– Полагаю, ты присоединишься к соревнованию в субботу? – А? К какому соревнованию? – удивился владелец кафе, затем взглянул на афишу в витрине, кивнул, оборачиваясь опять к собеседникам, и тихо добавил: – Опасную игру вы затеяли, если хотите знать мое мнение. Эти пафосные ребята, шеф-повара, могут слететь с катушек, если слишком сильно их задеть. – Валери отмахнулась от предупреждения. – Но да, я в деле. – Что будешь готовить? – полюбопытствовал Ричард, искренне заинтересованный, что может предложить суровый и брутальный Рене. – Мой тарт татен пользовался успехом в нашем блоке La Santé. – La Santé? – переспросил Ричард. – Самая большая тюрьма Парижа, – пояснила Валери. – Звучит как оздоровительный курорт. Погоди-ка, вы могли там сами себе готовить? – Иногда да. Приходилось, видишь ли. Даже если устраиваешь забастовку и перекрываешь доступ к блоку, есть-то все равно что-то надо. – Что ж, логично. Значит, тарт татен? Яблочный пирог – это классика. – Возможно. Либо попробую щегольнуть савареном с лимоном и ягодами. Надо подумать. – Месье! – попытался привлечь внимание Рене посетитель за одним из дальних столиков. – Подойду через минуту. Или две! – откликнулся тот и тихо добавил: – Проклятые клиенты. – После чего со злобным видом затопал прочь. Пока Валери наливала воду из бутылки в миску для Паспарту, Ричард сделал глоток вина и с удивлением понял, что почти перестал замечать чихуахуа в последние несколько дней. Тот казался настолько неотъемлемой частью хозяйки, что они редко разлучались. Песик тоже начал принимать присутствие Ричарда, хотя и поглядывал на него с предубеждением время от времени. Они немного посидели в тишине. Валери подставила лицо солнечным лучам, а он впитывал истинный французский шарм этого зрелища. Погода радовала, посуда позвякивала, издалека доносились приветственные возгласы: одна пожилая пара встретила другую пожилую пару, и они здоровались так, словно не виделись много лет, хотя на самом деле еженедельно наталкивались друг на друга в этом месте. Ричард находил неизменные ритуалы умиротворяющими и отчасти именно потому так любил Сен-Совер, что переехал сюда. – Еще бокал? Это была вторая причина. Ричард в наслаждении закрыл глаза. – Здесь так спокойно. – Верно, – счастливо вздохнул он. – Не считая убийств, обмена женами, разрушенных репутаций шеф-поваров и коррупции. – Нельзя получить все и сразу, – мечтательно прокомментировала Валери. – Мадам, месье? – В своем забытьи они совершенно не заметили приближения Карин Гроссмаллард, которая теперь нервно переминалась с ноги на ногу возле их столика. – Мы можем поговорить? – Да, конечно, – кивнула Валери, выпрямляясь. – Ричард, будь так любезен, принеси, пожалуйста, еще один стул для Карин. Можно обращаться к тебе так? – Да, мадам. – Тогда ты зови меня Валери. А это Ричард. Он как раз появился со стулом, аккуратно поставил его за спиной Карин и спросил, усаживаясь обратно на свое место: – Вам что-нибудь заказать? – Нет, спасибо. Дочь Гроссмалларда явно нервничала. Она теребила медальон, висевший на цепочке на шее, с таким видом, будто черпала в нем силы. Медальон, который мог открываться. Вблизи Карин выглядела совсем юной, моложе, чем Ричард думал. Хотя и очень утомленной, почти изможденной. Вероятно, ей пришлось быстро повзрослеть. Бедняжка, работать бок о бок с таким отцом. Но, как она и сама говорила, того требовало решение вернуть ему прежнюю славу, чего он и заслуживал. Чего девушка не знала, так это того, что ее соседи по столику пытались посадить Гроссмалларда в тюрьму, чего он и заслуживал – по их мнению. – Что случилось, дорогая? – Иногда у Валери проявлялся настоящий талант говорить, точно любимая тетушка. – Я увидела ваши афиши, мадам… – Валери. – Валери. Я увидела ваши афиши и начала беспокоиться. Сомневаюсь, что отец захочет участвовать в фестивале. – А, понимаю. – Напарница бросила быстрый взгляд на Ричарда, что он интерпретировал как подсказку вступить в беседу и протянул, покачивая вино в бокале: – Очень жаль. Хотя и вполне объяснимо. – Затем после паузы добавил: – Конечно, месье Гарсон от этого только выиграет… Валери подавила улыбку и наигранно удивилась: – О, так месье Гарсон заявил о своем участии? – В конце концов, именно он и подал идею устроить фестиваль, если помнишь. – На самом деле это немного грешило против истины, но слегка преувеличить не помешает. – Мне даже показалось тогда, что это напоминало вызов на дуэль. Только вместо пистолетов – венчики для взбивания теста. Валери теперь взглядом пыталась передать: «Не переигрывай». – Я думала, твоему отцу понравится идея, – обратилась она к Карин, а потом добавила с пафосом, явно в надежде заставить скромную собеседницу увидеть открывающиеся перспективы: – Фестиваль – прекрасная возможность для него воссоздать знаменитый parfait de fromage de chèvre de Grosmallard. – Лишь в том случае, если все пойдет хорошо, Валери. Если же нет… – Дочь Гроссмалларда оставила предложение повисшим в воздухе, позволяя им самим делать выводы. – То твой отец может сорваться? – так мягко, насколько сумел, уточнил Ричард. Карин не ответила, лишь молча кивнула. – Что ж, – объявила Валери неожиданно легкомысленным тоном, – уверена, судья конкурса не допустит ничего подобного! Для Ричарда это оказалось новостью. Он даже не думал о кандидатуре того, кто возглавит жюри, наполовину ожидая, что Ноэль Мабит выклянчит себе место в любом комитете. – А кто будет судить, мадам? – нервно поинтересовалась Карин. – Да, а судьи кто? – не удержался Ричард. Глава тридцать четвертая В некоторых областях долины Луары существовали правила насчет пунктуальности. В Турени, например, и в самом Туре, конечно, появление вовремя расценивалось почти как грубость. Никто не приходит к назначенному часу, если только не планирует заговор и не встречается с такими же заговорщиками. Само собой, Луи XVIII полагал пунктуальность вежливостью королей, но лишь потому, что взошел на трон после Французской революции и был конституционным монархом. Саму идею ему наверняка подкинул какой-нибудь карьерист-политикан. В любом случае она не прижилась. Пятнадцатиминутное опоздание считалось приемлемой нормой в долине Луары. То же правило плюс-минус пара минут распространялось и на долину Фолле столько, сколько помнили старожилы. На афише временем начала фестиваля указывалось без четверти пять вечера, и именно тогда зрители только начали подтягиваться. Все, кроме Ричарда и Валери. Первый учел правило пятнадцатиминутного опоздания, поэтому решил, что мероприятие начнется не раньше пяти часов, а последняя добавляла собственные пятнадцать минут к общепринятым, чтобы добиться эффектного появления и привлечь внимание публики, а также полного контроля над ситуацией. В данном случае это было особенно важно, чтобы план, о котором Ричард по-прежнему имел лишь смутное представление, воплотился максимально эффективно. Согласно правилам, все участники конкурса сдавали приготовленные десерты анонимно в белых коробках, оставив при входе организаторам, которые относили их в холодильник, а потом сами входили в главный зал. Там уже собралась целая толпа, и атмосфера накалилась до предела. Она накалилась бы в любом случае, потому что кулинарные соревнования благодаря телевидению превратились в абсурдно напряженное противостояние. К тому же дело происходило во Франции, так что на кону стояла национальная гордость. Поединок между великими шеф-поварами и любителями, мишленовскими звездами и бабушкиными рецептами – эпическая битва. Кулинарное состязание, главной целью которого являлось раскрытие преступление – хотя не все присутствующие об этом знали, – такого Сен-Совер еще никогда не видел. Ноэль Мабит суетился, напоминая бьющуюся в окно навозную муху. Он вдвойне нервничал от того, что не управлял ситуацией. Его жена тоже присутствовала в зале, сидя рядом с мадам Таблье. Та держала в руке большую перьевую метелку для смахивания пыли, точно скипетр. Обе дамы наблюдали за публикой из кресел в самом углу с видом полного презрения к Мабиту. Мартин и Джинни оживленно переговаривались с Жанин. Комиссар Лапьер возвышался возле дверей, словно вышибала в ночном клубе, тоже выглядя явно обеспокоенным, что фестиваль – затея Валери, а потому неизвестно, к чему приведет в итоге. Постояльцы Ричарда, чета Фонтейн, сидели в одинаковых красивых костюмах кремового цвета недалеко от больших окон, напоминая гостей на свадьбе. Гай Гарсон и Рене Дюпон стояли рядом со столом в задней части помещения. Молодой шеф-повар по-мальчишески свободно улыбался, будто позируя на камеру, владелец же кафе демонстрировал свое фирменное каменное выражение лица, сделавшее его авторитетом всего блока А и грозой сферы обслуживания. На одной стороне зала находились Элизабет и Хьюго Менар, сидя бок о бок. Сын скованно положил руку матери на плечо. А на другой стороне демонстративно раздельно держались Карин и Себастьен Гроссмаллард, точно хотели транслировать на весь зал, что не общаются друг с другом. Дочь откинулась на окно, глядя на улицу, пока отец вышагивал взад и вперед по проходу. Между ними скопилось чудовищное напряжение, которое грозило вот-вот прорваться, как плотина, и затопить окружающих. Явились даже братья Лейбовиц, хотя Ричард и никак не мог понять, с какой целью. Они щеголяли своими цветастыми рубашками и обменивались колкостями, точно герои фильма «Три балбеса». Он ощутил всплеск предвкушения, пусть и не знал, что именно задумала Валери. Но она бесспорно умела привлечь внимание. Ноэль Мабит, уже занявший место на сцене, без всякой необходимости колотил судейским молоточком по столу. Необходимости в этом не было потому, что в зале и без того царило напряжение, заставлявшее присутствующих понижать голос. Внезапно рядом возникла Валери. Ричард удивился, так как не заметил, что она уходила. – Леди и джентльмены, благодарю за интерес к фестивалю. Сколько зрителей и участников! Э-э… Идея конкурса принадлежала Валери, то есть мадам д’Орсе, поэтому передаю слово ей для разъяснения правил. Напарница шагнула вперед. Сарафан с ярким летним рисунком выгодно подчеркивал ее фигуру, ткань подола колыхалась над коленями. Мабит неловко отступил назад. – Спасибо вам всем за то, что пришли! – с теплой улыбкой прощебетала Валери. – Знаю, мы относимся к соревнованиям очень серьезно, поэтому хочу напомнить, что это еще и весело. Поэтому побольше радости на лицах! Сегодня здесь присутствует фотограф одной из газет, это поможет привлечь внимание общественности к Сен-Соверу и прославит его как одно из кулинарных мест Франции. Она кивнула на угол сцены, откуда тотчас вышли ждавшие там сотрудники в форме. Они вынесли подносы с накрытыми крышками блюдами. Всего оказалось одиннадцать подносов. Их торжественно поместили на охлажденные зоны длинного стола на ножках, тянущегося по низу от сцены. – Каждый десерт представлен без подписи, чтобы сохранить анонимность приготовивших их поваров, – продолжила оглашать правила Валери. – Под конец дегустации наш судья определит победителя. Она до сих пор не раскрыла тайны его личности даже Ричарду, уклоняясь от вопросов. – Надеюсь, это будет не Мабит? – выкрикнул Рене со своего места в задней части зала. – Он еще должен вернуть мне деньги за неоплаченный счет! Из аудитории послышались смешки, которые тут же затихли.