– Все, что я могу сказать вам, сэр, это то, что я надеюсь, что пока жива, никогда больше не увижу его. Глава VII. Дюфрейн-корт Спектор и Флинт спешно покинули Доллис-Хилл. Спектор утверждал, что увидел все, что ему было нужно. Но в то же время он не выглядел удовлетворенным. – Ну, и что мы будем делать дальше? – спросил Флинт, когда они вернулись в машину. Спектор обдумал вопрос: – Вы упоминали что-то о телефонном звонке? – Вы имеете в виду Флойда Стенхауса? Пациента А? Он звонил Рису домой и говорил с доктором по телефону за минуту или две до убийства. Спектор кивнул: – Хорошо. Его мы и посетим следующим. И они уехали. Флойд Стенхаус жил (когда не гастролировал по миру с прославленным филармоническим оркестром) в элегантной квартире в стиле ар-деко в жилом комплексе Дюфрейн-Корт, недалеко от Крэнли-Гарденс. Фасад здания напоминал мрачные строения из фильмов Мурнау[3]. Дюфрейн-Корт представлял собой шестиэтажное здание из шестидесяти квартир. Его изогнутый фасад выходил на площадь Квотерхаус и был выполнен в современном стиле ар-деко. Здание было построено из бежевого кирпича и украшено двухарочными окнами в стиле брутализма. Роскошная резиденция, где человек мог потеряться или спрятаться от мира. Стенхаус жил на четвертом этаже. Спектор стоял на тротуаре у входа, смотрел вверх и пытался определить, где находится его окно. Тщетная попытка, поскольку оказалось, что квартира Стенхауса выходила на мощеный двор в задней части здания и не была видна с улицы. Спектор и Флинт вошли в облицованное мрамором фойе. Флинт целеустремленно направился к стойке дежурного, где тот рассматривал двоих мужчин, не отрываясь от своего журнала. – Могу я вам помочь, господа? – спросил он. – Можете, – сказал Флинт, кладя на стойку полицейское удостоверение. – Мы здесь, чтобы поговорить с Флойдом Стенхаусом. – Он ожидает вас, сэр? – Парень был невозмутим. Флинт наклонился вперед, и его локти смяли листы журнала: – Не дурите. Где он? – Квартира 408. Четвертый этаж. Спектор тоже наклонился поближе: – А как вас зовут, сэр? Портье сделал такую комичную паузу, как будто ему впервые задали такой вопрос: – Ройс. Зовут меня Ройс. Спектор щелкнул пальцами и достал визитную карточку прямо из воздуха: – Число, Ройс. От одного до десяти. Называйте быстрее. Ошеломленный парень сказал: – Семь. – Ах, – обрадовался Спектор. – Я так и думал, – и перевернул карточку пальцами, обнаружив на ее нижней стороне цифру семь, написанную от руки. И отдал ее портье. – Оставьте себе, Ройс, как сувенир на память об этом дне. – И тут он удалился. – Что это было? – спросил Флинт, пока они шли к лифту. – Элементарно, простите мне такое клише. Пятнышко графита под ногтем большого пальца. – Нет. Я имею в виду, почему вас интересует портье? – Надменность. Это болезнь, распространенная среди портье в элитных многоквартирных домах. Время от времени я сбиваю с них спесь. Флинт начал замечать кое-что интересное в Джозефе Спекторе. «Старик», казалось, становился старше или моложе в зависимости от того, с кем он разговаривал. В зависимости от того, что в данный момент давало набольшее преимущество. Это была тонкая, почти незаметная трансформация, но чертовски эффективная. Его плечи откидывались назад, позвоночник выпрямлялся. Он вырастал на три дюйма или около того в высоту. Но что еще более тревожно – даже его лицо становилось моложе. Складки исчезали, а бледные глаза становились глубже. Трость с серебряным наконечником превращалась в не более чем стильный аксессуар. А иной раз он сморщивался и усыхал, и его физическая слабость становилась еще более выраженной. В его голосе могла даже появиться неприятная дрожащая нотка. Поистине поразительно. Он мог постареть на десятилетия на ваших глазах. Во многих отношениях это был самый захватывающий его трюк, который Флинт когда-либо видел. Мальчишка-лифтер выглядел так, будто сбежал из дорогого американского отеля. На нем была красная униформа с золотой отделкой, а на голове – маленькая шляпа-таблетка, закрепленная на подбородке ремешком. Ему было лет шестнадцать, и он весело покачивался на носочках, впуская двух джентльменов в свои владения. – У вас здесь живут друзья? – дружелюбно спросил он, когда они направились наверх. Флинт посмотрел на мальчика и сжал челюсть. Спектор же был куда более разговорчив: – Мы пришли навестить джентльмена, который живет на четвертом этаже. Мистера Стенхауса. – Ааа, – сказал мальчик. – Ну, это все объясняет. – Что объясняет? – резко спросил Флинт. – Вы пришли забрать его, да? Я всегда говорил, что он чокнутый. – Почему вы так говорите? – Он… как это называется? Затворник. Боится мира и всего, что в нем есть. Как такой человек выживает в Лондоне, мне невдомек. – Как вас зовут, молодой человек? – Пит Хоббс, сэр. – И как долго вы здесь работаете? – Около года, сэр. – А есть что-нибудь конкретное, что вы можете сказать нам о его поведении? Пит Хоббс прищурил глаза и посмотрел вдаль, изображая глубокую задумчивость: – Он очень закостенел в привычках. Например, на прошлой неделе мы пригласили ребят для ремонта лифта. Черт возьми, можно было подумать, что это конец света. Мистер Стенхаус был в ярости и громко жаловался на стойке дежурного на неудобства. – Что-нибудь еще? – Скупой, не любит давать чаевые. Играет на своей чертовой скрипке в любое время суток, простите мне мой французский. Флинт и Спектор обменялись шутливыми взглядами. – И это все? – уточнил Флинт. – При всем уважении, сэр, я думаю, этого вполне достаточно. Лифт с грохотом достиг места назначения. Пит открыл дверцу и стоял в ожидании, пока его пассажиры выйдут. Уже собираясь уходить, Спектор протянул ему полкроны. – Очень мило с вашей стороны, сэр, – сказал парнишка. – Благослови вас Господь. – Ну, что вы думаете? – тихо спросил Спектор у Флинта, пока двое мужчин шли бок о бок по коридору. – Я думаю, что этот Стенхаус – подходящий кандидат на лечение у Риса. Они постучали в дверь квартиры 408. – Кто это? – спросили изнутри. – Инспектор Флинт, сэр. Скотланд-Ярд. Дверь приоткрылась. Человек, который их встретил, пациент А, оказался совсем не таким, как ожидал Спектор. Во-первых, он был высоким. Все эти разговоры об эмоциональной хрупкости навеяли Спектору образ крошечной фигуры, шмыгающей среди теней. Но парень оказался выше шести футов ростом, слегка сутулым и угловат. Он был таким же мрачным, как и здание, где он обитал. Его лицо, круглое, как обеденная тарелка, было довольно красивым, но без изюминки. Такое лицо мог бы нарисовать маленький ребенок, если бы ему поручили изобразить супергероя или кинозвезду. Но ему не хватало четкости и выразительности, а близко посаженные темные глаза слишком часто моргали. – Полиция? Что вам нужно? – Полагаю, вы были пациентом доктора Ансельма Риса?