. И ты, Артоло, – приказал дракон. Ворц застегнул черный портфель и вынес его с собой, выходя через решетчатый мостик и железную лестницу на крышу. – Смотри за ней, – сварливо буркнул Артоло. Ведьма кивнула и, поворачиваясь к Тай, застигла девчонку в момент, когда та уже тянулась к подносу со скальпелями. – Чего? – возмутилась Кари, одернув руку. Артоло зарычал и последовал за Ворцем на крышу. Прадедушка ждал, сидя на задних лапах. Когда он поерзывал, прогибалась вся крыша перегонки. Атанор внизу раскочегарился по полной, плотные облака белого пара стелились по крыше, и у Артоло защипало в глазах. – Ворц. – Дракон протянул и свернул крыло, окружая Дантиста, затем просунул голову под перепонку. Беседа без посторонних. Артоло ждал, терпеливо снося очередное унижение. Конечно, почему бы Прадедушке не справиться по делу у своего советника, вот только Дантист всего лишь Эшдана. Тогда как Артоло – Гхирдана. Разве он недостаточно потрудился для искупления вины? Чем еще он должен пожертвовать, прежде чем Прадедушка вновь дарует ему свою милость? Он мерил шагами крышу, под сапогами скрипел металл. О чем там только толкует Ворц, притащив свою черную торбу и секретные послания? Опять Артоло ни к чему не причастен, выставлен с семейных советов, изгнан на этот проклятый Утес. Колотилось сердце, кровь яростно звенела в жилах, горячая и насыщенная злостью. Он почувствовал, как вскипает мозг, зрение подернулось багровой каймой. Надо опять кого-то убить. С лестницы он чуял запах Тай. Несколько ступенек, и он подомнет ее под себя. Перед мысленным взором встали лезвия тех ножей. Раны налились напомненной болью. Боги, разве не заслужил он отмщения? – Артоло! – взревел дракон. Медленно он отвернулся от лестницы. Посмотрел на Прадедушку. На драконьей морде было написано не виданное ранее выражение, сочетание изумления и гнева. – Я не привык, – протяжно проговорил Прадедушка, – повторять. Артоло поспешно склонил колени: – Простите меня. – Он что, настолько заплутал в собственных мыслях, что не услышал драконьего повеления? Тай и за это ответит. Тай ответит за все. – Твоя одержимость обернется нам пользой. Девица Тай ускорит исполнение наших гвердонских планов. Артоло встрепенулся: – Вы ее заберете? Дракон хихикнул: – Наоборот. Буду держать ее здесь. Нельзя допустить ее возвращения в Гвердон. – Но, Прадедушка, нет места заточения надежнее, чем могила. Дракон засмеялся: – Твоя правда, внучек. Осуществи свою месть и знай – ты подвел меня в Гвердоне, но здесь оправдался. Тебе не стать вновь моим Избранником, но к твоему чаду я буду благосклонен. Душа вспыхнула огненной радостью, горячее драконьего пламени. – Я напомню Тай о том, что никто не смеет идти против Гхирданы, – поклялся Артоло. Он встал, поклонился и побежал к лестнице. Разминая призрачные пальцы. Не стоит браться за нож. Нет, драконозубый клинок – знак дракона. Он ее лучше удавит. Сломает хребет. Он ей… Раздавшийся внизу взрыв чуть не сшиб его с крыши. Артоло, шатаясь, ковылял по лестнице, в ушах звенело. Лабораторию Ворца охватил пожар, на полках с горючими алхимвеществами плясало зеленое, синее, фиолетовое пламя. В стене, где раньше было окно на море, разверзлась дыра – и никаких следов Карильон Тай. В углу скрючилась ведьма, взрыв обуглил ее броню. Артоло метнуся к ней, но ведьма предостерегающе подняла руку. Не заговорила – только мотнула рукой на свой шлем, показывая, что какой-то механизм поврежден. – Где она? – взревел Артоло. Ведьма приподнялась, нетвердо встала на ноги и указала вниз, на побережье, на сбросы отходов из очистной. Там, под прикрытием каменного отвала, виднелась лодка, одна из небольших моторок, на каких патрулировали руины, и лодка, похоже, отчаливала прямо на глазах у Артоло. Дергалась рывками, как если бы рулевой не был знаком с управлением. – Отсечь огонь! – заорал сверху лестницы Ворц, не слишком желая покидать относительно безопасную крышу и входить в полыхающую печь своей бывшей лаборатории. К черту пожар. Больше Тай от него не уйдет! Артоло вылез через разгромленное окно, пополз, поскользил вниз по стене, цепляясь за трубы и вентили, и тяжело плюхнулся в ил у подножия. Лодка уже пришла в движение, взревев мотором, начала стремительно набирать ход. Артоло бросился к воде. Тварь дразнила его: выждала, когда он окажется совсем рядом, а потом упорхнула. Видимо, рулевой отыскал заслонку подачи топлива, открыл на всю, и маленькая моторка, как безудержная ракета, выстрелила по волнам и помчалась на юг поверх затонувших улиц Ильбарина. Небо заслонили могучие крылья, Прадедушка, соскочив с крыши перегонного цеха, слетел в прибой. Он склонил шею, приглашая забраться, и Артоло с неописуемой радостью подчинился, перекосившись в дикой, неверящей ухмылке. Он снова избран, снова возвышен, снова летит! О, крыльев гром! Свист ветра! Цепенящая встряска подъема в воздух, великолепие виража при пикировании, стальные сплетения драконьих мускулов под бедрами. Призрачные пальцы не могли ухватиться за чешуйчатый гребень на шее Прадедушки, ведьмино колдовство выцветало, сталкиваясь с живым богоподобием дракона, но это было и необязательно. Загнутые сапоги мигом отыскали чешуйки-упоры, а руки лучше пусть будут свободными для ружья или подзорной трубы. Сердце воспаряло ввысь с каждым ударом Прадедушкиных крыльев. Взмах – и гвердонская неудача забыта. До этого он не мог подобрать нужных слов, чтобы вымолить у дракона прощение, но что такое слова в сравнении с безрассудной дерзостью броска в поднебесье, упоением скоростью, единством дракона и всадника, что бросают вызов земле и небу, преследуя, пожирая, сжигая любого, кого захотят. Еще взмах – и забыты увечные руки, радость полета воспламенила без остатка весь разум. Над лодкой дракон изогнулся в воздухе, и Артоло спрыгнул, по-кошачьи спружинив, на корму. В руке должен быть меч, а на пальце – кольцо Самары, но он и так уже несколько лет не был настолько живым. Эх, сейчас бы снова на перехват хайитянских купцов! Он грузно понесся вперед, горя нетерпением добраться до Тай. Здесь, на катерке, только он и она. Наконец-то его мечта перед ним! Артоло рванул откидной тент, прелюдией грубости перед расправой, которую он учинит над Тай, когда схватит. Но ее тут не оказалось. Лодка пуста. Рычаги двигались сами по себе. Их обводили полоски тускло-лилового света, остаточные энергии от заклинания. Опустошенный, будто управлял своим телом со стороны, Артоло взялся за штурвал. На захлебывающемся двигателе он рванул назад, лодка описала широкую дугу. Дракон еще раз прокружил над головой и полетел к берегу. Артоло за ним. На перегонке еще бушевал пожар, правда, ограниченный одним верхним помещением. Рабочие поспешно выволокли наружу лохани с неперегнанным илиастром, чтобы дым не загрязнял процеженную рапу. Другие откатывали тележки с бидонами на Ушкетский тракт, на случай распространения пожара. Черный дым смешивался с белесыми парами из атанора. Артоло представил, как Ворц мечется по очистной, строго упорядоченное Дантистово царство откалиброванных датчиков и титраторов ввергнуто в раздрай. Отведай-ка хаоса и разрушений, которые несет с собой Тай. Фабричный люд звал его на помощь, Артоло пропустил их гам мимо ушей. Подведя к берегу, он бросил лодку и шагнул в прибой. Окованные сапоги вязли на илистом склоне. Ведьма, стоя в тени завода, наблюдала за его подъемом. Не шевелясь, будто замерла в страхе. – Ты все это устроила, – зарычал Артоло и тут заметил неладное. Полную неподвижность доспехов. Не шипели поршни, не качались, не бурлили патрубки. Он толкнул в грудь бронированного костюма, и тот повалился, распался на части при ударе о грязь. Прерванное заклятие развеялось тонкой лиловой дымкой. Сегменты костюма покатились по склону в пасть голодному морю. Некоторые части упали к сапогам гхирданца, металл лязгнул о металл, подобно звону далекого колокола. Артоло рухнул на колени, ощупывая пустой доспех угасающими призраками пальцев. Пытаясь прочесть свое будущее по кишкам мертвого механизма и, точно руны, бросая шприцы на песок. Глава 23 Город набирался от Раски ярости, пока тот твердым шагом сходил к границе. Вместе с гхирданцем двигался ураган, камешки и пыль разлетались по сторонам, будто над головой несся незримый дракон. Перед его бойцами расступался весь люд, и трезвонили набат церковные колокола. Собиралась грозная стая: отмеченная пеплом Эшдана, собратья гхирданцы, воры из Братства и даже простолюдины Нового города – те просто хватали мечи и дубье и шли следом, не зная зачем. Когда Раск подступил к границе, караульный пост дозора попытался преградить ему путь, но земля невидимо вздрогнула, и солдаты попадали, а он пошел себе дальше. Подземный толчок встряхнул Гвердон. Стекло сотни разбитых вдребезги окон захрустело под стальными подметками. Раск прошагал по Привозному проспекту, затем по улице Сострадания – магистрали пустели, по мере того как толпа разбегалась прочь от его отряда. – Зачистить трактир, – приказал он. Внутреннему взору открылось здание целиком, со всеми выходами. Он смотрел, как ополчение воров и пиратов роем бросается внутрь, сносит дверь бирюзового стекла, давшую заведению имя, ломится через черные ходы. Даже взбирается на стены, чтобы пролезть в верхние окна. Раск вошел через разгромленный главный вход. Посетители трактира – богатые торговцы, перекупщики, стряпчие, алхимики – застыли на своих стульях, глядя в замешательстве, как корчму заполняют воры. Раск не обратил на них внимания, равно как и на свистки стражи на улице. Он поднялся по лестнице и вошел в номер Вира. Закрыл за собой дверь, погружая комнату в беспробудную тишину, будто хаос внешнего мира внезапно взял перерыв. Посмотрел на себя из окна. Как-то спокойнее воспринимать себя кем-то далеким. Вообразить свое тело послушным инструментом. Раск наблюдал, как подходит к Виру. Двоюродный брат был совсем, совсем мертв. Лицо Вира посинело, прокушенный язык окровавлен. И пальцы содраны в мясо. Его шею обхватывал какой-то аппарат, эта машина, очевидно, и удавила его. Раск аккуратно разомкнул машину ножом и, только когда она отпала, понял, что это. Протезы рук, которые Вир заказал для своего отца Артоло, – крабовые клешни, искусно выполненные из меди и стали. В пазах механизма застряли клочки кожи Вира. «Извиняюсь». В сознании Раска присутствие Шпата сделалось нечетким, неуверенным. Его дух мялся на краю восприятия, стараясь не встревать. Однако невозможно было полностью перекрыть течение мыслей от него к Раску, и когда тот вновь взглянул на Вира, то под некоторыми углами увидел лицо Шпатова родителя – Иджа. Лица удавленников имеют ужасное сходство. Иджа вешали медленно в назидание Братству, и на его лице лежал тот же оттиск. Та же отчаянная жажда дышать, паника, что низвела его черты до огрубелых, животных, напуганных. – А мне он даже не нравился, – тихо произнес Раск. Осторожно поднял Вира с пола и уложил на кровать. Прикрыл искаженное лицо простыней. – Но он был из нашей семьи. Был своим для Прадедушки. Такое злодейство нельзя оставлять без ответа. Что делал Вир в этой комнате, когда на него напали? Не спал. Никаких признаков женщины. Раск обнаружил тяжелый кофр из темного дерева, выстеленный бархатом, внутри бумага из лавки на Долу Блестки, сертификат подлинности с сургучовыми печатями работавших над протезами мастеров. На каждой повторялось клеймо алхимиков с глазом и флягой.