— Мы ведь с тобой совсем недолго вместе живем, — успокаивающе произнесла Марина, — Я еще не привыкла. Устала очень: столько дел, и по ночам не сплю. Мужик этот вчерашний… Внимательно глядя Марине в лицо серо-синими глазищами, Сашка согласно попукивал. Марина встала, подошла к окну — хорошая погода закончилась, небо набухло тучами, из которых резкий ветер выбивал брызги ледяного дождя. Раздражение Марины только усилилось. — Спокойно, спокойно, только не срываться на ребенке, он ни в чем не виноват, — пробормотала она себе под нос, — Да сколько же можно сидеть на горшке, ты что, веревку проглотил, никак выкакать не можешь? — срываясь на крик, накинулась она на Сашку. Сашка задумчиво наклонил голову, посовещался с собственным организмом и неторопливо поднялся: — Все, — милостиво сообщил он. Подхватив малыша на руки, Марина бросилась в ванную. Наплескала воды за манжеты лучшего делового костюма, обдала юбку фонтаном брызг и стремительно помчалась обратно в комнату. — Так, родной, быстренько одеваться, — колготки, штанишки, свитерок, курточка, шапочка. Марина с легким удивлением поглядела на дело рук своих, — Надо же, вполне прилично одетый пацан! Сама от себя не ожидала. Что еще? — она обвела взглядом комнату, — Трон! Ну как же без трона! — наскоро запихав горшок в пластиковый пакет, Марина закинула сумку на плечо и ухватила Сашку за руку, — Вперед! Похоже, родители не раз возили Сашку в машине, малыш моментально устроился на переднем сидении. Марина попыталась пристегнуть ремень. Пояс безопасности аккуратно лег поверх Сашкиной макушки. Пацан радостно хихикнул и принялся играться пряжкой. Марина с отвращением окинула взглядом свой жигуленок и принялась сматывать с пальто длиннющий декоративный шарф. — За дурною головою, ни ногам, ни рукам нема покою, — Мягкий шарф лег поперек Сашкиного животика, и Марина стянула концы за спинкой сидения. Увлеченно грызущий пряжку Сашка не протестовал. — Немедленно вынь гадость изо рта, — автоматически буркнула Марина и тронула жигуль с места, — Сейчас приедем и нормально поешь. Вообще-то, надо было дома позавтракать, но тетка у тебя, я, в смысле, — полная идиотка! Ну абсолютно все вчера сделала: компанию штурмом взяла, правление построила, за покупками смоталась, мужика пришлого из дома вышибла… Только вот няньку на сегодня тебе найти забыла! Марина содрогнулась, вспоминая как утром выползла из постели, чуть не пришибив несносную хрюшку-будильник. На чем свет стоит кляня мужиков, не дающих бедной женщине отоспаться, вползла под ледяной душ. Сквозь сонную одурь оделась и даже накрасилась. Потряхивая головой, словно цирковая лошадь, в надежде разогнать муть перед слипающимися глазами, принялась отпирать дверь… когда из кровати послышался громкий зевок и над бортиком появилась улыбающаяся Сашкина мордашка. Марина хрюкнула не хуже своего будильника и привалилась к стене, понимая, что совершенно, напрочь забыла о ребенке и чуть было не ушла, опять оставив его дома одного. — Все таки я отвратительный человек, — искоса виновато поглядывая на Сашку, пробормотала Марина и нетерпеливо посигналила у глухих бронированных ворот «Worldpress». — Тащи в мой кабинет, — она сунула сумку с горшком в руку подскочившему охраннику и нырнула обратно в машину — отвязывать Сашку. — Согласно заведенным Павлом Афанасьевичем правилам охранник ни на минуту не должен оставлять свой пост. Марине даже не нужно было выглядывать, чтобы понять кому принадлежит злорадно-занудный голос. — На случай нападения диких команчей, Эдуард Викентьевич? — поинтересовалась она и распутав, наконец, узел, поставила Сашку на землю, — Ладно, не будем менять установленных порядков, — она забрала пакет у охранника и решительно сунула его в руки растерявшемуся Макарову, — Отнесите вы! — Что вы себе позволяете? — Компаньон судорожно дернулся и пакет глухо шлепнулся об пол, — Люди работают, ребенку здесь не место! — С каких это пор хозяину не место в его собственной фирме? — искренне возмутилась Марина, — Пусть с младенчества приучается к делу, а то вырастет как некоторые — даже горшок доверить нельзя! — она гневным жестом указала на валяющийся пакет, и подхватив Сашку и вещи, пошагала в кабинет. За спиной остался яростно сопящий Эдик и хихикающие охранники. Под градом изумленных взглядов протопав через все здание, Марина добралась до приемной. — Доброе утро, Марина Сергеевна, звонили из… — секретарша замолкла, дежурная улыбка медленно увяла на ее лице, — Марина Сергеевна, а это теперь обязательно? — Что это? — ледяным тоном осведомилась Марина, готовая рвать, метать и увольнять. Мгновенно побледневшая секретарь, уже пожалевшая, что осмелилась задать вопрос, сдавленно пробормотала: — Да вот… тапочки… Марина опустила глаза. У Сашки на ногах красовались хорошенькие вышитые меховые тапочки, осыпанные легкими бисеринками дождя. Марина перевела взгляд на свои ноги. Привыкшая, что в ее родной прихожей всегда стоит одна-единственная пара обуви, она обувалась не глядя. В результате, вместо ботинок на ногах красовались старые «гостевые» тапки, оставленные ночным визитером. Из прорехи торчал большой палец, еще более сиротливый от обтягивающего элегантного чулка. Комната коротко и резко крутанулась у Марины перед глазами, голову повело куда-то в сторону, пол ударил под коленки и Марина обессилено рухнула в бездонный черный провал. Дождь в приемной — уже чересчур! Да еще такой мелкий, противный, леденяще холодный. — Марина Сергеевна! Ну Марина Сергеевна же! Марина прищурилась от падающего в лицо света, помотала головой и тут же резко села, натолкнувшись на немигающий, налитой ужасом взгляд серо-голубых глаз. — Сашь, что ты, маленький, чего испугался? Сжавшись в комочек, Сашка забился в угол кабинета и таращился на нее полными беспредельного страха глазищами. Увидев протянутые к нему руки, он сперва отпрянул, а потом вдруг сорвался с места и стремительно протопотав через всю комнату, почти рухнул Марине на колени. Крохотные ручонки плотно, до боли охватили ее за шею. Сашка вжимался в Марину, напирал головенкой, словно пытался поглубже спрятаться, закопаться в ее объятия. — Ну что ты, что, ну что ты? — беспомощно повторяла Марина, все крепче прижимая его к себе, — Ничего страшного, все в порядке, все хорошо… — Он так испугался… — послышался голос. Марина огляделась. Она лежала на сером ковровом покрытии в Пашкином, теперь — в ее кабинете. Над ней, со стаканом в руке, склонилась секретарша. Ага, понятно, откуда дождь. Только непонятно, как хлопнувшись в обморок в приемной, она очнулась в кабинете. — Я вас втащила, — смущенно ответила секретарша, явно неуверенная позволительно ли столь фамильярное обращение с бесчувственным телом начальства. И поторопилась объяснить, — Сзади Эдуард Викентьевич шел, я подумала, вы не захотите, чтобы он вас… ну, предпочтете быть более подготовленной… Марина на мгновение представила: заинька-Эдичка распахивает дверь и всеми лапами наступает на распростертую по полу соперницу. Жуть какая! — Вы все правильно сделали, — тяжело опершись на плечо секретарши, Марина отскребла себя от пола и переместила собственное тяжелое тело в директорское кресло. Сашка немедленно влез к ней на колени. — И что же мне с тобой делать? — безнадежно вздохнув, Марина погладила Сашку по золотистым волосикам, — Не получается из меня няньки. — Это кто вам такое сказал? — осмелевшая секретарша картинно удивилась, — Вы с ним сколько? Пять-семь дней? Я как своего малого из роддома привезла, села над кроватью и реву, а что с ним делать — не знаю. Как купать — спрашиваю, как кормить — опять спрашиваю. Несколько ночей не поспала, с пеленками-памперсами помоталась, с не выспавшимся мужем поругалась, от свекрови выслушала, какая я плохая мать и жена… — девушка говорила увлеченно, тема была ей близка. — И что? — поторопила ее Марина. Секретарша коротко фыркнула. — На балконе веревку отмотала и в ванну. В комнате пацан мой орет-заливается, а я один конец к крюку прикрепила, а из другого петельку вяжу. И тоже реву: мальца жалко, мужа жалко, себе жалко, и злоба душит. Петлю на шею накидываю и думаю: «Вот сейчас вам мало не покажется! Сами все делать будете, без меня! Посмотрю, как справитесь!» И свекровь перед глазами стоит. Марина сверлила девушку напряженным взглядом. Та на секунду примолкла, шмыгнула носом, улыбнулась. — Влезла на стиральную машину, постояла-постояла, да и слезла. Сына кормить пора было, и вообще… Закрутилась по хозяйству, про веревку забыла, а вечером муж с работы вернулся. Пошел руки мыть, выходит из ванной белый, как стенка, и петлю мою в руках держит. С тех пор все легче пошло. То ли я приспособилась, то ли остальные привыкли. Главное, свекровь замолчала. Ошибусь, что-нибудь не так сделаю, у нее только губы дрогнут, но молчит, — продолжая рассказывать, девушка возилась с кофеваркой, и вскоре перед Мариной уже стояла чашка великолепного кофе по-турецки, с пышной желтой пенкой, — Вы не волнуйтесь, Марина Сергеевна, обморок для новоиспеченной мамаши — дело нормальное, бывает и хуже. — Я не мать, я тетка, — Марина отхлебнула глоточек терпко-сладкого, невероятно крепкого кофе, — И опекунша. Свекрови нет, зато есть старая работа и новый бизнес. — И с этим можно справиться, главное — приспособиться. А на сегодня мы нашего молодого босса пристроим, — секретарша подскочила к телефону внутренней связи и наскоро потыкала в кнопки, — Девочки, скажите, чтоб Юля быстренько к шефине шла. — Погодите, у этой самой Юли наверняка есть работа, — запротестовала Марина, одновременно и благодарная и слегка шокированная. Она не знала, что лучше для начальницы большого концерна: сказать спасибо за инициативу или выругать помощницу за самоуправство. — Да нет у нее никакой специальной работы, — отмахнулась секретарша, — Она стажерка. Павел Афанасьевич всегда берет… ой, то есть, брал… надо же, беда какая, умер молодым и так страшно… — девушка горестно покачала головой, но тут же снова оживилась, — В общем, шеф стажеров нанимал, на испытательный срок, без гарантий приема на работу. Говорил, чтобы было кому за пивом бегать. — Но на работу-то потом брал? — Если быстро бегали, — секретарша плутовски улыбнулась. В дверь тихонько постучались. Прихлебывая ароматный кофе и блаженствуя в кратком мгновении безделья, Марина наблюдала как ее секретарь выдает ценные указания высокой девице, затянутой в слишком узкие для ее толстенькой попки дерматиновые брюки. — Займешь конференц-зал, там кресла мягкие и всякие модельки стоят, их можно вместо игрушек. Саша ел? — Марина отрицательно покачала головой и секретарша скомандовала, — Тогда сперва в буфет. Кашу на молоке, чай и булочку. Улыбающаяся девица протянула Сашке руку, тот слегка попятился, пугливо оглянулся на Марину. — Иди, иди, — ободряюще улыбнулась она, — Тетя Юля с тобой поиграет, а я немножко поработаю. Только от тети Юли никуда! Исподлобья глянув на новоявленную «тетю», Сашка на мгновение задумался, а потом решительно, словно прыгая в пропасть, вложил свою ручонку в ее крупную руку. Юля повела его к выходу, тихонько что-то приговаривая на ходу. Марина поглядела на солидно топающего рядом с провожатой Сашку, на его доверчиво вскинутую головенку, неуверенную улыбку, ямочки на щеках, и вдруг испытала укол острой неприязни к незнакомой девице, уводящей малыша. — Только кашу сперва, а булку потом, а то он булку съест, а кашу не станет, — высунувшись за дверь, крикнула им вслед многоопытная секретарша. — Вы мне потом по таким как Юля стажерам сведения дадите: давно ли работают, характеристики… — лениво пробормотала Марина, не столько реально интересуясь, сколько создавая видимость деловой активности. После обморока тело казалось невесомым, наполненным блаженной усталостью. Кофе радовал желудок, мягкое кресло убаюкивало, существование крепкой стажерки Юли и бойкой секретарши словно освободили ее от всех забот. Теперь бы вздремнуть часиков эдак шесть-семь-восемь… Секретарша ткнула пальцем в выпяченное пластиковое пузо компьютера. Монитор выбросил россыпь цифр, гудя и требовательно попискивая, машина ожила. — Здесь полная картотека. Вот реализация, тиражи, реклама, личные файлы сотрудников… Разлепив смыкающиеся веки, Марина тяжко вздохнула: — Как вас зовут? А то так и не познакомились. — Света… — Вы исключительный секретарь, Светочка, — давя зевок, пробормотала Марина, и взялась за мышку. Света стояла рядом, но что-то в доброжелательной секретарше неуловимо изменилось. Марина настороженно вскинулась, глянула на обиженно поджатые губы девушки и всполошилась: — Эй, вы чего, Свет? Правда, мне понравилось, вон все в каком порядке… Света недоверчиво уставилась на новую начальницу и смущенно пробормотала: — Извините, не хотела… Думала, может, слишком много позволяю себе… Просто… Павел Афанасьевич если гоняет — все хорошо, а хвалить начнет — значит, уволить собрался. Марина ощутила мгновенный укол удовольствия. Стыдно, конечно, но все же приятно слышать, что Пашка-босс не вполне безупречен. Пусть уж сравнения старого и нового начальства сразу будет в ее пользу. — Но мне ведь не обязательно делать все как Павел Афанасьевич? — мягко улыбнулась Марина. Секретарша помотала головой. — Так и договоримся. Учтите сами и передайте другим — я намерена хвалить работников, когда они того заслуживают.