Марина растеряно поглядела на Сашку. Пацан увлеченно елозил пальцами по бугристой авангардной стене, пытаясь отколупать хоть кусочек краски. Краска держалась твердо, но и Сашка не желал уступать. — Утром ел, — неуверенно протянула Марина. Проблемы детского сна и еды ей категорически не давались. Дарья глянула на часы, щелкнула переговорником: — Сейчас мы ему чего-нибудь диетического, а сами по кофейку. Пяток минут «за жизнь», и разбежимся. Поболтать «за жизнь» так и не получилось. Расплескав половину Сашка донес до рта первую ложку супа, Марина отхлебнула первый глоток действительно роскошного кофе, Дарья изготовилась для первого вопроса, но тут дверь распахнулась. — Маленьким детям нечего таскаться по ночным клубам! — миновав хозяйку кабинета, словно ее тут и не было, гневный взор ночного гостя уперся в Марину, — Вы совершенно безответственная особа! Ребенок должен есть и спать! У себя дома, а не черт знает где! — Что значит «черт знает где»? — громыхнула Дарья, возмущенная до глубины своей необъятной души, — Тут не какая-нибудь забегаловка, тут приличный стрип-клуб! Ты вообще кто такой? — Да козел он, Дарья, не бери в голову, — равнодушно бросила Марина, отбирая у Сашки ложку и прикрывая носовым платком закапанный супом свитерок. — Бе-е? — вопросительно проблеял Сашка, уворачиваясь от очередной ложки. — И даже бе-бе-бе, — согласилась Марина, — А суп ешь, жидкое необходимо. Ешь, говорю! — Если так кормить, ни один нормальный человек есть не станет, — презрительно процедил Кирилл. — Нет, ты гляди, специалист по кормлениям нашелся, своей грудью пятерых вскормил, — возмутилась Дарья, взявшая на себя функции Марининой защитницы, — Вот всегда меня удивляло, почему любое г… совершенно уверено, что лучше матери… — Дарья на мгновение запнулась, — Ну или тетки… лучше знает как воспитывать ребенка. Прохожие советы дают, бабки на улице — дают, теперь вот мужики повадились по чужим кабинетам шляться — и тоже с советами. Языком трепать все мастера, нет чтобы помочь. — Я уже говорил, и повторяю, что готов полностью взять на себя заботу о Саше… — Да кто же тебе, такому, ребенка доверит! — с ходу приняла подачу Дарья, но Марина решила застопорит плановое течение скандала. — Так, все. — закинув в Сашку еще ложечку пюре, она поднялась, — Спасибо, Дарья, созвонимся-встретимся, а сейчас мне надо бежать. Свою кучу-малу я, если не возражаешь, прихвачу с собой. Неожиданно легко отказавшись от уже накатанной дорожки большого хая, Дарья повела могучим плечом и кинулась одевать Сашку. — Детям женская рука нужна, — удовлетворенно оглядев упакованного в куртку ребенка, заключила Дарья. Присела возле малыша на корточки, — Ну, поцелуй тетю Дашу на прощание и приходи еще. Сашка на мгновение задумался, стоит ли целоваться с этой шумной теткой, но вовремя всунутая многоопытной Дарьей конфетная взятка сделала свое дело. Сашка милостиво мазнул по ее щеке губешками. — Мировой малец, — заключила Дарья, передавая его Марине, и тихонько добавила, — Мужик, кстати, тоже ничего. Пообломать немножко, и можно употреблять внутрь. — Вот еще, не дай бог, отравлюсь, — фыркнула Марина и направилась к выходу. Сзади непреклонной статуей командора вышагивал Кирилл. Марининого терпения хватило ровно до выхода. — Пойдем, Сашенька, шевели ножками. Но Сашка не хотел ножками. Протестующе взвыв «На ручки!» он принялся подпрыгивать, норовя повиснуть на Марининой юбке. Ткань потрескивала. Торопливо перехватывая цепкие детские ручонки, Марина в ярости повернулась к Кириллу. — Вы что себе позволяете, вы, ненормальный!? Она клиентка, а вы… прямо к ней в офис… Мне что, теперь ей скидку делать, в возмещение за скандал? — Ребенок плачет, а вы о деньгах, — окинув Марину уничижительным взглядом, он потянулся к Сашке. — Руки! — взвизгнула Марина, — Только прикоснитесь, я на всю улицу заору, что вы его похитить пытались! Кирилл вскинул голову, взглянул в бешенные Маринины глаза и на всякий случай спрятал руки за спину. Марина крепко ухватила Сашку и поволокла его, плачущего, к машине. — Да перестань же ты орать! — не следовало, ох, не следовало вымещать зло на ребенке, но происшествия сегодняшнего дня мутили душу, Сашкин вой лупил по нервам, а отвратный мужик пялился в затылок. Сюсюкать ему на показ — ну уж нет! Марина зашвырнула Сашку на переднее сидение, — Замолчи, а то выпорю! — Саше просто опасно с вами оставаться, — констатировал отвратный мужик Кирилл Валуев, — Мало того, что на дороге гонки устраиваете, когда у вас ребенок в машине, так еще и руку на него поднимаете. Марина резко втянула носом воздух: сейчас она просто заорет — на одной ноте, без цели и смысла. Потом поглядела на Кириллову машину с громадным пятном белой краски на капоте. И расхохоталась. — Театр абсурда. Злобная дракониха я и рыцарь на серебряном БМВ. Было бы смешно, если бы не было так грустно, — резко повернувшись, она нырнула за руль. Поправила шарф на уже позабывшем о плаче Сашке и тронула машину с места. Домой, немедленно домой: уложить Сашку спать, спрятаться, отсидеться, успокоиться. В зеркальце заднего вида мелькало серебристое БМВ. Пока доехали, Сашка уже сладко спал. Марина растерянно копошилась у дверцы, стараясь одновременно подхватить папку, сумку с Сашкиными вещами и сонное отяжелевшее тельце. Пару минут понаблюдав за ее возней, Кирилл выбрался из машины, и забрал вещи из ее рук. Марине ужасно хотелось его шугануть, но куча бебехов, пятый этаж, вечно неработающий лифт, Сашка… Ладно, пускай. В конце концов, к ребенку не сунулся, значит, что-то начал соображать. — Вы нарочно подставили меня той безумной старухе! — на уровне третьего этажа обиженно выдавил Кирилл. — Я привязала ваш БМВ к своему жигуленку канатом и волокла за собой через весь город несмотря на слезные просьбы: отпустите, тетенька, что я плохого сделал? — шепотом съязвила Марина поверх Сашкиного плеча. — Я хотел создать для себя полную ясность, а вы убегать принялись. — Вот именно — для себя! А о нас с Сашкой вы подумали? После всего случившегося — какая-то машина сзади тащится. Да я испугалась до полусмерти! Второй раз вы меня пугаете, садист чертов! — стараясь не потревожить Сашку, она принялась вслепую нашаривать в сумочке ключ. Будь на месте Кирилла кто из старых приятелей, можно было бы доверить поиски ему, но с претендентом на Сашку такое панибратство исключено. Дашь ему сумку, а он начнет комментировать: вместо того, чтобы о ребенке заботиться, сумки новые покупаете. Кирилл молчал, но выдуманный ею же самой упрек заставил злится на него еще больше. Отловив верткий ключ, она выпростала руку из-под Сашкиной попы, на всякий случай одарила Кирилла гневным взглядом, и принялась отпирать. — Сумасшедший город — одни проходные дворы и закоулки, — в ответ на ее взгляд пробормотал Кирилл. — Так, продолжается. — со злобным удовлетворением выдавила Марина. Скандалить шепотом было неудобно, но, как говорится, за неимением гербовой… — Теперь заявите, что Сашка должен быть с вами, вы найдете ему другой город, совершенно нормальный. — Я могу найти для него и другой город и другую страну, — серьезно заявил Кирилл. — И другое измерение, — она аккуратно стянула с Сашки одежду. Потревоженный детеныш на мгновение приоткрыл глаза, недовольно бормотнул и снова засопел. Марина уложила его в кровать и укрыла одеяльцем. — Теперь, когда Саша спит, нам надо многое обсудить. — Теперь, когда Саша спит, я, наконец, спокойно поработаю. Кстати, над проблемами его же концерна. Все, господин Валуев, свободны. Выход там. Пожав плечами, Кирилл двинулся к двери: — Я не прощаюсь, может быть не сейчас, но поговорить все равно придется. Слишком многое меня не устраивает в ситуации. — Меня не устраиваете вы. И еще кое-что. Но тут вы можете помочь. Кирилл обернулся. Прямо у него перед носом болтался мешок с мусором. — Опять. Я ведь уже выносил! — Снова накопилось. — Тут же совсем мало! — Вы что, хотите прийти когда наберется больше? — испугалась Марина, — Спасибо, не надо. Она захлопнула дверь и устало привалилась к притолоке. Сейчас надо сесть, надо поработать, надо просмотреть документы, надо решить… Не раздеваясь, Марина вышла на балкон. Холодный воздух должен прочистить затуманенную голову. Наружный пейзаж ей не понравился: зябко, голо, и долговязая фигура маячит у вымазанного краской БМВ. Он что, ночевать тут собрался? Она показала Кириллу язык — высоко, конечно, но вдруг все таки увидит — и вернулась в дом. Сопящий Сашка наполнял комнату сонными флюидами. Тело словно само, вне участия Марининой воли, обошло стул и пристроилось на диване рядом с Сашкиной кроваткой. Только на минутку прикрыть глаза, десять минут полежать, просто полежать… Она поскребла по спинке дивана, застилающий его плед теплой тяжестью рухнул на нее. Тишина, тепло, темнота. Сон. Глава 13 Синий кокон Сашкиной куртки с капюшоном бойко переваливался впереди, периодически притормаживая возле разбросанных там и сям палочек и пучков пожухлой травы. Марина неторопливо вышагивала следом. Осень кончилась резко и сразу, первый хрупкий ледок тронул воды темных, даже на вид холодных луж. Пора влезать в шубу, думала Марина, зябко поеживаясь под широким пальто. Все же воспитание детей — дело мутное. Взять хотя бы нынешнюю прогулку. Маринина воля — носу бы в промозглую дрянь не высунула. Марина тяжко вздохнула. Положено, однако. Дети должны гулять. К тому же совершенно неизвестно, что делать с Сашкой дома. Телевизор посадить смотреть — вредно и оглупляет. Играть? Как не отталкивай от себя печальную истину, но все же прав приставучий сукин сын Кирилл Валуев — плохой из нее воспитатель. Трехминутная возня с многоцветными побрякушками навеяла на нее такую тоску, что Марина согласна была шагать хоть в снег, хоть в дождь. Вот и шагает: образцовая тетушка на прогулке с любимым племянником. И между прочим, критиканы тут же куда-то делись, никто не желает умиляться идиллической картинке. Зато если Сашка вдруг решит чихнуть или кашлянуть — обязательно полезут из щелей, высказывать свое бесценное мнение. На всякий случай Марина вновь внимательно оглядела Сашку. Вроде все на месте: и сапожки, и штанишки, и курточка. Ребенок так тщательно упакован, что ни один сквозняк не просочиться, можно гулять и гулять. Марина бросила досадливый взгляд на часы. Она здесь меряет аллею шагами, а в компьютере еще гора несделанной работы! Она даже толком не знает всех отделов корпорации, где уж там руководить. Бесценное утекающее время словно подталкивало ее в спину, торопило, ей захотелось немедленно сгрести Сашку в охапку и мчаться домой, к компьютеру. Она даже сделала шаг к малышу, увлеченно ковыряющему землю палочкой, и с трудом вынудила себя остановиться. Она действительно очень плохой, отвратительный воспитатель. Слишком долго она жила одна, слишком привыкла самой строить планы. Она просто не в состоянии постоянно прикидывать и рассчитывать: это для Сашки хорошо, это плохо, это его порадует, это огорчит, и вот столько-то внимания ему вынь да полож. Ей скучно с малышом, ей, Марине, взрослой женщине со своими интересами тоскливо с полуторагодовалым ребенком! Ей обидно тратить на него свое рабочее время, да у нее просто и сил не остается после целого дня нервотрепки! Абсолютно непонятно, как другие женщины умудряются и работать и детей воспитывать. Для них что, сутки растягиваются? Или материнская любовь срабатывает и они в обществе ребенка балдеют, радуются и отдыхают. Может быть, хотя сомнительно. В конце концов, они с Сашкой совершенно чужие, глупо требовать с ее стороны необыкновенных чувств. Вот Алена была Сашке мамой, у нее, наверняка, всегда находилось для него и время, и веселая игра, и доброе слово. Марина с отчаянием уставилась в обтянутую прорезиненной тканью Сашкину спину. Алена могла, другие могут, а она, Марина, не может, не в состоянии! Не может и работать, и заботиться о Сашке. Не может его полюбить, не может занять рядом с ним место Алены. Не может, и все! — Марина! — оклик был тихим, почти неслышным. Марина замерла, боясь шелохнуться. Спокойно, спокойно, не обращать внимания, ей просто послышалось. И сам оклик, и голос, так невероятно, так мучительно похожий на голос Аленки. — Ну Марина же! — оклик повторился, в нем слышалась тревога и безошибочно, совершенно отчетливо звучали Аленины капризно-требовательные интонации.