– Ну, бывает… – замялся Ричард, испытывая легкое смущение и по спокойному виду собеседника заключая, что тот еще не знает об убийстве Антонина Гроссмалларда. – Но я решил оставить вас в данном качестве и потому явился просить, чтобы вы поехали со мной кое-куда позднее утром. – Куда? На оглашение завещания? – уточнила Валери. – Вам об этом известно? – подозрительно сощурился Лапьер. – Нам рассказала мадам Табльер. – И кто это такая? – Я, – ответила уборщица, тяжело спускаясь по ступеням, держась за поясницу. – А кто спрашивает? – Анри Лапьер. Я комиссар! – Рада за тебя. – Послушай, – вмешалась Валери, – это нас ни к чему не приведет. Зачем тебе понадобился помощник, Анри? Это так на тебя не похоже. – Потому что на оглашении завещания будут все, – простонал Лапьер, выделяя последнее слово. – Мэтр нотариус позвонил мне с самого утра и сообщил, что покойный оставил хоть что-то практически каждому жителю Сен-Совера! – Серьезно? Но Гроссмаллард и Гарсон совсем недавно переехали сюда, разве не так? – Месье, в этом-то и суть. Завещание было составлено за два дня до смерти Фабриса Менара! – Чтоб мне провалиться! И там упомянуты все? – Да. – Даже Гроссмалларды? – Да, даже они! Я ездил к ним этим утром, но застал только отца. Дочь вернулась в Париж, а сына Себастьен не видел со вчерашней ночи и предположил, что тот отправился на пробежку, как обычно. Шеф-повару пришлось готовить кухню к работе самому, чему он явно не был рад. – Вы с ним встречались в ресторане? – спросила Валери небрежно. – Да. – На кухне? – Да. А что? – Ничего. – Значит, в завещании упомянуты почти все жители города? – Ричард попытался увести тему от скользкого предмета. – Полагаю, это не облегчает вашу задачу. Никого нельзя вычеркнуть из списка подозреваемых. – Анри, я тоже должна присутствовать на оглашении. – Когда комиссар открыл рот, чтобы возразить, Валери настойчиво добавила: – В нотариальных документах часто используют архаические обороты языка. Мне не хочется, чтобы Ричард запутался, учитывая его роль посредника… – Ладно, ладно. Хорошо, – быстро сдался Лапьер, понимая, что не может выиграть в этом обсуждении. – Тогда увидимся с вами обоими в одиннадцать часов у нотариуса в офисе. – Он вздохнул и уже развернулся, чтобы уйти, но напоследок наклонился к Ричарду и прошептал: – Не спускайте с нее глаз. – Затем уже громче произнес: – Кстати, месье. Вас я тоже еще не вычеркнул из списка подозреваемых. Пока нет. Валери с Ричардом переглянулись. Куда, черт возьми, пропал труп Антонина Гроссмалларда? Глава девятнадцатая В каждом маленьком французском городке есть большое здание почти готической архитектуры, которое возвышается над другими домами, обычно зловеще нависая над центральной площадью. В тени этого воплощения официальной власти, успеха и богатства находятся все остальные, как в буквальном смысле, так и переносном. По какой бы причине и кто бы ни построил когда-то эти здания, в нынешние времена они почти всегда принадлежали нотариусам, этим странным представителям французского закона, этим «миролюбивым судьям». Они занимались всей юридической работой и царили на общественной арене, как могущественные стряпчие в Англии, например, только назначенные и поддерживаемые государством, а потому представляли собой местное правосудие. Тем не менее мэтр Франсуа Рено совершенно не выглядел всемогущим вершителем закона, а скорее напоминал дородного викария, какими их изображали в черно-белых британских комедиях пятидесятых годов: рассеянными и добродушными. Легкую лысину окружали облака белых волос, торчащих под странными углами. И хотя роль нотариуса требовала постоянного общения с клиентами, он не слишком любил людей, предпочитая компанию огромных старомодных гроссбухов и пыльных папок. Когда прошел слух, что коллега из Ла-Шапель-сюр-Фолле полностью оцифровал все документы и теперь мог носить их вместо брелока на ключах, мэтр Рено отправил нарушителю традиций письмо с выражением порицания и оборвал с ним все контакты. Данное письмо также отсканировали, занесли в архив и переслали нотариусу по электронной почте, где оно пролежало в папке со спамом до того, как навеки исчезнуть. Ричард и Валери поднялись по резным деревянным ступеням к общественной приемной на втором этаже и поняли, что явились последними. Зал, по сути, был продолжением лестничного пролета с теми же массивными панелями из дуба, которые придавали помещению суровую викторианскую атмосферу. Похоже выглядели и кресла, хотя их явно не хватало для собравшихся: со стороны клиентов перед старинного вида столом громоздились всего три штуки, напротив мягкого кожаного собрата, предназначенного, похоже, самому нотариусу. В приемной стоял оживленный шум. В двух креслах устроились Элизабет и Хьюго Менар. Место между ними оставалось незанятым, словно дух покойного Фабриса мог предъявить на него права в процессе оглашения завещания. Другие посетители сгрудились позади, пытаясь выглядеть печальными, как того требовало событие, но не в состоянии сдержать любопытства. Никто, за исключением Менаров, не знал, зачем их позвали. Себастьен Гроссмаллард стоял возле окна спиной к присутствующим и смотрел на улицу. Насколько он знал, его дочь не вернулась из Парижа, а сын куда-то запропастился. Гай Гарсон тоже явился и теперь разговаривал с Рене Дюпоном. Мадам Таблье делала вид, что вытирает пыль с деревянных панелей, пока Жанин загнала комиссара в угол и с жаром что-то объясняла. Со стороны это выглядело как массаж, но запросто могло быть и превратно истолковано. Другие жители города тоже бродили по приемной. Не хватало только Ноэля Мабита, насколько мог сказать Ричард. В этот момент открылась спрятанная за деревянными панелями позади стола дверь, и внутрь на цыпочках скользнул вышеупомянутый Мабит. Его присутствие странным образом успокаивало, оно означало, что будут подниматься серьезные вопросы, хотя Ричарду совершенно не нравился сам Ноэль. Тот осмотрелся по сторонам в ожидании, пока все утихнут, затем откашлялся, жестом велел посетителям подняться на ноги и провозгласил: – Мадам и месье! Мэтр Рено! Нотариус прошествовал к своему месту, проявив достаточно корректности для того, чтобы выглядеть озадаченным не просто ролью Мабита в процедуре, но и тем, кто он вообще такой. Затем взмахом руки предложил Менарам снова садиться и коротко поприветствовал всех присутствовавших, не глядя на них. – Леди и джентльмены, мы собрались здесь сегодня, чтобы… э-э… ознакомиться с последней волей месье Фабриса Кристофа Менара. Данный документ, тайное завещание вышеупомянутого, содержит распоряжения на случай смерти и отменяет собой предыдущее. – В зале послышались перешептывания. – Оно было составлено в моем присутствии и запечатано при свидетелях два дня назад, а затем обработано Централизованным бюро регистрации завещаний и потому является бесспорным и легитимным официальным документом. – Последнюю фразу нотариус особо подчеркнул, чтобы донести до аудитории. Предположение Валери, озвученное ради конспирации, оказалось правдивым: Ричард не понимал часть сказанного. Он знал слова, но не их смысл в данном контексте, и потому обернулся к спутнице за разъяснениями, когда опечаленный Хьюго принялся утешать мать. – Как и сообщил Анри, Фабрис Менар изменил завещание всего пару дней назад, прямо накануне его смерти. Кроме того, распоряжения запечатали без прочтения, поэтому никто не знает, что находится внутри конверта. – Тогда откуда нотариусу стало известно, кого следует пригласить на оглашение последней воли? – недоуменно уточнил Ричард. – Отличный вопрос. Шум в помещении усилился. Все высказывали предположения о содержании завещания. Мабит вышел из тени, достал свой молоточек и застучал им по столу. Мэтр Рено снова посмотрел на непрошеного доброжелателя с удивлением и недовольством. – Дамы и господа, пожалуйста, успокойтесь. Месье Менар сообщил мне в частном порядке, не раскрывая деталей, что желал бы видеть всех вас на оглашении завещания. Вижу, что данный факт породил некоторое непонимание, но позвольте заверить: я, как и вы, не представляю, каковы будут распоряжения. – Нотариус выдержал паузу, выпуская на волю свое раздражение. – Пожалуйста, давайте продолжим? В приемной воцарилась уважительная тишина. Тогда мэтр Рено открыл ящик и вытащил тонкий белый конверт, который положил на стол. Затем снова пошарил в ящике, явно пытаясь что-то найти, и пришел в еще большее раздражение, когда этого не обнаружил. Конечно, в ту же секунду Ноэль Мабит тихо кашлянул и протянул нож для писем. Нотариус принял инструмент, кажется, пару мгновений поразмыслив, не использовать ли его для других целей, но в конце концов выместил свое неудовольствие на ни в чем не повинном конверте. Потом развернул лист бумаги и прочел несколько строк про себя, прежде чем перевернуть обратной стороной, убеждаясь, что там ничего нет. На лице проступило выражение очевидного недоумения. – Ну что ж. Леди и джентльмены, – начал мэтр Рено, – тайное завещание месье Фабриса Кристофа Менара. – И в абсолютной тишине зачитал: – «В первую очередь я оставляю козий сыр каждому жителю Сен-Совера». Толпа явно не знала, смеяться или нет. – Он хотел, чтобы присутствовало побольше народу, – прошептал Ричард Валери. – «Завещаю, чтобы все мое имущество, дом и бизнес, – продолжил нотариус, – поделили в равных долях между здравствующими ныне членами семьи: дорогой женой Элизабет, которая дарила мне силу и оказывала поддержку с самой юности; сыном Хьюго, который, уверен, обязательно заставит меня гордиться». Присутствующие начали обмениваться облегченными перешептываниями, поворачиваясь друг к другу. Все, за исключением одинокой фигуры Гроссмалларда. Ноэль Мабит снова заколотил молотком по столу. – Мэтр Рено еще не закончил, дамы и господа! – Да, да, спасибо, месье… э-э… ну ладно. В любом случае он прав. Есть и еще кое-что. «Завещаю, чтобы все мое имущество…» Так, это я уже зачитывал, верно? – Нотариус торопливо повторил: – «Дом и бизнес поделили в равных долях между здравствующими ныне членами семьи: дорогой женой Элизабет» и так далее, моим сыном, гордиться и тому подобное. Вот, далее: «И еще одним нашим сыном, который носит имя Антонин Гроссмаллард». – Он поднял голову, удовлетворенный выполненной работой, однако быстро утратил добродушный вид, когда увидел реакцию аудитории. Элизабет Менар громко вскрикнула и начала всхлипывать. Хьюго Менар вскочил на ноги, яростно озираясь в поисках того, на ком можно выместить злость. Себастьен Гроссмаллард выбежал из приемной, не сказав ни слова. Остальные же переглядывались с выражением изумления на лицах. Даже комиссар Лапьер. Ноэль Мабит принялся стучать молотком по столу, и мэтр Рено, радуясь возможности побыстрее закончить тягостную процедуру, зачитал последние строки, словно и не замечал царящей вокруг суматохи. Ричард с Валери вышли из зала. За ними тихо последовал комиссар. Втроем они пересекли площадь и направились к машине. Лапьер отставал на несколько ярдов. Затем позвал спутников, не поднимая голоса, но ясно давая понять, что им лучше прислушаться. – Можно вас на пару слов? Полицейский нагнал их и пошел рядом. Валери с Ричардом обменялись взглядами. – Здесь? – невинно уточнила у Лапьера бывшая жена. – Ничем не хуже других мест, – в его голосе прозвучали зловещие нотки. – Насколько я понял, – начал комиссар, – недавно из-за сыра разразился скандал, в котором участвовали известный шеф-повар и его сын. В ту же ночь поставщика вышеупомянутого сыра кто-то убил. В завещании покойный объявил сына известного шеф-повара своим собственным и оставил ему часть своего бизнеса. – Он замолчал. – Да, все правильно, – стараясь говорить ободряюще, кивнул Ричард. – У меня создалось впечатление, месье, что вы знаете намного больше, чем говорите. А насчет вас, мадам, я просто уверен! – Ну же, Анри… – Сейчас не время для фамильярностей. Я расследую серьезное преступление. Ты должна прекратить свое притворство. «Поехали», – про себя вздохнул Ричард. Дело обстояло именно так, как он ожидал: полицейский оказался неподкупным служакой, который не даст послаблений лишь на том основании, что Валери была его женой. Лапьер не только положит этому конец, но и вытянет все, что им известно. Пора сознаваться. Ричард пришел к этому выводу и уже открыл рот, чтобы заговорить, когда комиссар продолжил: – Подождите минуту, месье Эйнсворт, я еще не закончил. Мне пока не совсем ясно, что именно происходит, как с делом, так и с вами обоими. Не ясно, вместе вы или нет. – Заметив, что и Валери, и Ричард собираются перебить, Лапьер вскинул руку, призывая их к молчанию, медленно произнеся: – Позвольте сказать предельно откровенно: меня это в любом случае не волнует. Я получил назначение сюда по собственной просьбе, в качестве одолжения, потому что в долине Фолле никогда ничего не происходит. Идеальное место для того, кому до пенсии осталось совсем чуть-чуть. Знаете, что я думал? Что буду проводить целые дни на рыбалке. Но как только приехал сюда, то начали появляться трупы, счастливые когда-то семьи стали распадаться, а старые секреты выползать наружу. И еще, куда бы я ни направился, везде натыкаюсь на бывшую жену, охотницу за головами и, не исключаю, убийцу. В компании ручного песика. – И меня! – добавил Ричард, сомневаясь, выступает он сейчас в защиту дамы или же просто раздражен тем, что его не упомянули, но в любом случае не в состоянии удержаться от комментария. – Да, месье. И вас, ее ручного песика. – А-а, – протянул Ричард, выругавшись про себя: «Проклятый наглец!» – Теперь вы оба послушайте меня очень внимательно. – Лапьер повернулся лицом к собеседникам и отчитывал их, точно директор выстроившихся в ряд школьников. – Все, чего я хотел, – это спокойной жизни, поняли? Тихой жизни без проблем. Подозреваю, что вы оба знаете больше, чем говорите, насчет текущего расследования, и пытаюсь не принимать это близко к сердцу, зато вижу в ситуации возможность. Возможность наконец отправиться на рыбалку, если мы сумеем работать вместе. Я ясно выражаюсь? Мы. Работаем. Вместе.