А если учесть, что тот поделился и другой информацией — слухами о том, как развиваются их отношения, которые до Хикса не доходили, одна вещь стала очевидна. Последовать совету семнадцатилетнего парня было хорошей идеей. — На этой неделе дети со мной, — пробормотал Хикс. — Угу, — буркнул в ответ Джемини. Хикс чуть наклонился на стуле, чтобы посмотреть на мужчину ближе, и это привлекло внимание Джемини. — Ты даешь понять, что она — твое дело, и я понимаю это. Но со всем уважением к тебе, с тем самым, что ты, очевидно, оказываешь Грете, просто хочу сказать, что мы связаны. Она — хорошая женщина. Но мы не двинемся дальше, и она понимает почему. Я здесь как друг и потому что мне нравится слушать ее пение. Джемини не разрывал зрительного контакта, когда повторил: — Угу. — Это — все, что я могу дать тебе, мужик, — негромко сказал Хикс. Джемини склонил голову набок, но сказал одно: — Я передам ей, что ты здесь. С этими словами он скользнул прочь, растворяясь в своем клубе с той легкостью, которая дана только при рождении, и уверенностью, которую никто не смог бы сымитировать, как бы ни старался. Бармен подал пиво, и Хикс сделал глоток, наблюдая, как выходит пианист. Но когда она появилась спустя минуту, ему пришлось втянуть в себя воздух. На ней было другое платье. В этот раз блестящее темно-красное атласное, которое складками собиралось на талии и бедрах. Низкий глубокий вырез открывал декольте, руки были обнажены, подол обрезан выше колен. Ее волосы были убраны назад в огромный пучок локонов на затылке, но вокруг лица ниспадало несколько густых прядей, концы некоторых касались ключиц. В ушах виднелись большие серьги со стразами, спускающиеся вниз, на запястье блестели несколько браслетов. Ноги были обуты в сандалии на шпильках с крупными стразами и ремешками, охватывающими лодыжки и проходящими по пальцам. И ее прекрасное лицо было накрашено так же, как в прошлую субботу. Ярко и дерзко. «Черт. Вот черт». Она была великолепна. Настолько великолепна, что он даже не сразу заметил, что Грета нервно осматривает столики перед сценой, в то же время даже на каблуках грациозно, но очень быстро, двигаясь к пианисту. При ее появлении раздались негромкие уважительные аплодисменты. Она наклонилась к пианисту и что-то сказала. Он покачал головой. Она положила ладонь на его руку и продолжила говорить. Он продолжал качать головой, произнеся несколько слов, а затем обвел взглядом толпу. Хикс заметил, что глаза пианиста немного задержались на нем, затем он перевел взгляд на Грету и быстро что-то проговорил. Она застыла и побледнела, затем отвернулась и также напряженно пошла к микрофону, установленному за роялем в центре сцены. — Привет, всем, — сказала она, и последующие аплодисменты стали громче. — Спасибо, что вы с нами. Пришло время дать вам еще немного. Она едва закончила говорить, как зазвучало пианино, и аплодисменты мгновенно затихли. И не потому, что она их более не заслуживала. Потому, что все были рады ее возвращению и хотели тишины, что в полной мере прочувствовать то, что она собиралась им дать. И тогда она подарила им песню Рианы «Останься». И Хикс понял, почему она завела разговор с пианистом (прим. Припев звучит следующим образом: «Не совсем уверена, как реагировать на это, но что-то в твоих движениях заставляет меня чувствовать, что я не смогу без тебя. Это чувство меня захватывает, и я хочу, чтобы ты остался»). Она не захотела исполнять эту песню. Песню он слышал вскользь, но слова, звучавшие из уст Греты, и пианиста, когда тот потянулся к микрофону над клавишами, когда пришло время подпевать, Хиксон слышал отчетливо. И он так же знал, что они означают, поскольку она не хотела их исполнять. И каждое слово билось в него, когда он наблюдал, как Грета стоит перед клубом и теряет себя в песне. Ее глаза были закрыты, ее тело не двигается ни на дюйм, а пальцы некрепко обвиваются вокруг стойки микрофона. Только губы ее двигались, изливая всю тоску на зрителей. На него. Черт. Бл*дь. Она закончила песню, улыбаясь, но не глядя в сторону бара, видимо, догадалась, что Хикс находится именно там. Пока посетители выказывали свое одобрение, остальная часть группы — барабанщик и двое парней с гитарами поднялась на сцену, и заняли свои места рядом с ней. Когда группа была готова, она сразу же перешла к песне Норы Джонс «Пойдем со мной». Хикс слышал ее, она ему нравилась, и Грета спела ее прекрасно. Но по большей части в то время, что она пела эту песню и все последующие, он потягивал пиво и погружался в свои мысли, чтобы собраться. Чтобы быть в норме к тому моменту, как она подойдет к нему в этом платье, в этих туфлях, со своими волосами и лицом, да и после исполнения первой песни. Когда она закончила выступление, то прозвучал ее сладкий голос, обратившийся сквозь аплодисменты к зрителям: — Спасибо. Я сделаю небольшой перерыв и вернусь. Аплодисменты стали еще громче, когда она улыбнулась и приподняла руку в легком жесте благодарности и прощания, а затем ушла со сцены. После того как она исчезла Хикс заказал еще одно пиво. Оно не сделает его пьяным, но дело было не в этом. В его положении он должен быть примером. И обычно это не требовало усилий. Но сейчас ему просто было необходимо еще одно пиво. Она вышла сквозь темные шторы, висевшие над дверью в левой части комнаты. Ее взгляд ненадолго задержался на нем, и она медленно направилась к бару. Кто-то остановил ее, коснувшись плеча, сказал пару слов и наклонился, чтобы выслушать ответ. Наконец она освободилась о своих поклонников и сделала последние шаги к нему. — Привет, Хиксон, — тихо сказала она, слегка наклонив подбородок и смотря на него из-под ресниц. Это длилось недолго, но было эффективно, хотя она явно не собиралась так влиять на него. Хикс понял это по нервозности, которую она не могла скрыть, и по тому, как было напряжено ее тело. Она взглянула на бармена. — Понял тебя, Грета, — проговорил бармен. Она, наконец, полностью посмотрела на него, стоя рядом. Хиксон повернул свой стул, чтобы быть лицом к ней и негромко проговорил: — Привет, Грета. Она украдкой осмотрелась, заметив пустой стул слева от него, а следующий за ним был занят мужчиной. Но Хикс знал, хотя мужчина и сидел спиной к нему, лицом он был обращен к своей спутнице. Ее внимание вновь вернулась к Хиксу, когда она шагнула ближе. В этот раз духи были другими. Более глубокими. Страстными. «Проклятье». — Э… это не совсем дымовой сигнал, дорогой, — пробормотала она. Хикс не смог сдержать улыбку. Ее глаза опустились на его губы, затем она тут же отвела глаза. — Да, — согласился он. Она вежливо улыбнулась куда-то за него, и даже это перевернуло все в нем. Затем она протянула руку туда же, и это тоже ударило по нему. В руке Греты оказался высокий тонкий бокал с газированной водой со льдом и изогнутой темно-синей соломинкой. Затем перевела на него взгляд. — Итак, что ты здесь делаешь? — спросила она, положив соломинку между губ, накрашенных красной помадой, и глотнула. «Прийти сюда точно было правильным решением». Но ее нахождение рядом с ним, с соломинкой между этими красными губами, просто убивало его. — Познакомился с женщиной, которая поет здесь. Она талантлива. Вот я и решил сходить на шоу. — Угу, — пробормотала она, смотря прямо в глаза. Он наклонился ближе и увидел, как Грета напряглась. «Точно. Просто убийственно». — Может, как-нибудь в другой раз я более подробно опишу тебе всю ситуацию. Но у меня был повод для размышлений. И я подумал, что, пусть все и не станет тем, чем могло бы стать, но это не значит, что я не могу насладиться твоим пением. Это так же не значит, что между нами не может быть ничего хорошего. Ты умная. Забавная. Ни у кого не может быть слишком много друзей, ведь есть и нормальный тип друзей. Так что нет причин, почему у нас не может быть этого, даже если и не может быть другого. Это заставило ее удивиться, и насколько он узнал Грету, она не стала скрывать своей реакции. — Ты хочешь быть моим другом? Это заставило Хикса замереть. Черт, он не подумал о том, как это прозвучит. — Я не имел в виду… — быстро начал он. Но остановил себя, когда Грета откинула голову назад и рассмеялась. Господи, даже это прозвучало как песня. Она вновь посмотрела на него, продолжая смеяться, и проговорила: — Ну и насмешил ты меня.