– Ох, дитя. Это я во всем виноват. – Вы были его бабском. Бабском Талика, их торгмастера. Вы с ним все это подстроили, чтобы я смогла заключить сделку сама, но под вашим контролем. Сделке ничего не угрожало, а вы не так больны, как кажется. – Слова кипели, опережая друг друга, словно сотня людей разом пыталась пройти в одну и ту же дверь. – Когда ты это поняла? – спросил Встим и закашлялся. – Я… – Она не поняла. Просто осознала все и сразу. – Прямо сейчас. – Что ж, тогда знай, что я чувствую себя законченным идиотом, – сказал Встим. – Я думал, это отличный шанс для тебя. Настоящее дело с высокими ставками. А потом… Потом ты взяла и упала с головы острова! Появилась реши с чашкой какого-то напитка. Рисн зажмурилась и тихо спросила: – Я буду снова ходить? – Выпей-ка это. – Я буду снова ходить? Она не взяла чашку, не открыла глаз. – Не уверен, – признался Встим. – Но торговать ты точно будешь. Клянусь Стремлениями! Отважная до такой степени, что король ей не указ? Спасенная самой душой острова? – Он невесело рассмеялся. – Другие острова будут драться за место в очереди, чтобы торговать с нами. – Значит, чего-то я все же добилась. – Она чувствовала себя полной и безнадежной дурой. – О, ты и впрямь кое-чего добилась, – согласился Встим. Девушка ощутила колючее прикосновение к руке и резко открыла глаза. Там что-то ползло – существо размером примерно с ее ладонь, похожее на кремлеца, но с крыльями, которые были сложены вдоль спины. – Что это? – спросила Рисн. – За этим мы сюда и прибыли, – объяснил Встим. – Это предмет нашей сделки – сокровище, о котором лишь немногие знают, что оно все еще существует. Видишь ли, принято считать, что они погибли вместе с Аймией. Я сюда пришел и приволок весь наш груз, потому что Талик прислал весточку и сообщил, что у него есть на обмен труп. Короли за них платят целое состояние. Он подался вперед: – Живых я раньше никогда не видел. Мне достался труп, как я и хотел. А этого отдали тебе. – Кто отдал, реши? – уточнила Рисн, все еще не до конца соображая. Она не знала, что и думать об этом. – Реши не могут распоряжаться ларкинами, – объяснил Встим, поднимаясь. – Его дал тебе сам остров. Теперь выпей лекарство и спи. У тебя раздроблены обе ноги. Мы останемся на острове, пока ты не поправишься и пока я не заслужу прощение за свою безграничную, бескрайнюю глупость. Рисн приняла чашку. Пока она пила, маленькое существо взлетело к стропилам хижины и устроилось там, глядя на нее глазами из чистого серебра. И-4 Последний легион Так что же это за спрен? – спросил Тьюд в медленном ритме любопытства. Он поднял самосвет, разглядывая дымчатое существо, что двигалось внутри. – Моя сестра говорит – спрен бури. – Эшонай сложила руки на груди и прислонилась к стене. В пряди бороды Тьюда были вплетены кусочки необработанных самосветов, которые дрожали и переливались, когда тот почесывал подбородок. Он протянул большой шлифованный самосвет Биле, которая взяла его и осторожно постучала по одной из граней кончиком пальца. Они были боевой парой в личной дивизии Эшонай. Тьюд и Била носили простые одежды, скроенные так, чтобы оставлять открытыми хитиновые броневые пластины на руках, ногах и груди. Тьюд также обычно облачался в длинный мундир, но не надевал его на битву. Эшонай, в противоположность им, была в облегающей военной форме из красной ткани, которая обтягивала ее природные доспехи, и в шапке поверх костяного шлема. Она никогда не говорила о том, что эта форма стесняла ее, словно оковы, лишавшие свободы. – Спрен бури, – протянула Била в ритме скепсиса, поворачивая камень так и этак. – Он поможет мне убивать человеков? В противном случае не понимаю, какой мне от него толк. – Он способен изменить мир, – сказала Эшонай. – Если Венли права, если она сможет соединиться с этим спреном и получить в итоге не тупоформу, а нечто иное… что ж, в худшем случае у нас будет совершенно новая форма, в лучшем – мы обретем власть над бурями и сможем почерпнуть их мощь. – Она лично опробует это? – спросил Тьюд в ритме ветров, который они использовали, чтобы оценить, насколько близка Великая буря. – Если Пятерка позволит. – Сегодня они должны все обсудить и принять решение. – Здо?рово, – согласилась Била. – Но оно поможет мне убивать человеков? Эшонай настроилась на ритм скорби. – Если буреформа и впрямь одна из древних сил, то да, она поможет тебе убивать человеков. В больших количествах. – Тогда меня все устраивает. Ты-то отчего переживаешь? – Утверждают – древние силы произошли от наших богов. – Ну и что? Если боги помогут нам перебить эти армии, тогда я прямо сейчас присягну им на верность. – Била, не говори так, – возразила Эшонай в ритме упрека. – Никогда не говори ничего подобного! Женщина замолчала, бросила камень на стол, потом негромко загудела в ритме скепсиса. Это было на самой грани неповиновения. Эшонай посмотрела Биле прямо в глаза и неожиданно для самой себя загудела в ритме решимости. Тьюд перевел взгляд с Билы на Эшонай и поинтересовался: – Поесть не хотите? – Таков твой ответ на любые разногласия? – спросила Эшонай, прервав свою песню. – Тяжело спорить с набитым ртом. – Уверена, я видела, как ты именно это и делал, – заметила Била. – Многократно. – И те споры заканчивались хорошо, – не сдался Тьюд. – Потому что все были сыты. Ну так что… поедим? – Ладно, – согласилась Била, глянув на Эшонай. Пара удалилась. Эшонай села за стол, чувствуя себя опустошенной. Когда это она начала беспокоиться о том, что друзья ведут себя непокорно? Все из-за этой жуткой военной формы. Взяв самосвет, она заглянула в его сердцевину. Это был большой камень, почти с треть ее кулака, хотя самосветам не обязательно быть большими, чтобы служить ловушкой для спренов. Она ненавидела ловить спренов. Поступая правильно, нужно было отправиться навстречу Великой буре с соответствующим настроем и спеть подходящую песню, которая привлечет нужного спрена. Связав себя с ним посреди яростной стихии, ты рождался заново, в новом теле. Ее соплеменники так поступали с той поры, как пришли первые ветра. Слушатели узнали о том, что спренов можно помещать в ловушки от человеков, а потом сами научились это делать. Спрен-пленник делал преображение куда более надежным. Раньше все подчинялось случаю. Можно было отправиться навстречу буре, желая стать бойцом, а выйти из нее брачником. «Это прогресс, – подумала Эшонай, глядя на маленького дымного спрена внутри камня. – Прогресс означает умение управлять окружающим миром. Строить стены, чтобы остановить бури, самому выбирать момент, чтобы стать брачником». Прогресс означал возможность взять природу и поместить ее в ящик. Эшонай положила камень в карман и проверила время. Ее встреча с остальной Пятеркой была назначена на третье колебание ритма мира, и у нее еще оставалось не меньше половины колебания. Пришла пора поговорить с матерью. Эшонай вышла в Нарак и направилась по тропе, кивая в ответ на приветствия встречных. Они были в основном бойцами. Очень многие из ее соплеменников носили теперь боеформу. Их осталось так мало. Когда-то по этим равнинам были рассеяны сотни тысяч слушателей. Выжило меньшинство. Даже в то время слушатели были единым народом. О, у них случались разногласия, ссоры и войны. Но они были единым племенем, которое отвергло своих богов ради свободы в безвестности. Билу уже не волновало их происхождение. Наверняка существовали и другие, такие же как она, – те, кто пренебрегал опасностью, которую представляли собой боги, и сосредотачивался исключительно на битве с человеками. Эшонай прошла мимо домов – лачуг из панцирей, покрытых слоем затвердевшего крема, – что ютились с подветренной стороны громадных валунов. Большинство теперь пустовали. За время этой войны они потеряли тысячи. «Мы обязаны что-то предпринять», – подумала она, пробуждая ритм мира на задворках своего разума. Эшонай искала приюта в его спокойных, размеренных тактах, плавно перетекающих друг в друга. Он как будто баюкал ее. А потом увидела тупиц. Они очень походили на тех, кого человеки называли «паршунами», хотя были чуть выше и не такими уж тупыми. И все-таки тупоформа была ограничена в возможностях, не обладала способностями и преимуществами новых форм. Откуда здесь взялись тупицы? Может, эти слушатели по ошибке связали себя с неправильными спренами? Такое иногда случалось. Эшонай подошла к троим соплеменникам: двое были женоподобными, один – мужеподобным. Они тащили камнепочки, собранные на одном из ближайших плато, где растения росли быстрее обычного благодаря заряженным самосветам. – Как это понимать? – спросила Эшонай. – Вы выбрали эту форму по ошибке? Или вы новые шпионы? Они посмотрели на нее невыразительными глазами. Эшонай настроилась на ритм тревоги. Она как-то раз пробовала тупоформу – хотела знать, что придется вытерпеть их шпионам. Думать о сложных вещах было не легче, чем проявлять здравомыслие во сне. – Кто-то попросил вас принять эту форму? – медленно и четко проговорила Эшонай.