– Думаешь, я не пыталась? Я писала ученым и королям со всего света. Большинство сочли меня одержимой. Доказательства, которые ты с готовностью приняла, другие называют шаткими. Ревнители были моей главной надеждой, но их взгляд затуманивает то, что к делу причастна Иерократия. Кроме того, мои личные убеждения заставляют ревнителей скептически относиться к любому моему слову. Мать хочет ознакомиться с моими изысканиями – это уже кое-что. Мои брат и дядя могут поверить, и потому мы направляемся к ним. – Принцесса поколебалась. – Есть еще одна причина, по которой нам нужны Расколотые равнины. Способ отыскать доказательства, которые могли бы убедить всех. – Уритиру, – выдохнула Шаллан. – Тот город, который вы ищете? Ясна снова бросила на нее резкий взгляд. Древний город был первым, о чем Шаллан узнала, когда втайне от наставницы прочитала ее записи. – Ты по-прежнему слишком легко краснеешь, когда споришь с кем-то, – заметила принцесса. – Прошу прощения. – И еще ты слишком легко просишь прощения. – Я… э-э, мне следует негодовать? Ясна улыбнулась и подняла схематическое изображение Двойного глаза. Изучила его. – Где-то на Расколотых равнинах спрятана тайна. Тайна, связанная с Уритиру. – Вы же сказали, что город не там! – Так и есть. Но тропа к нему – возможно, там. – Принцесса поджала губы. – Если верить легендам, только Сияющие рыцари могли открыть этот путь. – К счастью, мы знаем двоих. – И опять повторяю: ни ты, ни я – не Сияющие. То, что мы способны им кое в чем подражать, может и не иметь значения. У нас нет их традиций и их знаний. – Мы ведь говорим о вероятном конце цивилизации, верно? – тихо спросила Шаллан. Ясна медлила с ответом. – Опустошения, – продолжила Шаллан. – Я мало что знаю, но легенды… – После каждого Опустошения человечество оказывалось среди руин. Великие города превращались в пепел, жизнь замирала. Каждый раз знания и развитие падали чуть ли не до доисторического уровня – требовались целые века, чтобы восстановить цивилизацию, сделать ее такой же, как прежде. – Принцесса поколебалась. – Я все еще надеюсь, что ошиблась. – Уритиру, – повторила Шаллан. Она пыталась не просто задавать вопросы, а додумываться до ответов самостоятельно. – Вы сказали, город был чем-то вроде базы или дома для Сияющих рыцарей. Я не слышала о нем до того, как встретила вас, и потому могу предположить, что упоминания о нем в литературе встречаются нечасто. Возможно, это одна из вещей, которые Иерократия пыталась стереть из истории? – Молодец, – похвалила Ясна. – Хоть я и думаю, что он начал превращаться в легенду еще раньше, а действия Иерократии завершили дело. – Если он существовал до Иерократии и путь к нему был заперт после падения Сияющих… то, возможно, там сохранились записи, не тронутые современными учеными. Неискаженные, неизмененные знания о пустоносцах и связывании потоков. – Шаллан вздрогнула. – Так вот зачем мы на самом деле направляемся на Расколотые равнины! Ясна улыбнулась, превозмогая усталость: – Ты и впрямь молодец. Я с пользой провела время в Паланеуме, но вместе с тем разочаровалась. Мои подозрения по поводу паршунов подтвердились, но я также обнаружила, что многие из хранящихся в великой библиотеке трудов обладают такими же признаками фальсификации, как и те, которые я уже читала. Это «очищение» истории, устранение прямых упоминаний об Уритиру или Сияющих, потому что они опозорили воринизм… просто возмутительно. И люди еще спрашивают, отчего я враждебно настроена по отношению к церкви! Мне нужны первоисточники. И ведь есть истории – те, которым я смею верить, – где говорится, что Уритиру был священным и защищенным от пустоносцев. Может, это всего лишь попытка выдать желаемое за действительное, но я не настолько рациональна, чтобы не надеяться – вдруг и впрямь такое возможно. – А паршуны? – Постараемся убедить алети избавиться от них. – Нелегкое дело. – Почти невозможное, – согласилась Ясна, вставая. Она начала собирать книги на ночь, складывая их в свой водонепроницаемый сундук. – Ведь паршуны такие безупречные слуги. Покорные, послушные. Наше общество стало слишком сильно от них зависеть. Паршунам даже не нужно прибегать к насилию, чтобы ввергнуть нас в хаос – хотя я уверена, что именно это и случится, – они могут просто уйти. За этим последовал бы экономический кризис. Она вытащила из сундука одну книгу, закрыла его и повернулась к Шаллан: – Без новых доказательств мы не сможем убедить всех в моей правоте. Даже если брат прислушается к моим словам, он не обладает властью, позволяющей вынудить великих князей избавиться от паршунов. И если честно, я боюсь, что королю не хватит смелости рискнуть и столкнуться с катастрофическими последствиями изгнания паршунов. – Но если они обратятся против нас, катастрофа все равно случится. – Да. Ты это знаешь, и я знаю. Мать, возможно, поверит. Но риск ошибки настолько громадный, что… в общем, нам нужны доказательства – многочисленные и неоспоримые доказательства. Поэтому мы разыщем Уритиру. Чего бы это ни стоило, мы его разыщем. Шаллан кивнула. – Дитя, я не хотела возлагать этот груз на твои плечи, – произнесла Ясна, опять усаживаясь за стол. – Однако вынуждена признаться, что для меня было большим облегчением все открыть человеку, который не спорит с каждым словом. – Мы это сделаем, – сказала Шаллан. – Мы отправимся на Расколотые равнины и найдем Уритиру. Мы добудем доказательства и убедим всех прислушаться к нам. – Ах, юные всегда надеются на лучшее… – пробормотала Ясна. – Что ж, такое приятно слышать время от времени. – Она вручила Шаллан книгу. – Одним из орденов Сияющих рыцарей были так называемые Светоплеты. Я собрала лишь крупицы сведений о них, но из всех источников, какие мне доводилось читать, этот самый полезный. Девушка нетерпеливо схватила книгу. Надпись на обложке гласила: «Слова сияния». – Иди, – велела Ясна. – Читай. Шаллан посмотрела на нее. – Я буду спать, – пообещала принцесса, улыбнувшись краем рта. – И прекрати изображать мою мать. Я даже Навани такого не позволяю. Веденка со вздохом кивнула и покинула каюту Ясны. Узор потащился следом; за всю беседу он не издал ни звука. Обратно в свою каюту девушка вошла с куда более тяжелым сердцем, чем вышла. Она не могла забыть ужас в глазах наставницы. Ясна Холин ничего не боялась, ведь так? Шаллан забралась в койку с книгой, которую ей дали, и кошелем сфер. Часть ее желала приступить, но от сильной усталости закрывались глаза. Было уже совсем поздно. Если она начнет читать сейчас… Лучше как следует выспаться, а наутро со свежей головой погрузиться в учебу. Шаллан положила книгу на столик возле кровати, свернулась клубочком и позволила качке убаюкать себя. Разбудили ее крики, громкие возгласы и дым. 7 Открытый огонь Я была не готова к скорби, что пришла вместе с этой потерей – обрушилась на меня точно гром среди ясного неба. Смерть Гавилара несколько лет назад ошеломила меня, но это… это едва не уничтожило. Из личного дневника Навани Холин, йесесач, 1174 Все еще в полусне, Шаллан запаниковала. Веденка кубарем свалилась с кушетки, случайно задев кубок с почти разряженными сферами. Хотя она прикрепила его к столику воском, от удара кубок перевернулся, и сферы рассыпались по полу каюты. Сильно воняло дымом. Девушка метнулась к двери – растрепанная, с колотящимся сердцем. По крайней мере, она заснула в одежде. Шаллан распахнула дверь. На узком сходном трапе стояли трое мужчин с факелами, спиной к ней. Факелы! Над пламенем танцевали искрящиеся спрены. Кто принес на корабль открытый огонь? Шаллан оцепенела от растерянности. С палубы наверху доносились крики, и было похоже, что корабль не горит. Но что же это за люди? Они вооружились топорами и все внимание сосредоточили на каюте Ясны. Сквозь открытую дверь в каюте принцессы были видны какие-то люди. Время застыло от ужаса, когда один из них бросил что-то на пол перед остальными, которые расступились, освобождая место. Тело в тонкой ночной сорочке – невидящий взгляд, расплывающееся на груди кровавое пятно. Ясна. – Удостоверьтесь, – велел один из мужчин. Другой присел и вонзил длинный тонкий нож прямо в грудь Ясны. Шаллан услышала, как он ударился в дерево под телом. И закричала. Один из мужчин резко повернулся к ней: – Эй! Это был тот высоченный громила с туповатым лицом, которого Ялб называл «новеньким». Прочих она не узнала. Каким-то образом поборов ужас и неверие, Шаллан захлопнула дверь и дрожащими пальцами задвинула засов. Буреотец! Буреотец! Она попятилась от двери, в которую с другой стороны ударилось что-то тяжелое. Им не понадобятся топоры. В эту дверь достаточно несколько раз ударить крепким плечом, и она не выдержит. Шаллан наткнулась на свою койку, чуть не поскользнувшись на сферах, которые катались туда-сюда по полу из-за качки. Узкое окно под потолком – слишком маленькое, чтобы протиснуться, – открывало лишь ночную тьму, что была снаружи. Наверху продолжали кричать, чьи-то ноги топали по доскам. Шаллан дрожала, все еще онемеввшая внутри. Ясна… – Меч, – сказал кто-то. Узор, повисший на стене возле нее. – Ммм… Меч… – Нет! – закричала Шаллан, обхватив голову руками, запустив пальцы в волосы. Буреотец! Она вся тряслась.