— Вот эту, — наконец определился с выбором сын. — Отлично, — улыбнулась я. Он забрался в кровать, а я прилегла рядом, мысленно отметив, что дома у нас так делать не получалось — кроватка у Дани была небольшая, детская. Так что вдвоем мы там не помещались. — Итак, давай посмотрим, что у нас тут есть. — Сказка! — Да. Правильно. И как все сказки начинается она со слов “Жили-были…” Не прошло и получаса, как ребенок крепко спал, но я не торопилась уходить. Я так долго была без своего малыша, что попросту не могла насмотреться на него. Не верилось, что все эти тоскливые, стылые дни были позади. Да, Аверин — та еще бесчувственная сволочь, разрушившая нашу жизнь. Но сейчас я была рада, что он решил вернуть меня. Пусть, чтобы таким корявым способом улучшить их взаимоотношения. Этого не прозвучало, но я догадывалась, что у них не очень-то сложилось. Главное, что я была рядом с сыном. А если уж ради этого мне придется слышать от него безликое “няня” вместо родного “мама”... Я переживу. Куда важнее для меня, чтобы с сыном все было в порядке. А убедиться в этом я могу, только будучи рядом с ним. Пусть и на таких жестких условиях. Ближе к полуночи все же пошла в свою комнату. Не ушла бы, если бы Даня не рассказал, что его отец настаивал на том, чтобы он спал один. Хотя, конечно, радионяню забрала с собой. Задремала не сразу, а разбудил меня плач ребенка. Моего ребенка! Подорвалась с постели и, не проснувшись до конца, побежала на голос. Спросонья в незнакомом месте потребовалось время, чтобы сообразить, что я в другой комнате напротив. Войдя в комнату Дани, прилегла рядом с ним, обняв малыша. — Я здесь, милый здесь. Ну, ты чего? — Мама! — захныкал тот. — Мне приснилось, что ты снова ушла! Он крепко вцепился в меня, не давая сдвинуться даже на чуть-чуть. — Ну, что ты, мой хороший. Я здесь. Просто в соседней комнате. Ты же сам сказал, что иначе папа будет ругаться. Постепенно всхлипы стали реже, а хватка мальчика ослабла. Но при малейшей попытки сдвинуться поудобнее, он резко вздрагивал и крепко сжимал мой руку. И я сдалась. Прикрыла глаза, решив подождать, пока тот заснет покрепче. В итоге сама не заметила, как задремала. А проснулась от странного ощущения, что на меня кто-то смотрел. Неприятное чувство, которое я даже не осознала как следует. Просто приоткрыла глаза — в комнате было уже светло, а рядом с постелью стоял Аверин. И, судя по его выражению лица, он снова был недоволен. Заметив, что я проснулась, молча кивнул на дверь и вышел. Намек был более чем понятен. Постаралась осторожно освободиться от объятий сына — оказалось, мы так и проспали всю ночь. Но удивляться было некогда — за дверью ждал суровый хозяин дома. — Как это понимать? — мужчина сразу перешел к делу. — Вы о чем? — Даниил достаточно взрослый, чтобы спать один. Для этого тебе выделили комнату. — Ночью ему приснился кошмар. Или нужно было оставить плачущего ребенка и просто уйти спать? — огрызнулась я. — Раньше ему не снились кошмары, — нахмурился Александр. — А может раньше вы просто не знали об этом? — Что за кошмар? — неохотно спросил он. — Его кто-то напугал? Я многозначительно посмотрела на него, не рискнув озвучить ответ. — Прекрати потакать его капризам, — фыркнул Аверин. — Он должен спать один. Какой мужчина из него вырастет, если нянчиться с ним постоянно! Высказавшись, он развернулся и ушел, оставив меня в полном недоумении. Зато из комнаты послышалась возня, и я поняла, что сынишка стал просыпаться. Решив позже обдумать странное поведение отца Дани, вернулась в комнату. Если бы я только знала, что этот бездушный чурбан начнет и дальше затягивать гайки, то сильно подумала бы, как с ним разговаривать. 14. Александр Я надеялся, что уж сегодня-то мой день начнется привычно. Проблема с поведением Даниила была решена, и я решил заглянуть к нему перед тем как уехать. Вообще Нина Григорьевна, кажется, составила для сына четкий распорядок дня, но вчера наш разговор с Женей закончился на такой ноте, что обсуждать подобное было не к месту. Мне нравился подход няни — дисциплина должна была приучить сына привыкнуть к режиму и в дальнейшем это поможет ему. И изначально я собирался озвучить некоторые требования Воронцовой. Пока все не пошло наперекосяк. Кто бы знал почему, но с этой женщиной каждый раз все шло не по плану. Несмотря ни на что она продолжала мне “выкать”, подчеркивая дистанцию между нами. И не то чтобы меня это беспокоило, но… Но я не понимал почему она не проявляет свои меркантильные интересы. То, что такие есть у всех, я хорошо уяснил еще несколько лет назад. Но Евгения продолжала упорно стоять на своем — ее интересовал только мой сын. И вот, войдя в спальню к Даниилу, я застал преинтереснейшую картину. Они оба спали в его кровати, крепко держась за руки. Идиллия, мать вашу! Но разве такого результата я ожидал, привозя эту женщину? Нет, мне нужно было, чтобы она помогла справиться с сыном, сгладила углы и сама же приучила ребенка к тому, что его семья — я. Но вместо этого они уснули вместе, будто Женя и правда была любящей матерью… По-хорошему нужно было обоих разбудить, но после того, как вчера Даниил посмотрел на меня за ужином из-за моей просьбы зайти в кабинет, решил обойтись малой кровью. К тому же Воронцова и сама стала просыпаться. Просто кивнул на дверь и вышел, надеясь, что у женщины хватит ума последовать за мной. — Как это понимать? — спросил, едва она вышла из комнаты. — Вы о чем? — Даниил достаточно взрослый, чтобы спать один. Для этого тебе выделили комнату. — Ночью ему приснился кошмар. Или нужно было оставить плачущего ребенка и просто уйти спать? — Раньше ему не снились кошмары, — нахмурился, пытаясь вспомнить говорила ли мне о чем-то подобном Нина Григорьевна. Вроде бы нет... — А может раньше вы просто не знали об этом? — Не хотелось признавать, но она могла быть права. Вполне возможно, что я что-то упустил — не всегда было время внимательно вслушиваться в ежедневный доклад няни. И мне бы отмахнуться, но я еще помнил, как сам когда-то мучился от снов, в которых раз за разом видел смерть родителей. В детском доме меня часто били за то, что мешал другим спать. Отчасти потому я и стал изгоем, дикарем, до которого никому не было дела. — Что за кошмар? — неохотно спросил я. — Его кто-то напугал? Женя молча посмотрела так, словно я должен был догадаться сам. Впрочем, ответ был и так очевиден. Она винила меня. Естественно, кого же еще! — Прекрати потакать его капризам, — потребовал в ответ. — Он должен спать один. Какой мужчина из него вырастет, если нянчиться с ним постоянно! А потом просто ушел. Потому что не знал, что еще можно добавить к моим словам. Я до сих пор не знал, что делать, когда кошмары возвращались. Это было довольно редким явлением, но порой, когда ранение давало о себе знать, я мог промучаться несколько дней подряд. Обычно закидывался снотворным так, чтобы отрубиться на десять часов. Но даже это не всегда спасало. И мне вовсе не нужно было, чтобы Воронцова почувствовала мою слабость в этом вопросе. Никто и никогда не должен был знать о моих слабых местах — это то, чему меня научила жизнь. После завтрака меня встретил Григорий — он всегда так делал, каждое утро. — Александр Викторович, будут какие-то распоряжения относительно нового сотрудника? — Кого? — не сразу понял я, погруженный в свои мысли. — Относительно Евгении. Няни Даниила. — Да, точно. Расскажи ей о режиме дня мальчика и объясни, что тот должен неукоснительно соблюдаться. Ну, и что там у него сегодня по расписанию? Плавание? Или рисование? — Лепка, — подсказал Григорий. — Точно. Пусть познакомится с преподавателем, но на занятии не присутствует. Ее дело — заниматься ребенком, когда тот свободен. — Я вас понял, Александр Викторович, — чопорно произнес управляющий. — Хорошего дня. — Спасибо. Дом я покидал уже куда спокойнее. В Григории я был уверен на все сто — он точно сможет управиться с этой упрямицей. Его непробиваемость была в этом смысле очень кстати. Порой мне казалось, что Григорий — робот последнего поколения. Настолько невозмутим он был всегда, что мне складывалось ощущение, будто ему как-то искусственно удалили часть мозга, отвечающую за эмоции. Или чип какой-то вшили. Впереди меня ждал ворох работы, которую никто за меня не сделает. И для этого нужна была свежая голова — без лишних, ненужных мыслей о том, что происходило дома. Это было сложно — мысли постоянно соскакивали в сторону дома. Смутная тревога так и оставалась со мной. И как оказалось — не зря. 15. Евгения Даня проснулся в отличном настроении. Я уже забыла как смешно он копошился по утрам, вызывая у меня тем самым бесконтрольную улыбку. — Мам, — сонно пробормотал он. — С добрым утром, малыш. Выспался? — А ты ночью ко мне приходила? — Приходила. — Значит, это был не сон! — Не сон, зайка. Раз ты уже проснулся, то пошли умываться и пойдем позавтракаем.