— Почему собственно вы решили… Я просто частное лицо… — Ага, гуляли себе по городу ночью, видите, дом стоит, дай, думаю, поднимусь именно на пятый этаж. А там четыре квартиры, дай думаю, зайду в одну. А там ребенок, дай думаю, укачаю… — Ребенок был совершенно один! — Ну почему же один, я была уверена, что какое-нибудь частное лицо забежит, утешит, успокоит… — Сперва вы его бросили, а теперь еще пытаетесь острить! — Если вам не нравится как я веду себя на своей собственной кухне, какого вы сюда вперлись? — Я приехал за ребенком! — Все ясно, не мафия и не спецслужбы, а ближайшая психушка. Санитары уже еду или лучше им позвонить? — Вы дадите мне хоть слово сказать? — Да вы все время трепитесь, и ничего дельного я пока не услышала! Глаза за стеклами элегантных очков стали такими острыми и колючими, что Марина поняла: если раньше он ее убивать не собирался, то теперь такая мысль у него появилась. Она резко поднялась, налила чаю и поставила чашку перед ним так, как ставила бы чашку с крысиным ядом. Кажется, их смертоубийственные чувства были взаимны. — Хорошо, вернемся к вопросу первому и главному — кто вы такой? Мужчина на мгновение прикрыл глаза, потянул носом воздух, кажется, мысленно считал до десяти, и наконец соизволил сообщить: — Меня зовут Валуев, Кирилл Валуев. Марина странно глянула на него. Сегодня она уже слышала, как представляется человек, убежденный, что знакомство с ним если не счастье, то хотя бы честь. Нотариальная Алла и полночный гость — слишком много самоуверенных наглецов на одну замученную комплексами журналистку. — Замечательно! Уверена, многоуважаемый господин Кирилл Валуев, ваше имя широко известно. Просто каждая собака знает. Но я-то не собака. Придется вам еще что-нибудь о себе рассказать. Мужика перекосило, но решив не связываться со стервозной бабой, сообщил: — Я друг Павла Севастьянова. Недавно я получил от него письмо. Как теперь понимаю, предсмертное, — Кирилл вдруг коротко, с испугом и затаенным ожиданием, заглянул Марине в лицо. Словно бы надеялся, до последней минуты надеялся, что сейчас женщина удивиться и скажет что-нибудь вроде: «Какая смерть? Пашка жив-здоров!» Несколько секунд Кирилл всматривался в Марину, а потом снова отдалился, плотно замкнулся в себе. Сухо-официально продолжил: — В письме Павел просит меня позаботиться о его сыне. Вот я и приехал. — Заботиться? Письмо покажите, пожалуйста, — Марина требовательно протянула ладонь. И увидев как гневно вскинулся ее гость, добавила, — Кирилл, нам будет легче разговаривать, если вы вспомните, что не я пришла к вам, а вы — ко мне. Окинув Марину ничего не выражающим взглядом, Кирилл поднялся и молча вышел в коридор. Через минуту вернулся, держа в руке обычный белый конверт. Не любит она таких мужиков, просто терпеть не может. Самая пакостная порода — себе на уме и язык за зубами. Такие даже если и соглашаются на интервью, все равно выходит дохлый номер. Каждая фраза продумана, ни единой оговорки. Хоть зли его, хоть соблазняй, все равно не скажет больше, чем считает нужным. Ладно, что-то много она внимания уделяет визитеру, пора познакомится с очередным посланием с того света. Взявшись за уголок конверта, Марина приняла письмо. В отличие от письма к ней самой, Пашкино послание другу оказалось на удивление кратким. Все та же сакраментальная фраза «Если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых», и дальше «Помоги моему сыну». — Почерк, действительно, Пашкин. Правда, впервые вижу, чтобы он писал так кратко. И получив сию цидулку, вы все бросили, — Марина глянула адрес получателя на конверте, — И помчались через всю страну? — Я не обязан объяснять, что и почему я делаю. Я здесь и готов снять с вас заботу о Пашином сыне. Можете собрать вещи малыша, — и явно считая дело решенным, Кирилл откинулся на спинку стула и даже соблаговолил глотнуть остывшего чая. Марина смотрела на него почти с восхищением. К невероятной наглости мужской половины человечества она уже привыкла, но это что-то исключительное! Запредельное. Ни о чем не спрашивает, ее мнением не интересуется, выдал заявочку и сидит, ждет, когда Марина кинется исполнять. Таки точно псих! — Вы действительно псих! — Марина повторила свои мысли вслух. Брезгливым жестом она отбросила Пашкино послание обратно Кириллу, — Пришли, господин Никто из Ниоткуда, и думаете, я вот так возьму и отправлю с вами беспомощного ребенка? — Марина Сергеевна, не надо лицемерить, — мужчина смотрел на нее тухло-тоскливым взглядом, явно считая, что тратит время на бессмысленный разговор, который все равно кончиться упаковкой вещей и его уходом вместе с Сашкой, — Я в вашем городе уже 6 часов и знаю достаточно. Мои ребята сказали мне, что ребенок вам совершенно не нужен, только лишняя обуза. Я и сам убедился, вам плевать на мальчика. Я предлагаю прекрасный выход из ситуации. Саше будет со мной хорошо. Я старый друг его отца, у меня есть письмо от Павла… — А у меня завещание, в котором именно я назначаюсь Сашкиным опекуном. — Вот теперь мы, кажется, добрались до сути, — губы Кирилла искривила презрительная гримаса, — Деньги, которые вам положены как опекуну и зарплату генерального директора можете оставить себе. Я не миллионер, но человек не бедный, и вполне могу содержать малыша. Я также не претендую на управление предприятием Павла. Говорят, вы специалист, вам и карты в руки. Единственное, я потребую от вас строгой отчетности, чтобы к совершеннолетию мальчик получил компанию своего отца в нормальном, рабочем виде. Марина задумчиво скользнула пальцем по стеклянному боку бутылки текилы, прикинула тяжеленный сосуд на руку, потом окинула своего гостя оценивающим взглядом: — Вы, наверное, спортом занимаетесь? Кирилл недоуменно глянул на нее, не понимая, к чему ее вопрос. Помедлил, но все же утвердительно кивнул. — И форму поддерживаете? — вновь полюбопытствовала Марина. — Я всегда в хорошей форме, но почему вы спрашиваете? Марина с сожалением поставила бутылку на место. — Нет, не буду я вас бить этой штукой. Увернетесь, еще и сдачи дадите, с вас станется. Поэтому просто, пошел вон, козел сраный. Марина уставилась полными слез глазами в окно, потом не выдержала и бросила через плечо: — Вот уж точно, скажи кто твой друг и я скажу, кто ты. Если Пашкин дружок, значит, такая же падаль, как и сам Пашка. Повисшая за спиной тягучая тишина заставила ее обернуться. Гость не щурил зловеще глаза, не строил грозного лица, но что-то невыносимо жуткое и угрожающее было в его немигающем взгляде. — Марина Сергеевна, вы говорите о моем друге, человеке, которого я любил и уважал. Человеке, которого убили, — слова падали тяжело и страшно, и при других обстоятельствах Марина бы поостереглась спорить, прислушалась к предостерегающему голосу, что звучал в ее душе. Но сейчас ей было чихать и на голос и на его предостережения, а страха она просто не чувствовала — только злость, и горечь, и усталость. — Я говорю о человеке, из-за которого умерла моя сестра. Она умирала долго. Эти самые ваши ребята рассказали, что с ней сделали прежде, чем она умерла? — Марина захлебнулась собственным криком, замерла, вцепившись побелевшими пальцами в стол. Бешенным взглядом она уставилась на полночного гостя, и тот не выдержал, отстранился. Нервно потер переносицу, словно чувствовал как по ней ползет алая точка оптического прицела. Марина тяжело перевела дух, и тут же встала, озабоченно заглянула в комнату, проверяя, не проснулся ли Сашка. Вновь прикрывая дверь, усмехнулась. Надо же, проверка Сашки уже стала у нее рефлексом. — Насколько я знаю, вы с сестрой не очень ладили, — пробормотал Кирилл, но в его голосе уже не было прежней уверенности. — Не ваше дело, — огрызнулась Марина, наливая себе стакан воды. Отвернуть кран, включить фильтр, подставить стакан… Простые действия всегда успокаивают. Марина бездумно смотрела на мечущиеся в стакане крохотные пузырьки. — Давайте закончим этот глупый разговор, — устало обронила она, возвращаясь к столу и вынимая сигареты, — Вы говорите, что уважали Павла. Вот и примите к сведению его решение — опекуном своего сына он оставил не вас, такого замечательного друга, а меня. Несмотря на то, что мне, как вы сказали, плевать на ребенка. Поэтому Сашку вы не получите. Я вас знать не знаю… Марина неожиданно остановилась, с новым интересом глянула на собеседника. — Э, нет, вру, кажется, знаю. Это вы тот самый «крутой дружбан Кирюха», который должен мне помочь. Про вас Пашка писал в своем последнем письме. Надо же, я и забыла! — Павел написал вам письмо? — Я вообще последнее время активно общаюсь с покойниками, — сухо усмехнулась Марина. Кирилл пропустил ее слова мимо ушей и точно также как недавно сама Марина, требовательно протянул руку: — Письмо покажите, пожалуйста. — Не покажу, — легко отказала Марина и с удовольствием полюбовалась его вытянувшейся физиономией, — Паша оставил решение за мной, а мне ваша помощь на фиг не нужна. До свидания, господин Кирилл Валуев, и желательно, чтобы я вас больше не видела. Он минуту подумал, прикидывая, признать ли временное поражение или продолжать сражаться. Потом медленно поднялся, вышел в коридор. — Не могу исполнить ваше желание, Марина Сергеевна. Наш разговор не закончен и нам еще придется встретится. Стряхнув с ног тапочки, он принялся натягивать ботинки. Надо же, оказывается ее гость не просто заявился ночью в чужой дом, но еще и разулся, и нашел запасные тапки. Марина и сама-то не помнила, где они валялись! Марина растерянно глядела как он возиться со шнурками. Наверное, это не он псих, это она сошла с ума! Еще сутки назад она бы руки целовала любому, кто избавлял ее от хлопот о ребенке. Тут человек приносит Пашкино письмо, говорит, что позаботиться о Сашке — полное решение проблемы! А она нет, чтобы обрадоваться — злиться, гонит его вон, даже не думает воспользоваться удачей! Отчаянная мысль молнией промелькнула в Маринином мозгу. — Послушайте, Кирилл, — мягко, даже просительно начала она, с надеждой глядя на мужчину, — Вы ведь хотите, чтобы у Сашки все было хорошо? Тот вскинул голову, вопросительно уставившись на Марину. Набрав полную грудь воздуха, она выпалила: — Вынесите, пожалуйста, мусор! Кирилл выпрямился, вперив в нее негодующий взгляд: — Вы издеваетесь, Марина Сергеевна? — Что вы, какие издевательства! — Марина стремительно метнулась на кухню и выскочила оттуда, держа переполненный пластиковый мешок, — Даже в мультиках сказано, что дитенкам чистота нужна, они в грязи жить не могут. Так вынесете? — Ну пожалуйста! Глава 9 Старательно пыхтя, Сашка тужился на горшке. Одетая, накрашенная, благоухающая духами Марина сидела рядом на диване и нервно барабанила пальцами по журнальному столику.