– Я спрошу еще раз. Как вы связаны с Ансельмом Рисом? Это он вас нанял? – Нет. Никакой доктор меня не нанимал. – Вы понимаете, что все это грозит вам неприятностями, не так ли? – Все, чего она от нас хотела, это проследить за ним. Ничего противозаконного. Ничего предосудительного. – Кто она? Кто ваш клиент? – Этого я не могу вам сказать, – проговорил он с сожалением. Спектор протянул вперед раскрытую ладонь. Затем плотно закрыл ее и, снова разжав пальцы, показал сложенную фунтовую банкноту. – Кто ваш клиент? – мягко повторил он. Детектив выхватил банкноту и сунул ее во внутренний карман пальто: – Полиция смотрит не в ту сторону. Тут искать нечего. Его жена хотела, чтобы за ним проследили, вот и все. Она думает, что он ей изменяет. Спектор посмотрел на Уивера и понял, что именно этого романист и опасался все это время: – Миссис Уивер наняла вас? – Я только что вам это сказал. – И вы следили за ним две недели? – Да. И могу сказать вам: что бы ни было на уме у мистера Уивера, это точно не убийство. – Откуда вы знаете? – Потому что я наблюдал за ним все это время. – Так вы следили за ним, когда он пошел к Рису? – Двенадцатого? Да. – Так он был там в тот вечер? – Я же только что вам сказал. Когда он вышел из ресторана, туда он первым делом и направился. Я… – Уивер вспотел. – Когда он приехал туда? – В четверть двенадцатого. Он позвонил в парадную дверь. Я видел, как он вошел. Флинт и Спектор посмотрели друг на друга. Четверть двенадцатого. Именно тогда посетитель-призрак появился на пороге. Но это не мог быть Уивер, потому что миссис Тернер узнала бы его. Разве нет? Она ведь много раз встречала Уивера, не так ли? – Что случилось потом, мистер Грейвс? – Ну, мне нужно было посмотреть, что происходит в доме. И я прокрался через боковые ворота. – Подождите. Так вы были в заднем саду у Риса? – Да. Был. И я мог видеть кабинет через окно. Уивер едва не падал. – Насколько близко к дому вы находились? – Не очень близко. – Достаточно близко, чтобы оставить следы в шести футах от клумбы? Детектив покачал головой: – Я был под деревом в глубине сада, укрываясь от дождя. Но комната была хорошо освещена, так что видел все, что происходило внутри. – Вы видели доктора Риса? – Конечно. Я видел, как он впустил Уивера в кабинет, а потом они сидели и болтали несколько минут. – Что произошло потом? – Уивер ушел. Я не стал задерживаться, перепрыгнул обратно через стену и снова пошел по следу Уивера. – Но Рис был жив, когда вы ушли? – Конечно, был! Спектор тщательно обдумал эти слова: – Вы разобрали что-то из того, о чем они говорили? – Нет. Но разговор был вполне дружелюбным, насколько я мог судить. Они выпивали. – Выпивали? – Он налил что-то из стеклянного… как эта штука называется? – Графин. Кто налил? – Рис. Доктор. Это было похоже на виски. – Они оба пили? Следователь кивнул. И в этот момент Клод Уивер отключился. Он просто упал на бок без предупреждения. Спектор бесстрастно смотрел на романиста. – Лучше отнести его в дом, – сказал Флинт. Два констебля перетащили его бессознательное тело через порог дома Спектора и скрылись из виду. – Что ж, – пробормотал Спектор. – Это меняет дело. – Уж конечно, – ответил Флинт. – До этого я просто ничего не понимал, а теперь полностью ошарашен. – Правда? – Спектор улыбался. – А я подумал, что это многое проясняет. Флинт застонал от досады: – Вы можете идти, мистер Грейвс. Но завтра вам придется сделать официальное заявление. Когда волнение улеглось и Флинт и Спектор снова остались одни в сумрачном доме на Джубили-Корт, инспектор потребовал ответа: – И что же, по-вашему, все это значит? Конечно, это доказывает, что убийцей был Клод Уивер. – Я думаю, это доказывает как раз обратное. Флинт нахмурился: – Судя по описанию Грейвса, Уивер был тем самым таинственным посетителем, о котором нам рассказывала Олив Тернер. Она, должно быть, ошиблась, когда сказала, что не узнала его. Очевидно, она не тот непогрешимый свидетель, за которого мы ее принимали. Он был в кабинете доктора с одиннадцати до одиннадцати сорока пяти. Но почему она его не узнала? Он был переодет? – Я думаю, ответ намного проще, инспектор. Я думаю, она сказала нам, что никогда не видела его раньше, потому что она действительно не видела его раньше. – Но Клод Уивер был постоянным пациентом. Она встречалась со всеми тремя пациентами много раз. – Да. – Спектор радостно улыбнулся. – Разве это не чудесный трюк? Я думаю, что при всей своей любви к скрытности и обману Клод Уивер на самом деле довольно несчастный человек. Видите ли, он очень старался вести определенный образ жизни, но не получилось. Это, если уж на то пошло, его единственное преступление. В ночь убийства Риса его постигло несчастье. Забудьте об утверждении издателя, что Уивер увидел что-то, что расстроило его и заставило сбежать из ресторана. Мы знаем, что ему нечего было там видеть. Но что они обсуждали? Флинт снова пролистал свой блокнот: – Книги в мягких обложках или какую-то подобную ерунду. – Верно. И слова, которые нам столь удачно процитировал издатель, были произнесены следующие: «Образованные люди всегда отличат настоящего Клода Уивера от фальшивок». – И вот от этого он, спотыкаясь, ушел в ночь? – Эти слова стали для него прозрением. – Что? Спектор продолжал: