– У короля два осколочных клинка? – Один принадлежал его отцу, и теперь его используют для тренировки осколочников. – Ревнительница посмотрела на сражавшихся. – В Алеткаре всегда были лучшие осколочники в мире. Отчасти благодаря этой традиции. Король намекал, что однажды, возможно, передаст клинок своего отца достойному воину. Каладин понимающе кивнул. – Неплохо, – сказал он. – Готов поспорить, множество людей желают поупражняться с клинками, и каждый намерен доказать, что он самый умелый и заслуживает получить такой меч. Элокар придумал отличный трюк, чтобы сделать тренировку привлекательной для кучи народа. Ревнительница фыркнула и ушла. Каладин посмотрел, как осколочные клинки мелькают в воздухе. Воины, сжимавшие их, с трудом понимали, что делают. Настоящие осколочники, которых он видел и с которыми сражался, не дергались так нелепо, размахивая огромными мечами, как шестами. Даже во время недавней дуэли Адолина… – Каладин, клянусь бурей! – воскликнул Моаш, наблюдая за уходящей священнослужительницей. – И ты смеешь упрекать меня в неуважении? – Хм? – Короля следует называть «ваше величество», – указал Моаш. – А еще ты намекнул, что светлоглазые ленивы и их приходится обманом завлекать на тренировку. Кажется, мы должны избегать проблем со светлоглазыми? Каладин отвел взгляд от осколочников. Он увлекся и распустил язык. – Ты прав, – согласился капитан. – Спасибо за напоминание. Моаш кивнул. – Ты мне нужен у ворот, – сказал Каладин, ткнув пальцем. Вошли несколько паршунов, неся ящики – видимо, с провизией. Этих не стоило опасаться. Или стоило? – Обращай особое внимание на слуг, оруженосцев и прочих с виду безобидных людей, которые приблизятся к сыновьям Далинара Холина. Нож в бок от кого-нибудь безобидного – один из лучших способов устранить врага. – Ладно. Но скажи-ка мне, Кэл, кто такой этот Амарам? Каладин резко повернулся к Моашу. – Я вижу, как ты на него смотришь, – пояснил Моаш. – Вижу, какое у тебя делается лицо, когда другие мостовики упоминают о нем. Что он тебе сделал? – Я был в его армии. Сражался за него, перед тем как… Моаш взмахом руки указал на лоб Каладина: – Так это его работа? – Ага. – Выходит, он совсем не тот герой, о котором люди судачат, – продолжил Моаш. Его это открытие как будто порадовало. – У него самая темная душа из всех, кого я когда-нибудь знал. Моаш взял Каладина за руку: – Мы найдем способ им отомстить – Садеасу, Амараму, тем, кто так с нами поступил. Вокруг него вскипели спрены гнева, точно лужицы крови на песке. Каладин посмотрел приятелю в глаза и кивнул: – Меня это устраивает. – Моаш закинул копье на плечо и рысью побежал к посту, указанному капитаном. Спрены гнева исчезли. – Ему тоже не помешало бы научиться улыбаться чаще, – прошептала Сил, устраиваясь на его плече. Каладин и не заметил, как она подлетела. Юноша начал обход периметра тренировочного комплекса, подмечая все входы и выходы. Возможно, он переусердствовал. Каладин просто предпочитал хорошо выполнять свои обязанности, а прошла уже целая вечность с той поры, как ему приходилось заниматься чем-то иным, кроме спасения Четвертого моста. Время от времени казалось, что его работу невозможно выполнить хорошо. На прошлой неделе во время Великой бури кто-то снова пробрался в комнаты Далинара и нацарапал второе число на стене. Обратный отсчет, указывающий на ту же дату, до которой оставалось чуть больше месяца. Великий князь не был этим обеспокоен и пожелал, чтобы о происшествии молчали. Вот буря!.. Неужели он сам писал эти глифы во время припадков? Или это делал какой-то спрен? Каладин был совершенно уверен, что на этот раз ни одной живой душе не удалось бы пробраться мимо него незамеченной. – Ты не хочешь обсудить то, что тебя тревожит? – спросила Сил с его плеча. – Я беспокоюсь о том, что происходит с Далинаром во время Великих бурь, – объяснил Каладин. – Эти цифры… Что-то не так. Ты все еще видишь тех спренов? – Красные молнии? Наверное, да. Их трудно заметить. А ты их не видел? Каладин покачал головой, крепче сжал копье и вышел на дорожку. С нее заглянул в кладовую. Там все стены были увешаны деревянными тренировочными мечами – некоторые размером с осколочные клинки – и учебными доспехами. – И это все, что тебя волнует? – допытывалась Сил. – А что еще может меня волновать? – Амарам и Далинар. – Тоже мне проблема! Далинар Холин дружит с одним из худших убийц, с которыми мне доводилось встречаться. Ну и что? Далинар светлоглазый. Он, наверное, дружит со множеством убийц. – Каладин… – Знаешь, а ведь Амарам хуже Садеаса, – продолжил он, обходя кладовую в поисках дверей. – Все знают, что Садеас – крыса. Он этого не скрывает. «Ты мостовик, – сказал он мне, – и я собираюсь тебя использовать, пока ты не сдохнешь». А вот Амарам… обещал вести себя иначе, как те светлорды из старых сказок. Обещал, что защитит Тьена. Притворился честным человеком. Садеасу до таких глубин подлости и не добраться. – Далинар не такой, как Амарам, – попыталась убедить его Сил. – Ты же это знаешь. – Люди говорят о нем то же самое, что говорили… все еще говорят про Амарама. – Каладин вышел на свет и продолжил обходить тренировочную площадку, минуя светлоглазых дуэлянтов, которые сражались, взметая песок, пыхтя, потея и оглашая округу треском деревянных мечей, ударявшихся друг о друга. Каждую пару сопровождало с полдесятка темноглазых слуг с полотенцами и флягами, а у многих были и один-два паршуна – они подносили стул, если хотелось отдохнуть. Буреотец! Даже в таком обычном деле, как тренировка, светлоглазые вели себя как неженки. Сил взмыла перед лицом Каладина и налетела на него ураганом. Самым настоящим! Она зависла прямо перед ним, стоя на грозовой туче, в которой сверкали молнии. – Ты и в самом деле считаешь, – строго проговорила она, – что Далинар Холин только притворяется честным человеком?! – Я… – Каладин, не лги мне! – Сил шагнула вперед, тыкая в него пальцем. Миниатюрная девушка-спрен в этот момент казалась огромной. – Никаких обманов. Никогда. Он глубоко вздохнул и, помедлив, сказал: – Нет. Нет, Далинар отдал за нас свой клинок. Он хороший человек. Я это знаю. Амарам обвел его вокруг пальца. Он и меня обвел вокруг пальца, так что, наверное, мне не стоит слишком уж сильно винить Холина. Сил резко кивнула; туча рассеялась. – Тебе нужно поговорить с ним про Амарама, – посоветовала она, идя по воздуху возле головы Каладина, который продолжил осмотр здания. Из-за маленьких шагов спрен должна была отстать, но этого не происходило. – И что я ему скажу? Пойду и обвиню светлоглазого третьего дана, что он убил собственных солдат? Украл мой осколочный клинок? Я буду выглядеть идиотом или безумцем. – Но… – Сил, он не станет меня слушать. Пусть Далинар Холин и хороший человек, но он не позволит мне злословить о могущественном светлоглазом. Так уж устроен мир. И поверь, я не лгу. Он продолжил осмотр, желая узнать, что находится в комнатах, откуда можно наблюдать за тем, как кто-то сражается на арене. Одни комнаты были кладовыми, другие – предназначались для принятия ванн и отдыха. Светлоглазые любили принимать ванны. Некоторые помещения оказались заперты, поскольку внутри находились светлоглазые, приходившие в себя после дневных тренировок. В дальней части здания, противоположной от входных ворот, были жилые помещения ревнителей. Каладину еще не доводилось видеть столько суетящихся бритоголовых людей в простых одеяниях. В его родном Поде градоначальник держал лишь нескольких морщинистых старых жрецов, которые обучали его сына. Они время от времени приходили в город, чтобы возжечь молитвы и помочь темноглазым возвыситься в своих Призваниях. Эти ревнители, похоже, сильно отличались. У них было телосложение воинов, и они нередко присоединялись к тренировкам светлоглазых, если тем требовался партнер. Некоторые обладали темными глазами, но все равно использовали мечи – их не считали ни светлоглазыми, ни темноглазыми. Они были просто ревнителями. «А что мне делать, если один из них попытается убить одного из князьков?» Буря свидетельница, кое-что в работе телохранителя вызывало в нем бешенство. Если вокруг ничего не происходило, трудно разобраться, в чем дело: просто ли нет угрозы, или удалось отпугнуть вероятных убийц. Наконец-то прибыли Адолин и его брат – оба в осколочных доспехах, со шлемами под мышкой. Их сопровождал Шрам и несколько бывших членов Кобальтовой гвардии. Телохранители отдали капитану честь, когда он подошел и взмахом руки отпустил их, официально приняв вахту. Шраму предстояло присоединиться к Тефту и отряду, защищавшему Далинара и Навани. – Светлорд, здесь настолько безопасно, насколько мне удалось это обеспечить, не прерывая тренировки, – рапортовал Каладин, приближаясь к Адолину. – Я и мои люди будем следить за всем, пока вы тренируетесь, но немедленно кричите, если вам покажется, что что-то не так. Адолин хмыкнул, изучая площадку и почти не обращая внимания на Каладина. Он был высоким, и в его густых золотисто-русых волосах виднелось лишь несколько черных алетийских прядей. У Далинара совсем другие волосы. Вероятно, мать Адолина была из Риры. Каладин повернулся, намереваясь пойти в северную часть внутреннего двора на позицию, противоположную той, которую занимал Моаш. – Мостовик, – крикнул ему вслед Адолин, – ты же вроде решил обращаться к людям согласно их званию? Разве ты не называешь моего отца «сэр»? – Он мой непосредственный командир. – Каладин повернулся к нему. Простой ответ казался наилучшим. – А я нет? – спросил Адолин, нахмурившись. – Нет. – А если я отдам тебе приказ? – Светлорд, я выполню любое разумное указание. Но если вам понадобится, чтобы кто-нибудь принес чай в перерыве между поединками, придется послать кого-то другого. Здесь наверняка многие желают полизать вам пятки.