– Или? – Спроси Йенева. Аладар вздрогнул, будто от удара. Десять лет назад великий князь Йенев отказался признать объединение Алеткара. По приказу Гавилара Садеас вызвал его на дуэль. И убил. – Угрожаешь? – Да. – Далинар повернулся и посмотрел великому князю, который был ниже ростом, в глаза. – Аладар, я больше никого не буду умасливать. Я больше не буду просить. Не подчиняясь Элокару, ты противишься воле моего брата и тому, за что он боролся. Я заставлю это королевство прийти к единству. – Забавно, – сказал Аладар. – Хорошо, что ты упомянул Гавилара, – он-то объединил королевство не при помощи чести. Он это сделал при помощи ножей, которые убивали, и солдат, которые воевали. Любой, кто сопротивлялся, лишался головы. Так мы опять пришли к тому же? Что-то не очень такие вещи похожи на изысканные слова из твоей драгоценной книги. Далинар стиснул зубы и повернулся лицом к полю битвы. Первым побуждением было напомнить Аладару, что он офицер под командованием великого князя Холина, и призвать его к ответу за разговор в таком тоне. Обойтись с ним как с новобранцем, которому требуется порка. Но что, если Аладар просто проигнорирует угрозу? Далинар силой принудит великого князя к повиновению? У него для этого даже солдат не хватит. Он вдруг понял, что сердится в большей степени на самого себя, чем на Аладара. Далинар отправился в эту вылазку на плато не сражаться, а говорить. Убеждать. Навани была права. Далинар нуждался в большем, чем бестактные слова и военные приказы, чтобы спасти королевство. Он нуждался в верности, а не в страхе. Но, буря свидетельница, как?! Если ему и случалось в прошлом кого-то в чем-то убеждать, то при помощи меча в руке и кулака в физиономию. Гавилар всегда был тем, кто говорил правильные слова, тем, кто мог заставить людей прислушиваться к себе. Далинар и не пытался сделаться политиком. «Половина парней на том поле боя, наверное, поначалу и не думали, что станут солдатами, – прошептал его внутренний голос. – Сплоховать в этом деле – непозволительная роскошь для тебя. Не жалуйся. Меняйся». – Паршенди слишком напирают, – указал Аладар своим генералам. – Хотят спихнуть нас с плато. Передайте людям – пусть немного поддадутся, тогда паршенди потеряют свою удачную позицию и мы сможем их окружить. Генералы закивали, один начал отдавать указания. Далинар, прищурившись, обозревал поле боя. – Нет, – сказал он негромко. Генералы замолчали. Аладар сердито посмотрел на Далинара. – Паршенди готовятся отступать, – пояснил Далинар. – Происходит, определенно, что-то иное. – Им нужно пространство для маневра. – Светлорд Холин словно читал по клубящейся внизу битве. – Они почти достали светсердце. Паршенди будут и дальше напирать, но потом быстро отойдут к куколке, чтобы выиграть время и наконец-то вскрыть ее. Это тебе и следует предотвратить. Паршенди хлынули вперед. – Эта вылазка – моя по праву очереди. Согласно твоим же правилам, последнее слово по поводу нашей тактики – мое. – Это всего лишь наблюдения, – бросил Далинар. – Я сегодня даже собственной армией не руковожу. Ты можешь сам выбирать тактику, и я не стану вмешиваться. Аладар поразмыслил, потом негромко выругался. – Предположим, что князь Холин прав. Подготовьте людей к отступлению паршенди. Пошлите ударный отряд занять позиции возле куколки, которая должна быть уже почти вскрыта. Генералы обсудили новые детали, и гонцы понеслись прочь с тактическими указаниями. Аладар и Далинар наблюдали, бок о бок, как паршенди продолжают теснить войска. Их пение звенело над полем боя. Потом они отступили, с обычной осторожностью и почтением обходя тела мертвецов. Войска людей, готовые к этому, ринулись следом. Ударный отряд из новых сил, возглавляемый Адолином в блистающем доспехе, прорвался сквозь строй паршенди и достиг куколки. Другие отряды хлынули через открывшийся просвет, оттеснив врага к флангам, обратив их отступление в тактическую катастрофу. Прошло несколько минут, и паршенди покинули плато, перепрыгнули через расщелины и скрылись. – Преисподняя!.. – негромко проворчал Аладар. – Ненавижу тебя за то, что ты в этом так хорош. Далинар прищурился, заметив, что некоторые из убегающих паршенди остановились на плато неподалеку от того, на котором случилась битва. Они задержались там, хотя бо?льшая часть их войска продолжила отход. Великий князь взмахом руки велел одному из слуг Аладара передать ему подзорную трубу, поднял ее и направил на этот отряд. На краю плато стоял воин в блестящей броне. «Осколочник-паршенди. Тот, что был в битве на Башне. Он едва меня не убил». Далинар мало что помнил о той встрече. Ему так досталось, что к концу он почти потерял сознание. В сегодняшней битве этот осколочник не участвовал. Почему? Несомненно, заручившись его помощью, паршенди вскрыли бы куколку быстрее. Холина как будто что-то царапнуло внутри. Один лишь этот факт – осколочник, наблюдающий за битвой, – целиком и полностью изменил суть происходящего. Князь думал, что все понимает. Теперь до него дошло, что тактика противника была куда более изощренной, чем он предполагал. – Кто-то из них все еще там? – спросил Аладар. – Наблюдают? Далинар кивнул, опуская подзорную трубу. – Они так делали хоть в одной из тех битв, в которых ты сражался? Великий князь покачал головой. Поразмыслив мгновение, Аладар отдал своим людям на плато приказ сохранять бдительность и выставить дозорных на случай внезапного возвращения паршенди. – Спасибо, – прибавил он неохотно, поворачиваясь к Далинару. – Твой совет оказался полезным. – Ты доверился мне, когда речь зашла о тактике, – сказал Далинар, тоже поворачиваясь к нему. – Почему бы не довериться и в том, что касается блага королевства? Аладар устремил на него изучающий взгляд. Позади солдаты разразились победными возгласами, а Адолин вырвал светсердце из куколки. Остальные рассеялись в ожидании внезапной атаки, но противник не вернулся. – Далинар, я бы хотел этого, – наконец проговорил Аладар. – Дело не в тебе. Дело в других великих князьях. Может, я бы смог довериться тебе, но никогда не доверюсь им. Ты просишь, чтобы я рискнул слишком многим. Остальные поступят со мною так же, как Садеас поступил с тобой на Башне. – А если я заставлю остальных изменить мнение? Если я докажу тебе, что они достойны доверия? Если я изменю участь этого королевства и ход этой войны? Тогда ты последуешь за мной? – Нет, – сказал Аладар. – Прости. Он отвернулся, призывая коня. Обратный путь был отвратительным. Они победили, но Аладар держался особняком. Как же вышло так, что Далинар преуспел в столь многих вещах, но ему не удавалось убеждать людей вроде Аладара? И как следовало понимать то, что паршенди изменили тактику и не выпустили на поле боя осколочника? Неужели они так боялись потерять свои осколки? Далинар навел порядок в лагере, позаботился о своих людях и отослал донесение королю. По возвращении в свой бункер он обнаружил неожиданное послание. Князь отправил за Навани, чтобы она прочитала письмо, а сам, застыв посреди кабинета, уставился на стену, на которой были написаны странные глифы. Их стерли, царапин не было видно, однако бледное пятно на камне как будто шептало: «Шестьдесят два дня». Шестьдесят два дня, чтобы разыскать ответ. Точнее, уже шестьдесят. Не много, чтобы спасти королевство и приготовиться к худшему. Ревнители в лучшем случае сочли бы пророчество чьей-то шалостью, а в худшем – богохульством. Предсказывать будущее запрещено. Такое делали пустоносцы. Даже азартные игры вызывали подозрение, потому что побуждали людей искать ключи к тайнам грядущего. Он все равно верил, поскольку подозревал, что те слова написал собственной рукой. Явилась Навани, просмотрела письмо и начала читать его вслух. Оказалось, оно от старого друга, который вскоре намеревался прибыть на Расколотые равнины… и с его приездом у проблем Далинара могло появиться решение. 9 Гуляя среди могил Хотелось бы верить, что, если бы меня не придавил груз печали, я бы раньше заметила грядущие беды. Но по правде говоря, не уверена, что можно было что-то предпринять. Из личного дневника Навани Холин, йесесач, 1174 Каладин вел свой отряд на дно ущелья, потому что решил, что так нужно. Они спускались по веревочной лестнице, как делали и в армии Садеаса. Эти штуковины были ненадежными: веревки перетирались, обрастали мхом, перекладины ветшали за множество великих бурь. В прошлом Каладин не потерял ни одного человека из-за шквальных лестниц, но постоянно об этом беспокоился. Эта была совсем новая. Он точно знал, потому что интендант Ринд почесал голову, услышав запрос, а после велел соорудить именно такую лестницу, какая требовалась Каладину. Она была крепкой и ладной, как и вся армия Далинара. Каладин достиг последней ступеньки и спрыгнул на дно. Сил спустилась и заняла место на его плече, а он поднял сферу, чтобы осмотреться. Единственный сапфировый броум – больше, чем он заработал за все время, пока был мостовиком. В армии Садеаса мостовики часто отправлялись на дно ущелий. Каладин по-прежнему не знал, делалось ли это по причине скудности ресурсов на Расколотых равнинах или попросту ради того, чтобы дать мостовикам какую-нибудь черную работу, которая ломала бы их волю в перерывах между вылазками с мостом. В этом ущелье явно никто не успел побывать. Ни тропинок, протоптанных сквозь беспорядочные завалы натасканного бурей мусора, ни посланий или инструкций, нацарапанных на поросших лишайником стенах. Как и прочие, оно напоминало вазу: нижняя часть шире потрескавшейся верхней, потому что по ней во время великих бурь неслись потоки воды. Дно относительно плоское – все неровности сглаживали окаменевшие отложения крема. Продвигаясь вперед, Каладин был вынужден выбирать дорогу среди разнообразного мусора. Сломанные ветки и целые стволы деревьев, вырванных бурей где-то на другом конце равнин. Треснувшие панцири камнепочек. Бесчисленные спутанные клубки высохших лоз, похожих на негодную шерсть. И конечно трупы.