— Но зачем? Я имею в виду: для чего так утруждать себя? — Это было также его идеей. «Они опасные люди, — говорил он. — Так зачем нам двоим рисковать, если что-то пойдет не так? Никто не уходит из мафии, — были его слова, — разве что в деревянном ящике». Поэтому, хотя нас и было двое, наши итальянские коллеги все время видели лишь одного. «Две головы — одно лицо», как говаривал мой братец. — И вы построили туннель для тайных встреч. Непростая работенка. — Ричард был действительно впечатлен. — Как вам удалось сохранить это в секрете? — Парни из лагеря переселенцев. Трудяги сделают все что угодно за деньги и, — он покачал пальцем, — ни одной живой душе не расскажут, если обойтись с ними честно. Они посидели в тишине несколько минут, затем Ричард встал и начал мерить шагами комнату, пытаясь сложить из кусочков всю картину. — Я все еще не понимаю, при чем тут Мари, — сказал он. — Вы оба на ней помешались. — С уверенностью кивнула Валери. — Помешались? Наверное, да, но не так, как вы подумали. Мы оба любили ее; а я и сейчас люблю. И, уверен, мой брат — тоже, где бы сейчас ни находился. — Он поднял глаза к небу, что Ричарду показалось слегка наигранным с учетом того, что покойник был прямо под ними, в переделанной из холодильника морозилке. — Он считал себя отцом Мари, — добавил судья легко. Валери сразу заметила двусмысленность. — Только считал? — О да, считал. Он вовсе не был ее отцом, но это, так сказать, полностью соответствовало нашим планам. — Потому что отцом Мари были вы, но из-за выбранной вами роли не могли это показать. — Именно. Вы очень умная женщина. — Он улыбнулся и снова закрыл глаза. — Ее мать держала гостиницу в нашем городке. Она была подобна самой природе. Способная исцелять и разрушать, любить и ненавидеть. Не было на свете более свободолюбивой души, но она бы сделала что угодно, чтобы защитить свою дочь. Как и мы. — М-м-м… — Ричард подыскивал слова, чтобы потактичнее спросить об очевидном. — Но откуда у вас появилась уверенность, что именно вы отец Мари? Старик уставился в пространство затуманенным взглядом. — Она сама мне сказала, — коротко ответил он. Ричард и Валери с сомнением переглянулись. — Мари вам сказала? — Нет! Ее мать, Антуанетта, она сказала мне. А Мари ни за что не должна узнать! Антуанетта заставила меня поклясться в этом. И я знаю, что от брата она потребовала того же. Мари не должна узнать! Стоя позади мсье Граншо, Ричард кинул на Валери взгляд, несомненно, означавший, что старик с большой долей вероятности бредит. Валери даже не шевельнулась в ответ, но было ясно, что она абсолютно такого же мнения. — Значит, ваш план заключался в том, чтобы Мари поверила, что сама заработала себе денег, а не получила в наследство от вашего брата. Граншо медленно кивнул. — Я знаю, что вы думаете, мадам: что мы два помешанных на юности и красоте старика. — Да, — отрезала Валери, — именно так я и думаю. Он снова хихикнул. — Возможно. Я оставил около полудюжины конвертов для Мари. Знал, что ее преданность моему брату и любопытство заставят отправить их, а в ответ ей пришлют деньги известным способом: в винных бутылках, наполненных банкнотами в пятьдесят евро. Внезапно его лицо потемнело. — Красота и любопытство достались ей от Антуанетты. Вместе с ее жадностью. — Но вы не подозревали, что она сама начнет паковать и отправлять конверты? — Именно, мсье. У нее теперь достаточно денег, чтобы жить с комфортом, и дом записан на ее имя; брат сказал ей, что это налоговая махинация. Но, как и ее матери, ей этого оказалось недостаточно. И когда Боннивал сообщил, что в городе появились подозрительные личности, итальянцы, но не родня Бруно… Ричард с Валери снова переглянулись, и Ричард одними губами спросил у нее: «Бруно?». — Я знал, что должен как-то это остановить. Остановить ее, пока она не увязла слишком глубоко. — Вы имеете в виду, что вашему мертвому брату пришла пора умереть? — Тут Валери поднялась и отхлебнула виски из стакана Ричарда. Старик кивнул. — Но сначала вам нужно было вернуть его к жизни, чтобы Мари ни в чем не заподозрили. Он улыбнулся ей: очевидно, впечатленный ее проницательностью. — Но кое у кого возникла такая же идея. Кто-то еще изображал моего брата одновременно со мной! Казалось, эта мысль приводит его в ярость. — Это вы останавливались у меня? — спросил Ричард, надеясь, что его вопрос не сочтут попыткой вернуть восемьдесят пять евро или оплатить испорченные обои. — Те обои были весьма недешевыми, — пробормотал он себе под нос. — Наверное, я уже запутался. Везде, где бывал, я старался оставить своего рода визитную карточку. — Кровавый отпечаток? — Да. Или что-то вроде этого. Я хотел, чтобы итальянцы решили, что меня забрали их конкуренты. Надеялся, что они бросят поиски, решив, что опоздали. — Он хмыкнул себе под нос. — Братец от души посмеялся бы над моей наивностью. Несколько мгновений они сидели в тишине. — Но вам удалось навести их на след в надежде, что люди начнут поиски с истоков. — Да, это было удачное стечение обстоятельств, мадам. Я ждал. И, как уже говорил, сам не знал, кого дождусь. Прийти мог любой из полудюжины людей. Я рад, что пришли вы, мадам. Ричард почувствовал, что здесь его заслуги остались недооцененными. — Полагаю, смерть мсье Полина замедлила процесс: все перестали искать вашего брата — живого или мертвого. — Бедный Шарль. Меня это ужасно огорчило. Мы ведь все вместе и служили, и росли. По понятным причинам я не разговаривал с ним много лет, но мой брат часто мне рассказывал, каким он стал бесхитростным. Да, он пристрастился к выпивке, но был совершенно безобидным. — Да, и я его запомнил таким же. — Помню, решил, что бедняга Шарль станет для меня выходом из положения. Кто-то снес ему все лицо, одет он был в вещи брата… — Но вы забыли о номере? — Я не забыл о нем, моя дорогая, просто не подумал, что итальянцы будут такими дотошными да и что они вообще знают об этом. Я их недооценил. Кто-то взял руку покойника, все сверил и понял, что это вовсе не мой брат. Я скорблю по Шарлю; мой брат его любил и заботился о нем. Он бы не хотел, чтобы того прикончили лишь ради спасения нашего бизнеса. — Давайте вернемся к исходной точке. — Да. Чтобы прекратить все это, мне нужно, чтобы брата нашли. Снова. — И убили. Снова. — Да, моя дорогая. — Он посмотрел на них со смесью надежды и отчаяния. — Само собой, деньги достанутся вам, — добавил он. — Пять сотен тысяч евро. — Ричард внимательно посмотрел на Валери, но та приняла совершенно невинный вид. — Вы, конечно, не обязаны, решать вам, но я был бы благодарен, если бы вы поделились с Мари. — Думаю, она не станет возражать. — Но что, если Мари убила Шарля Полина? — Валери пыталась задать этот вопрос как можно деликатнее, но у нее не совсем получилось. — Она определенно выдавала себя за вашего брата. — Ты уверена? — Ричард был поражен. — О да, стоит только взглянуть на ее руки. На лице старика отразилась печаль. — Мне приходило это в голову, и я бы не хотел, чтобы награду за голову брата получил убийца Шарля. — Он покачал головой, из глаз его текли слезы. — Как вы поступите? — спросил он прерывающимся голосом. Немного погодя Ричард и Валери вернулись по подземному коридору назад в подвал, чтобы замести следы, и ненадолго задержались, возвращая на место покрывало, спрятавшее леденящую улыбку Венсана Граншо. — Значит, они оба считали себя отцами? — Ричард покачал головой, стараясь разговорить молчаливую Валери. Это сработало. — Они оба сами напросились, — фыркнула Валери сердито. — Тщеславие — отличный рычаг для управления, особенно если речь о мужчинах определенного возраста. — И она обогнала его на пути к лестнице. — Наверное, так и есть, но здесь классический случай cherchez la femme…[84] — заметил он, пытаясь сравнять счет. Валери медленно кивнула, распахнув глаза, и очень тихо, неслышно для Ричарда, прошептала: — Гениально! Глава тридцать четвертая