Глава VIII. Пациент С – Печальная правда заключается в том, – начала Розмари Уивер, – что мой муж в последнее время просто сам не свой. Они сидели у нее в гостиной с оливково-зеленой отделкой и сырой и затхлой атмосферой, и Джозеф Спектор подумал, что он едва ли видел более уродливую комнату в своей жизни. Уиверы жили в Хэмпстеде, по случайному совпадению всего в паре улиц от Бенджамина Тизела. Розмари Уивер, улыбаясь, разлила чай. После унылого утра день выдался солнечным и бодрящим. Прошедший ночью дождь оставил в воздухе прохладную свежесть. – В каком смысле «сам не свой»? – спросил Спектор. – Тихий. Подавленный. А в последнее время он признался мне в том, что испытывает странный страх. – Это какой? Она наклонилась вперед. И понизила голос до шепота: – Что он может потерять рассудок. Спектор и Флинт переглянулись. – Могу вас заверить, – упорствовала Розмари, – что я сама никогда в это не верила. Клод всегда был подвержен тревоге. А в последнее время у него столько забот. – И поэтому он начал консультироваться с доктором Рисом? – Это предложила я. Я занимаюсь делами мужа. И я организовала их знакомство. И внимательно слежу за его успехами. – Ваш муж когда-нибудь проявлял то, что можно было бы назвать склонностью к насилию? Миссис Уивер откровенно рассмеялась: – Джентльмены! Мой муж – самый доброжелательный человек на свете. Пусть эти его романы не вводят вас в заблуждение. Он ловко умеет нагнетать ужас и страх, но в реальной жизни это хорошо воспитанный английский джентльмен. Довольно застенчивый и непритязательный. Он не любит быть в центре внимания. – И где он сейчас, позвольте спросить? – В саду. Но скоро вернется. – Понятно. А пока у меня есть еще один вопрос. – Конечно, какой? – Вы знаете, где был ваш муж вчера вечером? Улыбка на ее лице растягивалась, пока не превратилась в маску: – На встрече со своим издателем. Но, конечно, вы не имеете в виду, что подозреваете моего мужа в причастности к смерти доктора? – Поймав взгляд Флинта, она пояснила: – Мы с мужем прочли новость в утренних газетах. – Мы обязаны провести расследование по всем направлениям, мадам, – произнес Флинт с привычной для него напыщенностью. – И кто же этот издатель? – Твиди его фамилия. Мне он никогда не нравился. Довольно вульгарен, как обычно бывает с этими нуворишами. В этот момент, к всеобщему облегчению, в комнату вошел Клод Уивер. В отличие от Флойда Стенхауса он был более спокоен и сдержан. Пиджака на нем не было, а изо рта свисала сигарета. Он был лысоват и костляв, но лицо было не лишено некоторой румяной привлекательности. Он не выглядел испуганным присутствием двух незнакомцев. – О, – произнес он. Знакомство состоялось, и писатель быстро вник в ситуацию. Он сидел рядом с женой, медленно кивал и стряхивал пепел с сигареты в пустую чашку. – Ваша жена сообщила нам, что вчера вечером вы были на встрече с издателем, – подсказал Флинт. – Верно. С Твиди. – Понятно. – Флинт сделал пометки в своем блокноте. – И вы уже некоторое время посещали сеансы психотерапии доктора Риса? Уивер прочистил горло и впервые напрягся: – Ну, да. Но это не то, что мне хотелось бы обсуждать. – Я могу гарантировать вам абсолютную конфиденциальность. Наша единственная задача – поймать убийцу доктора. Во время ваших бесед с доктором вы узнавали какие-либо подробности его личной жизни? – Никаких. Он был профессионалом. Занимался только делом. – Я знаю, что это маловероятно, но не говорил ли он вам когда-либо что-нибудь вроде того, что он опасается за свою жизнь или что у него есть враги? – Разве это возможно? Он едва ступил на английскую почву. Я рискну предположить, что единственными людьми, с которыми он сталкивался, были его пациенты и члены его семьи. – Вы когда-нибудь встречали его дочь? – Да. Однажды столкнулся с ней в коридоре. Она очаровательная молодая женщина, – сказал он, решительно отводя взгляд от жены, а затем добавил: – Хотя и немного взбалмошная. – Она показалась вам человеком, способным на насилие? – Послушайте, – заговорил Уивер, наклоняясь вперед и опираясь локтями на колени, – если я что-то и понял из сеансов с бедным доктором Рисом, так это то, что кто угодно способен на что угодно. В этот момент вмешалась миссис Уивер: – Моему мужу в последнее время приходится непросто. Его психическое здоровье не на высоте. Уивер прочистил горло: – Жена считает необходимым защищать меня. Но правда в том, что я смирился со своими ограничениями. Я человек, склонный к одиночеству. Это может создавать трудности на таком карьерном пути, как мой. Но с другой стороны, это может и давать большие преимущества. Доктор Рис показал мне, что я могу достичь приемлемого компромисса с самим собой. – Но речь не только о мизантропии, – вклинилась миссис Уивер. – Скажи им, Клод. Уивер вздохнул. Минуту он сидел, собираясь с мыслями: – Вы когда-нибудь слышали о «диссоциативной фуге»? Флинт медленно покачал головой. Спектор уточнил: – Вы имеете в виду провалы в памяти? – Именно. – Он взял себя в руки и продолжил: – Это то, что я испытываю в течение последнего года. И нет нужды говорить, что это очень тревожит. – Хотя это не редкость, – заметил Спектор, – особенно среди писателей. Без сомнения, вы помните миссис Кристи, которая исчезла на одиннадцать дней и вернулась без памяти? Это было, кажется, в 1926 году. Примерно в то время, когда она опубликовала «Убийство Роджера Акройда». Ходили предположения, что это рекламный трюк для продвижения книги. – Акройд? – переспросил Флинт. – Да, я читал эту книгу. Подумал, что это полное надувательство. – Правда? – рассеянно промолвил Спектор. – А я склонен считать ее шедевром. – Мы знакомы с миссис Кристи, – заговорила Розмари. – Они с моим мужем занимают довольно высокое положение в Детективном клубе. – Как проявляется эта ваша фуга? – спросил Спектор, наклонившись вперед и как будто впервые заинтересовавшись разговором. – Это началось в январе прошлого года, – объяснил Уивер. – Я оказался в Бермондси, не понимая, как я туда попал. Я должен был встретиться с Твиди, но, очевидно, так и не доехал до него. Когда я пришел в себя, то обнаружил в кармане билет на поезд, а также спичечный коробок из «Робинсона». Ну, знаете, мужской клуб. Естественно, я был обеспокоен этим и попытался проследить свои перемещения. Но мне это не удалось. Я не смог найти никого, кто бы меня встречал или разговаривал со мной. Эти несколько часов потерялись. Просто исчезли. – И такое повторялось? – Несколько раз. Это всегда было совершенно безобидно. Скорее, как если бы я выпил и проснулся на следующее утро с раскалывающейся от боли головой. Но я не пью. Так что эти состояния фуги нанесли большой ущерб моему душевному спокойствию. Не говоря уже о беспокойстве, которое они причиняли моей жене. Я не мог писать. Не мог думать. Не мог далеко уехать или что-то планировать из страха снова забыть, что я делал. Флинт прочистил горло: – Для полной ясности, сэр, вы знаете, где находились, когда был убит доктор, я полагаю? Уивер вернулся к легкому и шутливому тону, которое было для него самым обычным: – Думаю, это я могу гарантировать, инспектор. Моя добросовестность исключительна. Но вы же в любом случае все проверите. Флинт осторожно улыбнулся ему в ответ: – Можете не сомневаться, сэр. Глава IX. История болезни