В ущелья попадало множество мертвецов. Каждый раз, когда люди проигрывали в битве за плато, им приходилось отступать, бросая павших. Садеас, буря бы его побрала, оставлял трупы, даже если побеждал, – а мостовиков бросал и раненых, беспомощных, хотя их можно было спасти. После великой бури мертвецы оказывались здесь, в ущельях. И поскольку бури неслись на запад, к военным лагерям, вода тащила трупы в этом направлении. Каладин обнаружил, что почти на каждом шагу наступает на кости, запутавшиеся в листве, скопившейся на дне ущелья. Пока он выбирал дорогу со всей возможной почтительностью, спустился Камень и что-то негромко произнес на своем родном языке. Каладин не знал, проклятие это или молитва. Сил покинула плечо Каладина, взмыла в воздух, потом по дуге направилась к земле. Там она обрела форму, которую он считал ее настоящим обликом: превратилась в девушку в простом платье. Ниже колен оно клубилось туманом. Она присела на ветку и уставилась на бедренную кость, что выглядывала из-подо мха. Ей не нравилось насилие. Он даже сейчас не был уверен, понимает ли спрен смерть. Она говорила о смерти как ребенок, который пытается осознать нечто, превосходящее его разум. – Что за бардак! – пробормотал Тефт, спустившись. – Фу! Да тут вообще ни разу никто не прибирался. – Это могила, – сказал Камень. – Мы внутри могилы. – Все ущелья – могилы. – Голос Тефта разбудил эхо во тьме. – А это просто неряшливая могила. – Смерть почти всегда выглядит неряшливо, – ответил Каладин. Пожилой мостовик фыркнул, потом занялся встречей новых рекрутов, которые спускались следом. Моаш и Шрам охраняли Далинара и его сыновей. Те отправились на какой-то пир светлоглазых, и Каладин был рад, что удалось избежать такого задания. Взамен он явился сюда, вниз, вместе с Тефтом. К ним присоединились сорок мостовиков – по двое из каждого вновь сформированного расчета, – которых Тефт обучал в надежде, что из них получатся хорошие сержанты, способные возглавить собственные отряды. – Внимательно оглядитесь по сторонам, парни, – приказал им Тефт. – Вот откуда мы все родом. Вот почему некоторые зовут нас костяной командой. Мы не заставим вас пройти через все то, что пришлось делать нам, и вам же лучше! Нас в любой момент могло смыть великой бурей. Теперь нам помогают бурестражи Далинара Холина, и риска почти нет – но на всякий случай будем держаться поближе к выходу… Каладин скрестил руки на груди, наблюдая, как Тефт инструктирует новобранцев, пока Камень раздает им тренировочные копья. Сам Тефт остался без копья, и, хотя он был ниже ростом, чем большинство собравшихся вокруг мужчин в простой солдатской форме, они все же глядели на него со страхом. «А чего ты ждал? – подумал Каладин. – Они мостовики. Даже вялого ветерка боятся». Тефт, судя по всему, полностью владел ситуацией. И ему это нравилось. Что-то было в этом… правильное. Рой из небольших светящихся шаров возник вокруг головы Каладина – это были спрены в виде золотых сфер, которые лихорадочно метались. Он вздрогнул от неожиданности и уставился на них. Спрены славы. Вот буря! Ему показалось, что подобного не случалось уже много-много лет. Сил шмыгнула к нему и присоединилась к спренам славы, со смехом вертясь вокруг головы Каладина. – Гордишься собой? – Тефтом, – пояснил Каладин. – Он тут главный. – Ну разумеется. Ты ведь назначил его главным, верно? – Верно. Однако дело не в том, что я его назначил, а в том, что он это заслужил. Идем-ка. Давай пройдемся. Она кивнула, взмыла в воздух и села, закинув ногу на ногу, как если бы чинно разместилась в невидимом кресле. В такой позе она продолжала парить, неотступно следуя за ним. – Вижу, ты опять перестала притворяться, будто следуешь законам природы, – заметил он. – Законам природы? – с явным изумлением переспросила девушка-спрен. – Законы придумывают люди. У природы их нет! – Если я брошу что-то вверх, оно упадет. – Может и не упасть. – Это закон. – Нет, – ответила Сил, задрав голову. – Это больше похоже на… дружеский уговор. Он посмотрел на нее, вскинув бровь. – Спренам приходится сдерживать свои порывы, – сказала она, подавшись вперед с видом заговорщицы. – Иначе у вас поломаются мозги. Каладин хмыкнул и обошел кучу костей и веток, пронзенную копьем. Изъеденное ржавчиной, оно напоминало памятник. – Ох, да ладно тебе. – Сил тряхнула волосами. – Мог бы хоть усмехнуться. Каладин продолжал идти вперед. – Ухмылка и усмешка – разные вещи, – донимала его Сил. – Я это знаю, потому что я умная и красноречивая. Сейчас ты должен мною восхититься. – Далинар Холин хочет возродить Сияющих рыцарей. – Да, – надменно проговорила Сил, паря где-то на краю его поля зрения. – Блестящая идея. Хотела бы я додуматься до нее. – Она торжествующе усмехнулась, потом нахмурилась. – Что? – Каладин повернулся к ней. – Тебе никогда не казалось несправедливым, что спрены не могут привлекать спренов? У меня сейчас точно должны были появиться мои собственные спрены славы. – Я обязан защищать Далинара. – Каладин пропустил ее жалобу мимо ушей. – Не только его, но и его семью, а может, и самого короля. И при этом умудрился упустить того, кто забрался в комнаты Далинара. – Он так и не понял, каким образом кто-то сумел такое устроить. Разве что это был не человек. – А спрен мог написать те глифы на стене? Сил однажды принесла ему лист. У нее была и физическая форма, просто едва ощутимая. – Не знаю. – Она отвела взгляд. – Я видела… – Что? – Спрена, похожего на красную молнию, – тихонько проговорила Сил. – Опасного спрена. Из тех, кого я раньше не встречала. Теперь время от времени я замечаю их вдалеке. Спрены бури? Приближается что-то опасное. В этом глифы не ошибаются. Он поразмыслил какое-то время, потом наконец остановился и посмотрел на нее: – Сил, а есть еще люди, как я? Ее лицо помрачнело. – Ой. – Ой? – Ой, ты задал тот самый вопрос. – Так ты его ждала? – Ага. Вроде того. – Значит, у тебя было много времени, чтобы подумать над хорошим ответом. – Каладин скрестил руки и прислонился к относительно сухой части стены. – Остается лишь догадываться, услышу ли я от тебя достойное объяснение или достойную ложь. – Ложь? – в ужасе переспросила она. – Каладин! Ты за кого меня принимаешь? За криптика? – А кто такие криптики? Сил, все еще сидя в «кресле», выпрямилась и опустила голову набок: – Вообще-то… вообще-то, я понятия не имею. Ух!.. – Сил… – Серьезно, Каладин! Я не знаю. Не помню. – Она схватила себя обеими руками за белые полупрозрачные волосы и потянула в разные стороны. Он нахмурился, потом ткнул в нее пальцем: – Это… – Я видела на рынке женщину, которая так делала, – пояснила Сил, опять дергая себя за волосы. – Означает, что я удручена. Наверное, больно. Как же это… ой-ой? В общем, дело не в том, что я не хочу тебе рассказывать то, что знаю. Я хочу! Просто… просто не знаю, что я на самом деле знаю. – Бессмыслица какая-то. – Только представь себе, как это меня бесит! Каладин вздохнул и продолжил путь, минуя озерца стоячей воды, заполненные мусором. Вдоль одной из стен ущелья расположилась поросль чахлых, но упорных камнепочек. Наверное, здесь им доставалось мало света. Он глубоко вдохнул тяжелые запахи жизни. Мох и плесень. Полуразложившихся трупов было мало – чаще попадались уже скелеты. Кладин держался подальше от той части дна, где ползали спрены гниения, похожие на красные точки. Прямо рядом с ними заросли обороцветов колыхали в воздухе нежными веерообразными листьями, над которыми танцевали зеленые искры – спрены жизни. Жизнь и смерть в этих ущельях шли рука об руку. Он изучил несколько ответвлений от главного ущелья. Было странно не знать округу; Каладин освоил ближайшие к лагерю Садеаса ущелья лучше, чем сам лагерь. Пока шел, ущелье делалось глубже и шире. Юноша нанес несколько отметин на стены. У одной из развилок Каладин нашел круглое открытое пространство, где было мало мусора. Отметил его и пошел назад, снова поставив знак на стене, перед тем как свернуть в другую сторону. В конце концов, они с Сил обнаружили еще одно место, где стены ущелья расступались, создавая нечто вроде зала. – Приходить сюда было опасно, – проговорила она. – В ущелья? Так близко к военным лагерям ущельных демонов быть не может. – Нет. Я имела в виду, что для меня было опасно приходить в ваш мир, когда я еще не нашла тебя. – Где ты была до того?