— Привет, пап! — взмахнул вилкой ребенок. — Привет, — ответил я, а переведя взгляд на Женю понял, что ту ситуацию она восприняла неверно. А значит придется объясняться. Однако делать этого при сыне все же не стал. Если бы я только знал, что за сюрприз меня ждал… Когда все поели, Даниил вдруг быстро слез со стула и, крикнув что-то невразумительное, умчался из столовой. Я вопросительно посмотрел на Евгению, но та держалась отстраненно, ясно давая понять, что снова обижена. Ну, или что-то напридумывала себе после увиденного. — Папа! — в столовую вернулся мальчик, держал в руке какой-то цветастый конверт. — Это тебе! Пока распаковывал, сын протараторил: — Поздравляем тебя с днем рождения! Желаю много счастья и быть сильным! Я так и застыл с листом картона в руках. Черт, как он узнал? Медленно поднял взгляд на мальчика. Тот растерянно смотрел на меня. Затем я посмотрел на девушку, но она упрямо отводила взгляд, делая вид, что ничего не понимает. Глухое раздражение поднималось где-то в глубине. — Тебе не понравилось, да? — тихо спросил сын. Пока соображал, что ответить, малыш дернул мать за руку и снова убежал. Та поднялась следом и уже пошла к дверям. — Стоять! — рявкнул, оборачиваясь. — Кто? — спросил уже спокойнее. — Что кто? — равнодушно спросила та. — Кто сказал? Она не ответила — просто ушла, оставив одного. Даже Валентина поторопилась убирать посуду со стола, будто поняла, что произошло. Снова посмотрел на листок с каракулями и наклеенными кусочками цветной бумаги. Нужно было успокоиться. Поднялся к себе в кабинет, заперев дверь. Сейчас меньше всего хотелось, чтобы кто-то вломился ко мне, мешая вернуться к душевному равновесию. Умом понимал, что мальчик не виноват, но эмоции оказались сильнее. Столько лет я не отмечал свой день рождения, игнорировал полностью. Жаль, что нельзя было просто вычеркнуть тот из календаря насовсем — я бы сделал. И, как назло, именно сегодня все свалилось в одну кучу — Эльвира с ее новостями, сын с его поделкой и поздравлением и Женя с очередной детской обидой. Противоречия разрывали. Достал из секретера бутылку виски, плеснул в бокал, а затем, чуть подумав, достал и пачку сигар. Вообще я не курил, но сегодня было такое поганое настроение, что решил изменить своим правилам. Тем более, что не так давно подарили хорошие кубинские сигары. Мрачное настроение не отпускало. Проходя мимо окна заметил сына с Женей — они гуляли на поляне, прямо под моими окнами. Специально для мальчишки даже площадку детскую построили, но ему больше нравилось носиться по газонам, сводя к нулю все старании садовника. Смотрел на него, на нее, и снова и снова прокручивал инцидент с несчастной открыткой. Только в кабинете до меня дошло, что именно было изображено на листе картона. Боксерская груша, а рядом человек. Мужчина. Видимо, я. Криво вырезанная цветная бумага — Даня явно делал сам, своими руками. Но он совершенно точно не мог узнать и придумать подарок сам. А значит, снова постаралась Воронцова. Женя… Женщина, перевернувшая мою жизнь. Сейчас, вспоминая как впервые увидел ее фото, я не мог воспроизвести все, что подумал о ней. Кажется, посчитал малолеткой. Миниатюрная, хрупкая. Она не производила впечатление женщины, готовой бороться за своего детеныша. Но я ошибался. Столько всего было в ней скрыто, что только успевай удивляться. Сильная, преданная. Настоящая. Мне не нравился разлад, который случился. Наверняка, что-то надумала себя, увидев Эльвиру. Но еще больше меня корежило от того, что в этот день, который я старался просто перемотать, не вышло закрыться от всего мира и просто забыться. Утопить в алкоголе воспоминания, которые до сих пор заставляли глухо, бессильно злиться. В дверь осторожно постучали. И я уже знал кто там был — только Григорий стучал так. — Входи, — обреченно произнес, обернувшись. — Александр Викторович, там Валентин интересуется про шашлыки — мангал надо начинать готовить, а то ведь время уже — скоро вечер. — Какие шашлыки? — опешил я. — Так ей Евгения сказала, что вы одобрили сегодня устроить. Она и мясо замариновала. Теперь я понял на что именно подписался в тот самый вечер, когда думал тем, что в штанах. Сжав кулаки, попытался усмирить злость. — Позови ко мне Женю — уточним пару вопросов. А сам пока за Даней присмотри. Григорий кивнул и вышел. В груди клокотала злость. Да, мы спали вместе и, кажется, понравились друг другу, но это не значило, что можно было распоряжаться за моей спиной в моем доме! Девушка пришла довольно быстро. Она настороженно смотрела на меня, не рискуя проходить дальше — видимо почувствовала мой настрой. Но я был намерен поговорить серьезно. Поэтому подошел и закрыл за ней дверь, отчего Воронцова вздрогнула и отступила на шаг, увеличивая расстояние между нами. С минуту мы смотрели друг на друга. С одной стороны не хотел ее пугать, но и прояснить все моменты нужно было. — У тебя пять минут, — наконец, сказал я. — На что? — испуганно спросила та. — Высказывай свои претензии. — Какие? — Те, что накопились у тебя в голове с утра. Давай, смелее, Женя. Я сегодня щедрый. — Я не понимаю, — заупрямилась она, даже не догадываясь, что это только сильнее распаляло. Меня захлестнуло желание схватить поцеловать, напомнить ей, что я — ее мужчина. А она — моя женщина. Вот так просто. И ей надлежит слушаться меня. — Не трать время впустую. Ты ведь уже что-то придумала себе насчет Эльвиры. Ну же, смелее. Она недовольно поджала губы и сложила руки на груди. — Да мне все равно — хоть Маша с печного завода. Работникам не полагается лезть в жизнь нанимателей. — Слышала, значит, — подтвердил свои догадки. — И, конечно же, сделала свои выводы. — Для этого не нужно быть гением. Я тяжело вздохнул, понимая, что просто не будет. С ней — точно. Но отчего-то это вовсе не отталкивало. Ее искренность, честность манили меня. Такая не станет притворяться, чтобы не потерять материальные удобства. Скажет как есть. Ну, или обидится, как сейчас. — Все не так как, ты считаешь… — начал было я. Но девушка выставила руку вперед. — Не надо. Не лги. Не унижай меня еще сильнее, — хрипло произнесла она. Ее слегка трясло — верный признак подступающей истерики. Поэтому не стал ждать — просто сгреб ее в охапку и прижал к себе. — Отпусти! Не трогай! — Тише, тише, родная. Я все объясню, только выслушай. — Не надо, — упавшим голосом попросила та. — Не хочу ничего знать. — Поверь, у меня была причина так поступить. Знаю, тебе неприятно, но поверь — так было надо. Она замерла, перестав дергаться. Чуть отстранился пытаясь посмотреть ей в глазах, но Воронцова упрямо прятала взгляд. — Женя, посмотри на меня. — Какие еще будут указания? — Я никого и никогда не привозил сюда. Ни один партнер или коллега не был здесь. Сегодня — вынужденное исключение. Эльвира… Она всегда ведет себя вызывающе, но между нами ничего нет и не было. — Меня это не касается. — Я просто не хотел, чтобы она знала о моей слабости. — Не говори ерунды, — отстранилась девушка, отвоевывая право на дистанцию. — Мне все равно, кто и зачем к тебе приезжают. Мое дело — заниматься сыном. Все. — Да что ты за упрямица такая?! Я же говорю — не имею право подставлять своих близких. Этим кто-то может воспользоваться! — Она упрямо мотнула головой, продолжая разглядывать ковер. — Ты же видела на что некоторые способны, — привел последний довод. — Я не хочу потерять вас, понимаешь? — Ты сказал своих близких… Значит ли это, что ты относишься к Дане — по-настоящему? — настороженно спросила девушка, наконец, поднимая на меня взгляд. — И не только к Дане, — шагнул к ней ближе. — Когда-то я поклялся, что больше никого не подпущу к себе. Потому что слабостей не прощают. Но ты с ним… — вздохнул, тщательно обдумывая слова. — Вы стали для меня важными, близким. Наверное, это называется семьей. — Почему? Тебя кто-то обидел? — с тревогой в голосе спросила Женя. — Это… долгая история. — Ясно. Извини. Чувствовал, что она снова закрылась. Не знал как рассказать о том дне, когда потерял все. Ведь я оказался достаточно глуп, чтобы не заметить очевидного, и из-за этого пострадали многие. В том числе и я. — Просто поверь — у меня были причины для подобного. Но сейчас все изменилось. — Я очень хочу тебе верить. Правда. — Но? — Но боюсь ошибиться. Как и ты. Ты тоже мне нравишься, Саша. И я понимаю, что наверное тебе со мной сложно, и что я не такая опытная, как должна бы… Она говорила что-то еще, но я видел лишь ее губы. Разве можно было быть такой соблазнительной и трогательной одновременно? — Прости… — выдохнул прежде чем поцеловать. Она ответила не сразу. Но быстро сообразила что к чему. — Погоди, — попросила Евгения, отстранившись. — Мне надо к Дане. Он ждет, чтобы продолжить игру. Сфокусировался на ней, затем посмотрел на лежавшую на столе открытку. И Воронцова проследила за моим взглядом. — Откуды ты узнала?