— Ну, что? Поможешь мне разобрать вещи? — бодро спросила я. — Конечно! — с энтузиазмом ответил сын, принимаясь расстегивать сумку. А я постаралась убрать тоскливые мысли куда подальше — в конце концов, мы были вместе. Остальное — уже неважно. Но зря я была так беспечна, ой зря… 12. Александр Я ушел к себе в спальню, чтобы хоть немного успокоиться. Мало того, что Воронцова своим упрямством в очередной раз вывела меня из равновесия, так еще и Даниил добавил. Почему он постоянно перечил мне вместо того, чтобы просто выполнить мой наказ? Я не понимал. Этот чертенок продолжал упрямиться. Совсем как его приемная мать. Неужели он не понял, что иначе Евгения с ним не останется? Это было слишком для меня. Я едва сдержался, чтобы не передумать — оставалось надеяться, что Воронцова сдержит данное обещание и вдолбить в голову этого упрямца нужную мысль. Он — мой сын. Точка. И теперь только я мог защитить его. Переодевшись и приняв душ, я по-прежнему не мог отделаться от странного ощущения. По привычке попытался проанализировать, что было не так. И понял странную вещь — то, как резко изменился Даниил при виде женщины мне не понравилось. То есть, я конечно был рад, что он перестал играть в равнодушного истукана, но… Было в этом что-то неправильное. Ведь его отец — я. А она — просто женщина, которая оказалась рядом и забрала его на воспитание. Я не понимал почему происходило именно так. Ведь я первую неделю ежедневно проводил беседы с ребенком, объясняя, что мы родственники друг другу, родная кровь, что других нет и не будет. Что мы — семья. Но почему же он ни разу за это время не улыбнулся мне так, как сегодня при виде Жени? Не то, чтобы мне так уж нужны были его эмоции, но… В семье ведь так принято, разве нет? Психолог, конечно, говорила, что нужно проводить с ребенком больше времени, тогда он быстрее привыкнет ко мне. Но, черт возьми, кто тогда будет зарабатывать деньги? Да и никто не возился со мной, пока были живы родители. Только старший брат — да и то, с неохотой. А потом… Потом я был сам по себе. И ничего. Вырос нормальным человеком, добился многого. Глухое раздражение никак не хотело проходить, и на ужин я спустился все еще пребывая не в самом лучшем настроении. К счастью сын и его новая няня появились вовремя. К слову Нины Григорьевны за столом не оказалось. Что ж, Григорий — настоящий профессионал. Ни разу не пожалел, что нанял этого импозантного мужчину. — Приятного аппетита, — произнес, окинув взглядом собравшихся. Пока ел, то и дело ловил себя на том, что меня все больше раздражало, как мальчик слушался Женю. Конечно, у нее был куда более богатый опыт общения с детьми. Да и она в конце концов женщина. У них это заложено на уровне инстинктов. Вроде бы глупо было злиться, но тем не менее это бесило. Стоило Даниилу забыться и начать неподобающе себя вести, как она мягко одергивала его, не повышая голоса, призывая к порядку. И он, черт возьми, слушался! Я решительно не понимал этого. Но с одной стороны радовался, а с другой — злился. Их гармоничное общение словно подчеркивало, что я был лишним рядом с ними. А ведь все должно было быть наоборот. Это Женя — чужая. Лишняя. Просто временный работник, который должен помочь мне справиться с собственным сыном. И то, что она растила его несколько лет — факт, который не оправдывал того, что происходило. Пацану и шести лет не было. А значит первые годы он вообще мало что понимал. То есть не так уж много времени они провели вместе. Видимо, выражение лица у меня было довольно говорящим, потому как встретившись со мной взглядами, Воронцова как-то поникла и стала вести себя более сдержанно. — Евгения, зайди в мой кабинет после ужина, — сказал я, когда нам подали чай. Даниил тут же испуганно посмотрел на меня. И это неприятно кольнуло. Словно я собирался его обидеть. — Конечно, — покладисто ответила женщина. — Как только уложу Даню. — Я сказал — после ужина, — с нажимом повторил свои же слова. — Это значит — после ужина. Она побледнела, стиснула кружку в руках и коротко кивнула. Этот взгляд я знал. Работая с людьми волей неволей учишься читать их эмоции, разбираться в психологии наемных работников. Оставаться за столом стало неуютно, и я просто ушел, пожелав приятного аппетита. Поднявшись в кабинет, достал бутылку виски и плеснул в стакан. Напряжение сегодняшнего дня зашкаливало. Меня не отпускало ощущение, что я ходил по краю, хотя казалось бы это было не так. Женя пришла минут через десять. Тактично постучала в приоткрытую дверь, нерешительно оставшись на пороге. — Заходи. Та медленно прошла в комнату, сделав пару шагов. От нее волнами исходило напряжение, а во взгляде читался страх. — Что-то не так? — спросила она, прервав повисшее молчание. — Ты объяснила моему сыну, какая роль тебе отведена? — Да. — Как он отреагировал? — Он пятилетний ребенок. Как он мог отреагировать? — Я задал вопрос, Евгения, — повысил голос я. — А я не люблю повторять дважды. — Он попытался понять почему его отец запрещает называть маму мамой. — Может, потому что она ему не мама? — усмехнулся я. Воронцова нахмурилась. Я уже ждал, что она начнется упрямиться и давить на мою совесть, но та снова удивила меня. — Послушайте, зачем он вам? — спросила она, подойдя поближе. — Ведь вы им даже не занимаетесь. Не любите, не интересуетесь. Он вам не нужен! — С чего такие громкие выводы? Может, ты предвзята? — Не я, — покачала головой Женя. — Ваш сын. Это он так считает. — Считает, что он мне не нужен?! — Именно так. Не выдержал, поставил стакан на стол и подошел к нахалке. — А может, это ты такие мысли ему начала прививать? Только появилась здесь, а уже, оказывается, сын чувствует себя не нужным… Что-то раньше он на это не жаловался! — Так вы сами все для этого сделали. Разве вы им интересуетесь? Обнимаете? Укладываете спать? У вас только ваш бизнес! — Я деньги зарабатываю, без которых у Даниила вряд ли будет достойный уровень жизни. — Он же ребенок, — как-то устало возразила Воронцова. — Ему не деньги нужны, а внимание и ласка. — Он — пацан, а не девчонка. И все эти сюси-пуси — не для него. Женщина изумленно приоткрыл рот, словно собиралась что-то возразить но передумала. — Да что вы за человек такой, Александр? Неужели вы правда так считаете? Неужели ваши родители не любили вас?! — Пошла вон, — тихо произнес, стиснув кулаки. Чувствовал — еще немного и просто сорвался бы. И нужно было этой пигалице бездумно разбрасываться словами! — Что? — Мне повторить? — прикрикнул в ответ. Женя отшатнулась от меня и пулей вылетела из кабинета. Вернулся за стол и, откинувшись на спинку кресла, устало прикрыл глаза. Ну вот как так-то? Как эта горе-мамаша смогла меня так вывести? И ведь всего парой фраз… В груди противно заныло — там, где я запер все, что когда-то осталось от маленького мальчика Саши, которого родители не научили любить. Однако уже через несколько часов Женя подкинула мне еще одну задачку. 13. Евгения От Аверина выбежала с бешено колотящимся сердцем. И прежде чем идти к сыну пришлось сначала зашла в свою комнату, чтобы хоть немного успокоиться. Когда тот приказал — по-другому и не назовешь — прийти к нему в кабинет, я ждала, конечно, непростого разговора. Но чтобы он закончился вот так… В тот момент, когда хозяин дома выгнал меня, его взгляд был таким пугающим, что даже не скажи он тех слов — сама бы сбежала. И с этим человеком должен остаться мой Данька… Который ждал меня в своей комнате. Так что долго рефлексировать я не могла себе позволить. Быстро умывшись, пошла к сыну. — Мама! — обрадовался тот, едва я вошла. Он напрочь забыл о нашем уговоре, а я малодушно решила не поправлять малыша. Хотя бы сегодня. — Готов умываться и укладываться спать? — А сказку почитаешь? — Конечно, милый. Какую хочешь? — Нашей книжки тут нет, — вздохнул ребенок. — Той, что ты обычно мне читала. — Что ж, значит будет повод выбрать новую, правда? — подмигнула я. — Но сначала — бегом в ванную! С водными процедурами справились быстро. Я будто вернулась в привычную жизнь — туда, где были только мы с сыном. Единственное, что напоминало о реальности — новая ванная. Конечно, стоило признать, что тут у Дани было куда больше простора: своя комната с просторным гардеробом, хорошей кроватью, детским уголком и всем тем, что мы не могли себе позволить раньше. — Давай выбирать теперь книгу. Даня долго придирчиво разглядывал полку с книгами — словно видел ее в первый раз. Вообще я хотела сегодня спросить у Аверина по поводу того, как мальчик воспринял переезд и каким было его настроение все это время, но как-то не сложилось. Хотя в целом догадывалась, что дела были так себе — раз уж подключили психолога.