– Мы хотели попросить об одолжении. – Выкладывай, подруга. – Мартин вновь появился на пороге, уже без противогаза. – Нам нужно осмотреть номер месье Татильона… – Ну, даже не знаю… Вторжение в личное пространство и все такое… Казалось неправильным выслушивать лекцию о нарушении границ чего бы то ни было от мужчины, одетого как вестготский воин, забывший о штанах, но такие уж нынче стояли странные времена. – Он бы не возражал, – вклинился Ричард. – Потому что уже мертв. Мартин и Джинни переглянулись. Так же, как они с Валери научились принимать, если уж не понимать, странности четы Томпсонов, те тоже смирились с причудами детективов-любителей и в ответ довольно спокойно относились к их расследованиям. – Ну ладно, – вздохнула Джинни. – В таком случае заходите, я сейчас принесу ключи. Валери шагнула внутрь. – Не повезло мужику, – прокомментировал Мартин. Это звучало так, будто Татильон просто растянул запястье, а не висел на крюке для туш в огромном холодильнике ресторана с дорогим кухонным ножом, торчащим из глотки, как сообщила Валери по пути к Томпсонам. – И все же… – Однако тема мертвого постояльца, казалось, исчерпала себя, поэтому после паузы собеседник продолжил: – Говорят, сегодня вечером пойдет дождь. Хорошо. Хоть польет в саду. – Да, – согласился Ричард. – Мои лобелии уже начали вянуть. – Он всей кожей чувствовал, что Мартин едва сдерживается, чтобы не прокомментировать двусмысленность высказывания. – Эй, старик, – вместо этого заметил он, – у тебя что, куриный помет на рубашке? Ричард уже собирался ответить что-нибудь язвительное насчет парников, но лучшие половины вернулись как раз вовремя. – Я дала Валери кусок кекса, который испекла вчера вечером. – Джинни вручила спутнице пластиковый контейнер и ключи, по-прежнему придерживая у шеи ворот халата. – Что вы планируете найти в номере? Ричард подумал, что это отличный вопрос. Чуть позднее они приступили к осмотру комнаты известного критика. – Итак, что же именно мы здесь ищем? – стоя на пороге неприбранной спальни, повторил вопрос Джинни Ричард. – Я пока не знаю, – отозвалась Валери из-под кровати. – Татильон писал мемуары. Должны же остаться заметки? Или ноутбук. Или что-то подобное. – Как думаешь, они все время так наряжаются? – перемещаясь к гардеробу и открывая дверцы, полюбопытствовал Ричард. – Кто? – Мартин с Джинни. Думаешь, они все время так наряжаются? – Я предпочитаю вообще об этом не думать, – посмотрев на напарника, фыркнула Валери. – Да уж. Ты права. – Он перебрал висевшую на плечиках одежду, но не обнаружил ничего интересного, хотя и отметил, что костюмы и рубашки выглядели дорогими. – И все же, если наряжаться так постоянно, то что тогда может считаться парадным облачением для особых случаев? В смысле, если уж просмотр старых выпусков телевикторины сопровождался столь экстравагантными костюмами в стиле короля и королевы пригородных фетишистов, то на что тогда похож их День святого Валентина? Они одеваются еще круче или, наоборот, традиционнее? Дрожь пробирает от одной мысли об этом… – Ричард, мне кажется, нам стоит поторопиться. Может, проверишь ящики вон того комода? – Да, конечно. – Он подошел к упомянутому предмету мебели, где снова не обнаружил ничего примечательного, лишь дорогое нижнее белье, клей для парика – и все. Стало даже слегка жаль Татильона. И кому понадобилось его убивать? – Наверное, у критика накопилось немало врагов. – Что? – Просто рассуждаю вслух. Полагаю, Татильон приобрел множество недоброжелателей за годы своей карьеры. И друзей тоже, само собой. – Себастьена Гроссмалларда можно считать и тем и тем. Похоже, ныне покойный Август Татильон возвысил его, создал ему репутацию, а теперь планировал ее растоптать. – И поэтому был убит? – С моей точки зрения, все выглядит именно так. – Хотя я пока не понимаю, как нам удастся вывести Гроссмалларда на чистую воду. Если его защищают высокопоставленные друзья, то как… Погоди-ка, что это? – Ричард рылся в нижнем ящике комода, где лежала аккуратно сложенная стопка шелковых пижам. – Еще одна записная книжка! – Он вытащил ее и покачал перед Валери, которая как раз выпрямлялась из своего скорченного положения на полу. Она моментально потеряла равновесие и попыталась схватить Ричарда за руку, чтобы не упасть, но промахнулась и вместо этого ткнула его в глаз. – Ай! – воскликнул он, роняя находку на кровать и накрывая ладонью пострадавшее место, уже начинавшее слезиться. – О, прости меня, пожалуйста! – Покаянное извинение немного испортил тот факт, что Валери немедленно села и принялась листать блокнот. Ричард метался по комнате, натыкаясь на мебель, в попытках восстановить зрение. – Кажется, я ослеп, – проскулил он, стараясь сосредоточиться. – Это не блокнот. Скорее, альбом с вырезками. Здесь есть многие имена из книги рецептов, только с фотографиями и выдержками из дневника. Смотри! – Я не могу посмотреть, будь оно все проклято! – проворчал Ричард, не скрывая раздражения. – И что там? – Вот тут. Гастон Гурме, политик. Одним глазом Ричард сумел различить фигуры мужчины и женщины. Фотографию сделали откуда-то сверху. – Любил держаться поближе к своим избирателям? – прокомментировал он, переворачивая снимок. – Даже слишком близко, можно сказать. – И вот еще. – Валери протянула еще одну фотографию. – Кто это? – Потино. – А второй? – Не уверена. Кажется, спортсмен. – Черт возьми! – И вот. Смотри, кто в центре. Татильон. Ричард снова покрутил фото. – Пытался и рыбку съесть, и косточкой не подавиться? – Шутки с двойным дном были не его сильной стороной. – Есть и более старые снимки. Посмотри сюда. Похоже на костер. Может, та самая коммуна, о которой ты упоминал? – Валери пригляделась внимательнее, стараясь различить лица. – А кто это тут, на заднем плане? – Не знаю, но он сильно отличается от остальных. – Сенатор Ройе. Он дольше всех других политиков прослужил во французском парламенте. А еще… – Он отец Анжелики? Ее дядя? – Вот, значит, кто защищал Гроссмалларда. Мне следовало сразу об этом подумать. Все именно так, как мы и предполагали: шантаж. – Но почему фотография оказалась здесь? – принялся размышлять вслух Ричард. – Не понимаю. Если только Татильон не украл ее и именно из-за этого погиб. – Как бы она сюда ни попала, многие люди хотят заполучить заметки. Многие влиятельные люди. – Значит, нужно убираться отсюда как можно скорее, – кивнул Ричард, вставая. Они торопливо сбежали по лестнице, и он первым успел влезть на место водителя, но тут же с досадой воскликнул: – Что за несправедливость! Тебе придется сесть за руль. – Да, логично. Я езжу гораздо быстрее. – Нет, – сказал Ричард, огибая капот, пока Валери перебиралась с пассажирского места на водительское. – Все потому, что ты ослепила меня! Глава тридцатая Они домчались на бешеной скорости от гостиницы Мартина и Джинни до ресторана Гая Гарсона примерно за пятнадцать минут. Однако в этот раз Ричарда не столько беспокоила безрассудная манера вождения Валери, сколько пострадавший глаз, который слезился, как у капризного младенца, и в любом случае не позволял рассмотреть дорогу. Здоровым глазом он поглядывал на альбом с противозаконной порнографией, лежавший на коленях, и время от времени присвистывал в изумлении от того, какие позы умудрялись принять высокопоставленные правительственные деятели довольно преклонных лет. Конечно, все знали об изворотливости и податливости политиков, но некоторые фотографии содержали материал, достойный олимпийских гимнастов. На одном снимке сначала сложно было различить лица, но, когда получилось, Ричард тут же торопливо вернул изображение обратно, из-за состояния левого глаза не заметив, что Валери видела проделанный трюк. – Кто там был? – спросила она тоном, каким обычно говорит таможенник, натягивая свои резиновые перчатки. – А, ничего важного. Как ты думаешь, где сделали эти снимки? – быстро добавил Ричард, пытаясь сменить тему. – Подозреваю, что в парижском ресторане Гроссмалларда. Приватный зал, скрытая камера. Ничего нового, – пояснила Валери и нетерпеливо напомнила: – Ты не ответил на мой вопрос. – Серьезно, если сравнивать с остальными упомянутыми здесь, то совсем мелкая сошка.