— Она самая. Девочке семь лет. — Ясно. А потом? — Потом домой отправилась. — Разузнай-ка мне про эту девочку. — Дай угадаю — тоже срочно? — поинтересовался он. — Именно. А теперь давай остальное. — Шумский вышел на тендер. Я громко выругался. Вот как так? Ведь проверили же все десять раз! — Ты же уверял, что все чисто… — Извиняй, Сань, он не сам. Через подставную фирму. — Но откуда тогда знаешь, что это Игорь? — Друг помог. И, конечно, пока об этом мало кто в курсе, как ты понимаешь. — Ясно. Ладно, надо подумать. Спасибо. Отключил телефон и бросил тот на стол. Хотелось что-то расколотить. Или подраться с кем-то, чтобы выместить свою злость. Я прям чувствовал, как клокотала ярость. Столько бороться за этот проект, и что теперь? Слиться? Уйти в тень, послав псу под хвост все, что было вложено? Я не мог так поступить. Но и ошибиться снова не хотел. Поэтому нужна была пауза, чтобы посмотреть на все трезвым взглядом. Возможно, под другим углом. А лучше всего — вообще переключиться на что-то другое. И я даже знал на что… По дороге к дому Воронцовой получил сообщение Рокотова — все-таки он был настоящим профи. Диагноз девочки, перспективы, а также наилучшее решение проблемы. Все. Даже то, что Евгения была указана, как потенциально подходящий донор. Дура. Она же не так давно чуть без почки не осталась. Неужели решила заняться самопожертвованием? Уже подъехав к месту назначения, набрал номер знакомого врача — Ильдара Кизума. Он был настоящим светилом в науке и медицине. А еще нормальным мужиком, который в свое время мне очень помог, и с которым мы, можно сказать, подружились. — Ильдар, приветствую. У тебя ведь остались связи в Германии по онкологии? — А ты не меняешься, да, Алекс? — хохотнул тот. — Сразу к делу? — Прости, время поджимает, а хотелось бы знать. — Кто-то из твоих? — тут же посерьезнел врач. — Можно и так сказать. — Остались. Присылай историю. Посмотрю, к кому лучше отправить. — Спасибо. Я твой должник. — Да уж помню, — усмехнулся тот и отключился. Его время, как и мое, было расписано зачастую едва ли не по минутам. Поднимаясь на нужный этаж, прокручивал варианты предстоящего разговора. А еще пытался понять какого рожна влез во все это. Ведь идеально было бы просто забить, просто выкинуть упрямую девицу из головы. Но что-то мешало так поступить. Что-то заставило приехать, чтобы… Что? Пока я и сам не знал. С Воронцовой все обычно шло не по плану, так что бесполезно было придумывать фразы или готовить речь. И я нажал звонок. Открыла не сразу. В глазах было такое удивление, что я мысленно ухмыльнулся. Не ждала значит. — Привет. Пустишь? — спросил я. Вместо ответа хозяйка квартиры пошире открыла дверь. Мы расположились на кухне. Небольшой, но уютной. Обжитой, хотя и заброшенной слегка. Такие вещи я чувствовал на интуитивном уровне. Когда у тебя всю жизнь нет своего дома, ты остро начинаешь воспринимать чужое жилое пространство, сразу подмечаешь многие мелочи. Особенно, если это дом, где живет семья. — Зачем вы пришли? — Васильева Алиса. Расскажешь? — Девушка побледнела и вцепилась руками в стол. — Не смейте. Слышите, не смейте ломать их жизнь! — Ломать? — Прошу, не надо. Они же не имеют к вам никакого отношения! — взмолилась она. — А с чего ты решила, что я собираюсь что-то ломать? — Потому что вы ведь так и делаете. Просто берете то, что вам нужно. — И что же мне нужно? — с любопытством спросил я. — Не знаю. Может, пришли требовать, чтобы я забыла про Даню, решили угрожать теперь Алисе… Как вы вообще про нее узнали?! — Я лишь многозначительно улыбнулся. Отчего Воронцова лишь побледнела еще сильнее. — Александр, пожалуйста, не трогайте их. Что вы хотите? Зачем пришли? — Я хочу узнать, почему ты ушла, это раз. Почему собралась им помогать, это два. — А вы считаете помочь больной девочке это неправильно? — Ты согласилась бросить ребенка, которого якобы очень любишь, ради этой девчонки. Я хочу знать почему. — Я люблю Даню, — огрызнулась она. — И вам этого не изменить. Да, вы можете запретить мне приближаться к нему. Но вам не отнять моих чувств! — Столько экспрессии, — усмехнулся, вдруг поняв, что ситуация до боли начинала напоминать тот самый вечер, а я сам стал испытывать то ли азарт, то ли предвкушение. — Но ты не ответила. — Это не ваше дело. И вас не касается. — Ладно. Допустим. — Легко согласился я. — Что, если я скажу, что могу помочь Алисе? — Вы не помогаете никому, кроме себя. — Ты так хорошо меня знаешь? — Да уж довелось видеть своими глазами, — фыркнула она. — И все же. Клиника в Германии. Лучшие врачи. Это куда более вероятный шанс на выздоровление, чем ожидание на Каширке. — Это несмешная шутка, — тихо ответила Женя. — А я и не шучу. У меня есть связи и возможности. — И что вы хотите за это? — По-твоему я не могу просто помочь кому-то? — нахмурился после ее слов. Хотя, конечно, Робин Гудом я не был. Как и Дедом Морозом тоже. — Нет. У всех есть цена. Ведь вы так считаете? Она была права. Я считал именно так. Но то, что она стала упрекать меня этим, не понравилось. — Ладно, — процедил в ответ. — Если тебе нужна цена, я назначу — ночь. — Ночь? — Да. Проведешь со мной ночь так, как пожелаю. В глазах девушки промелькнул настоящий ужас. — Вы же шутите, да? — нервно спросила она. — С чего бы. Ты хотела цену — вот она. Или это слишком за спасение маленькой девочки? Ты же пожертвовала сыном ради нее. Так разве одна ночь — это много? — И вы точно спасете ее? — Точно. Даю слово. — Но… — Не доверяешь? — усмехнулся я. — Это правильно. Здравый подход. Сегодня с ее родителями свяжутся и помогут оформить нужные бумаги, а на счет клиники будет переведена необходимая сумма. — И все это ради одной ночи со мной? — едва слышно спросила Евгения. — Не только. — Будет что-то еще?