— Ни о чем… Если не считать того, как прекрасно с тобой на таком берегу и как противно снова одеваться и идти в тот дом. Она вздохнула и потянулась. — Славно получилось, верно? Вместо ответа я притянул ее к себе на грудь и начал целовать. Ее маленькие груди щекотали мне кожу. Я снова был готов, хотя официально возрастной пик уже прошел, она это почувствовала и вместо ласк вскочила на ноги, бросилась к воде и нырнула. Вспомнив то, что случилось меньше суток назад, я испугался до смерти и бросился следом в холодную черную воду. К счастью, она отлично плавала и мы благополучно миновали линию прибоя. Было так странно плыть в черном океане под черным небом… Луна и пляж белели, а гребни волн фосфоресцировали. Потом, дрожа и хохоча, мы побежали к машине и вытерли друг друга полой тетушкиного пледа. Мы оба согласились, что выглядим вполне прилично без одежды, причем Лиз стыдливо заметила, что она испытывает некоторое возбуждение, разглядывая мужское тело в его естественном состоянии, особенно в том случае, если ей нравится обладатель этого тела. В прекрасном настроении мы двинулись на юг, и она высадила меня в нескольких метрах от «Северных дюн». Сероватый рассвет занимался на востоке. — До завтра? Лиз кивнула. — Если я смогу. Еще не знаю, как все сложится. — Я тоже не знаю, но надеюсь, что смогу улизнуть. — Я тоже смогу. Когда узнаю, позвоню. Мы крепко с наслаждением поцеловались, потом она, скрипнув резиной, умчалась. Она была, пожалуй, одним из худших водителей, которые встречались мне в жизни, но в то же время — восхитительной девушкой. Я испытывал чувства несколько большие, чем обычно в подобных обстоятельствах; но потом поспешил выбросить все романтические бредни из головы. Она была чудесной девушкой; ночь выдалась великолепной; луна светила ярко; то, что должно было случиться, случилось — вот и все. «Не стоит слишком серьезно относиться к таким приключениям», — строго сказал я себе, осторожно открывая дверь черного хода и заходя в кухню. 2 Очнулся я в постели. Голова раскалывалась, словно по ней ударили топором, и в первый момент в глазах все двоилось, все было как в тумане. Потом после некоторого усилия я сумел сфокусировать взгляд на миссис Виринг. Она о обеспокоенным видом застыла надо мной. — Который час? — спросил я. — Десять часов. Вы напугали нас до смерти. Что, черт возьми, с вами случилось? Я положил руку на голову и обнаружил там огромную шишку. Кожа не была повреждена, повязки не было, только мучительная головная боль. — Ни малейшего понятия. Я вернулся домой на рассвете и… В дверях появился Гривс. — Миссис Виринг, давно он пришел в себя? — Буквально только что. Если вы… — Не могли бы вы оставить нас наедине? Мне хотелось бы задать мистеру Сарженту несколько вопросов. — Конечно. Ободряюще похлопав меня по руке, миссис Виринг вышла, закрыв за собою дверь. — Ну? — полицейский смотрел на меня, слегка улыбаясь. — Что — ну? Я чувствовал себя отвратительно. Тут я обнаружил, что на мне лишь рубашка и шорты, и мне неожиданно стало под одеялом очень жарко. Я сел, испытывая легкое головокружение, и спустил ноги с кровати. — Пытаетесь делать за нас нашу работу, мистер Саржент? — Убирайтесь! — Боюсь, вам придется ответить на мои вопросы. Вас здорово огрели, но благодаря доктору все обошлось без последствий и, если захотите, можете вставать. — Не оказали бы вы мне любезность и не убрались бы отсюда? Дождитесь, когда я буду чувствовать себя получше. — Голова загудела от боли, когда я резко повернулся, направляясь в ванную. — Я собираюсь удовлетворить свои естественные потребности. — Я могу подождать. Я что-то прорычал и удалился в ванную, где подставил голову под струю холодной воды, а потом проглотил две таблетки аспирина, соображая, стал бы я заниматься всем этим, если бы знал заранее, что получится. Со мною обошлись чертовски плохо. Когда я вернулся, Гривс сидел в кресле возле моей постели, делая заметки в маленькой записной книжке. — Вы все еще здесь? — Так что же случилось? — Он выжидающе посмотрел на меня. — Когда я вошел, через кухню шла женщина в черном, неся в руках что-то, похожее на букет белых лилий. Когда я спросил, не могу ли я чем-то помочь, она швырнула лилии мне в голову с криком: — Так будет со всеми членами клана Мактэвиша! Гривс выглядел немного встревоженным, словно прикидывал, насколько серьезным оказался удар. — Белые лилии? — переспросил он. — Или что-то в этом роде. — Я снял одежду, надеясь, что это поможет от него избавиться, но он продолжал разглядывать меня все с тем же встревоженным видом, и я надел купальный халат. — Вы не видели ее лица? — Я пошутил, — сказал я, чувствуя странную легкость в голове, словно выпил слишком много и слишком быстро. От слабости пришлось присесть на край кровати. — Я никого не видел. Только шагнул к кухонной двери и — бац! На этом все кончилось, пока я только что не открыл глаза. — Вас ударили справа металлическим предметом, который держал человек вашего роста или немного выше вас… — Или он стоял на стуле… — Да, или он стоял на чем-то. Вас обнаружила в семь тридцать кухарка, которая кричала пять минут не переставая. Один из моих людей перенес вас сюда и вызвал доктора. — И никаких зацепок? — Мы называем их уликами, мистер Саржент. В полицейском управлении не… — Ладно, тогда есть какие-то улики? Типа пряди белокурых волос в крови, или перхоти пожилого убийцы, которой было посыпано мое неподвижное тело? — Ничего такого не было, только ваше неподвижное тело. — Он помолчал, всем видом показывая, что этого ему недостаточно. — Ну, больше я ничего не могу сказать. — Вы ушли. Вы покинули дом, после того как я настойчиво просил всех оставаться здесь. Вы надели… — Смокинг с жилетом. И отправился в яхт-клуб «Леди рок»… — После того вы с мисс Лиз Бессемер отправились на север к Амаганзету. Это меня ошеломило. — И что же случилось потом, в Амаганзете? — Не знаю, и это мне неинтересно. Мисс Бессемер высадила вас здесь в пять двадцать или около того. — Полагаю, ваш человек все это видел? Тот, который делал вид, что спит, когда я вернулся. — Он действительно спал и будет заменен. — Гривс был холоден и непреклонен. — Саржент, что вы знаете? Последнюю фразу он швырнул мне в лицо, как струю холодной воды. Потом наклонился вперед, напряженный и серьезный.