– Хотите почтовую карточку-портрет? – уточнил коротко подстриженный мужчина, одетый в безразмерный свитер. – Да, – подтвердила я. – Надеялась увидеть самого художника. – Отец не общается с клиентами, – не дрогнул собеседник. – Один экземпляр его продукции стоит двадцать тысяч. – Ого! – воскликнула я. – Личный портрет – самая дорогая позиция, – пустился в объяснения Юрий. – Если цена не по карману, выберите что попроще. – Художник не встречается с заказчиком. Как он увидит мое лицо? – Сделаю ваше фото с экрана. Или пришлите любой свой снимок на почту. – Вы в самом деле Юрий Ревовсемирович? – усомнилась я. Собеседник протяжно вздохнул: – Паспорт желаете увидеть? – Давайте! – оживилась я. – Придется его искать, – заныл Юрий, – не помню, куда положил. – Перезвоню через полчаса. – Вы подозрительный человек, – с хорошо слышимым раздражением произнес сын старшего Рогачева. – Двадцать тысяч – немалые деньги. Готова отдать их за произведение мэтра. Ваш рисунок столько не стоит. – Уже говорил, открытки создает папа, – повысил голос Юра, – я всего лишь принимаю заказы. – И как убедиться, что Ревовсемир жив и работает? – задала я вопрос дня. – Нежелание художника общаться вызывает подозрения. Вдруг признанного мастера нет, а его имя использует в своих интересах другой человек? – Я сын художника. Стало ясно, что пришла пора выложить на зеленое сукно туз и обрамить его ложью. – Час назад говорила с Юрием Ревовсемировичем Рогачевым. Он представился единственным ребенком художника и сразу показал паспорт. Возможно, я имела дело с вашим братом, но почему у вас одно имя-отчество на двоих? Есть у вас такой родственник? Изображение запрыгало, на экране замелькали серые пятна, потом появилось лицо пожилого мужчины. – Добрый день, я Роман, по паспорту Ревовсемир, – спокойно сказал он. – У меня один наследник, вот он, сидит рядом. Тот, с кем вы общались, скорее всего, Андрей Петрович Покосов, племянник. Ничего хорошего о сыне сестры не скажу, он преступник со стажем, находился в заключении. – Так, – произнес Семен, устраиваясь около меня. – С удовольствием закажем у вас портретные открытки, но сейчас расскажите, пожалуйста, о своем родственнике. Мы сотрудники частного детективного агентства. Вот удостоверения, видите? – Почему этот поганец вас заинтересовал? – вопросом на вопрос ответил Ревовсемир. – Что на этот раз? Кого обокрал? – Андрей Петрович – вор? – быстро уточнил Кузя. – К сожалению, да, – подтвердил Рогачев. – Дурные наклонности у мальчика проявились уже в раннем детстве. Он художественно врал, отвратительно учился, сменил несколько школ. В первый раз его посадили за кражу в году эдак… м… м… точно не помню. Ну и покатился Андрей под гору. Вышел на свободу законченным бандитом, связался с братками, уже перестройка на дворе была. Подробностей не знаю. В последний раз видел его… ну… не помню, сколько лет назад. Он квартиру покойной матери на себя оформил! А вот в права наследства вступить поспешил. Прикатил ко мне, давай пугать: «Трешка моя. Ты тоже наследник. Имей в виду, начнешь свою часть требовать…» И я его выгнал. Племянник меня обматерил, но ушел. Больше не виделись, и желания лицезреть морду негодяйскую нет. В руке художника оказался мобильный. – Видите снимок? – спросил наш компьютерных дел умелец. – Да, – кивнул старший Рогачев. – Узнаете? – Кого? – Своего племянника. – Ну, не знаю, – отрезал собеседник, – вроде похож, а вроде нет. – Юрий, вы теряли паспорт? – осведомился Сеня. Ответа не последовало. Случилась короткая пауза, ее нарушила отец: – Будь добр, завари мне травяной чай от кашля. Кхе-кхе! Отпрыск исчез из зоны видимости. – Юра – председатель общества «Дети неба», – быстро заговорил художник. – Моя жена Карелия скончалась, когда он еще ребенком был. Мы на тот момент с супругой развелись. Вернее, она меня выгнала, потому что я не хотел участвовать в идиотской затее, которую организовала Карелия. Баба велела называть себя королевой рассвета, собрала кружок более чем странных особей. Они молились рассвету, бегали голые по лугу. Надо было мальчика забрать! Но я о ребенке не подумал, просто ушел. Сначала снимал жилье, потом квартиру купил. Честно пытался Карелии алименты перечислять, но она с ума сошла. Все документы свои и сына сожгла, деньги посчитала дьявольской бумагой, переехала жить в село, организовала коммуну, члены которой вели натуральное хозяйство. Баба умерла, когда Юре семь исполнилось, его определили в детдом, а общину разогнали. Я вообще ничего не знал до момента, как Юре восемь стукнуло. Мне завуч сообщила, что сын в интернате. С тех пор живем вместе. Юрка хороший, добрый, меня любит, но мозг ему мать сломала намертво. Он уверен, что все документы – от дьявола! Юрка паспорт не получал, полиса ОМС у него нет, СНИЛСа тоже. Официально нигде не работает, служит без оформления помощником у жены одного мелкого бизнесмена, исполняет функции прислуги. Основал общество «Дети неба», там около двадцати человек, они поют гимны солнцу, луне, звездам. Я понимаю, в том, что с парнем произошло, немалая моя вина, поэтому сейчас принимаю его таким, каков он есть. Живем тихо втроем: сын, я и кот Степан. Очень прошу, не задавайте Юре вопросов про паспорт и прочие бумаги, он нервничать начинает. А вот и мой чай! Спасибо. – Пей на здоровье, – улыбнулся сын. – Можете дать нам список членов общества «Дети неба»? – спросил Сеня. – Зачем он вам? – изумился создатель организации. – Мы не секта. Денег никто не платит, квартиры на меня не переписывают. Просто собираемся для хвалы небу. – Может, присоединюсь к вам, – бойко соврал Собачкин. – Но хочется знать состав коллектива. Юрий спокойно отреагировал на это заявление: – Тайны нет, но я перечень не делаю, именами не интересуюсь. У нас псевдонимы. Я Зевс, есть еще Аполлон, Гея, ну и так далее. – Ну и я тоже не особый умелец, – засмеялся художник. – Возникла новая проблема, – объявил Сеня, когда конференция завершилась. – Кто женился на Евгении? – Да уж, интересно, – согласился Кузя. – Хочется… Договорить он не успел – раздался звонок городского телефона. Я взяла трубку. – Здрасте, Дарья Васильева, – прогремело мне в ухо. – Охрана КПП Ложкино. Ждете гражданку Анну Ивановну Морозову? Пропуск на нее не заказан, стоит у шлагбаума. – Пропустите, пожалуйста, – попросила я и, вернув трубку на место, объяснила: – Неожиданно приехала наша клиентка. – Пойду чай заварю, – сказала из коридора Марина. Через короткое время мы увидели Анну. – Хоть что-то узнали о мерзавце? – с порога начала она. – Мы работаем, – ответил Сеня. – И как? Есть прогресс? – Да, – кивнул Кузя, – но пока рано делать какие-то выводы. – Маму сегодня увезли в реанимацию, – прошептала Аня. Потом она опустилась на диван, закрыла лицо ладонями и заплакала. Я бросилась к посетительнице, села около нее, обняла. – Все будет хорошо. – Инфаркт, – прошептала Аня. – Какая же я дура! Мамочка утром не вышла из спальни. А мужик, который занял место моего папочки, вчера свалил куда-то с ночевкой. Спросила у мамусеньки: «А где Юра?» Она ответила: «В командировку улетел, вернется через пару дней». Аня застучала кулачком по подлокотнику дивана: – Люблю маму, поэтому не показываю ей своего истинного отношения к ее новому мужу, не хочу расстраивать. Если начну строить ему козьи морды, то мама спросит: «Мурзенька, в чем причина твоего негативного восприятия Юры?» И как ответить? Когда у вас наконец появится хоть что-то, вот тогда и открою рот. А пока веду себя вежливо, приветливо. Мама, конечно, ощущает, что я насторожена по отношению к Рогачеву, но она понимает, что после смерти папы времени мало прошло. Она ценит, что я не устраиваю скандалы с мужиком. Вчера вечером ничто не предвещало беды. Мы поужинали, выпили чаю, угостились пирожными, разошлись по своим спальням. Я встала в одиннадцать, мама спала. Накануне вечером сказала: «Хочу поваляться в кровати, завтра никаких дел нет. Устрою себе праздник лени». Поэтому не заглянула к ней и уехала в салон краситься и стричься – вечером собиралась к Маше Голиной на день рождения. Вернулась домой. Тишина. Дверь в спальню мусечки и Юрия закрыта! Вот тогда забеспокоилась, постучала. Нет ответа. Сначала заколебалась, правильно ли поступлю. Потом подумала, мужика нет, мама одна, неловкой ситуации не случится, распахнула дверь… Аня опять зарыдала. Глава девятнадцатая – А вот и чаек, – пропела Марина, входя с подносом в офис. – Очень вкусный, успокаивающий. И конфеты шоколадные. Обязательно попробуйте, сама их делаю. Аня вытерла глаза краем своей бежевой юбки, на ткань сразу переместилась часть макияжа.