– Куда вы уходите, командир? Ты же ранен. – «Руль» был сильно удивлён. В основном, конечно, моими ответами. – Ранен, не ранен, есть дела, которые я никому, кроме себя, доверить не могу. Пойду не только я, пойдёт почти вся моя группа, «Третий», «Дочка», ещё и четверых новых бойцов возьмём и Клауса. Есть задачи, «Руль», которые никто, кроме наших групп, не выполнит, объясни это своим новым друзьям. – В это время встрял один из танкистов: – Это какие же задачи? В лесу отсиживаться да баб лапать? – Я не стал пререкаться, а просто рассказал о лагере смерти «Куртенгоф», что располагается в местечке Саласпилс. Он большой, этот лагерь. Состоит из нескольких территорий. Отдельно военнопленные, отдельно гражданские, больные и раненые тоже отдельно. Отдельно дети. Их сразу отбирают у матерей. Всех, даже грудничков, помещают в отдельные бараки, где они десятками умирают от голода, болезней и потери крови после забора у них крови для немецких раненых. Когда я закончил, мы долго сидели в гробовой, могильной тишине, в которой было слышно только тяжёлое дыхание людей и потрескивание фитиля керосиновой лампы, стоящей на столе. Потом из дальнего угла донёсся тот же голос, только теперь его было не узнать, настолько глухо он звучал. – Это всё правда? – Переварить то, что я сам в своё время увидел в Саласпилсе, сразу невозможно. Лично до меня дошло только через несколько дней. В одном из парков Риги я долго, бездумно смотрел на детскую площадку с ползающими по песку малышами, одетыми в нарядные комбинезончики, и их сидящими на скамейках молодыми мамами. Сидел и не видел их. Перед моими глазами стояли более шести тысяч детей до десяти лет, убитых в Саласпилсе всего только за один год. С весны сорок второго по весну сорок третьего года. Этот чудовищный контраст вспоминается мне до сих пор. – Нет, это художественный свист, чтобы вас развлечь. Ты в концлагере был? Вот сам на свой вопрос и ответь, – зло ответил я, глядя прямо на танкиста. – «Руль»! Во время нашего отсутствия за этих людей отвечаешь лично ты. Ты их привёл, тебе их учить и потом с ними воевать. Программа подготовки для вас есть. Заодно расскажешь своим бойцам, как мы в лесах отсиживаемся, а этого говорливого отведёшь к Авиэлю, пусть на документы глянет. * * * Уехали мы второго июля обычным своим составом, только пришлось оставить в лагере «Старшину». В отсутствие Виталика это был единственный человек, способный удержать наше разрозненное воинство. Мы долго думали, прикидывая маршруты движения, когда нам выезжать, ночью или днём, но я настоял на семи часах вечера. Засветло мы прошли по просёлкам между хуторами, повернули на хорошо накатанную дорогу и уже почти по темноте въезжали в большой посёлок. Тот самый посёлок, в котором в мае мы перебили полицаев. Объехать его было невозможно. На месте егерей на всех просёлочных дорогах вокруг этого посёлка я воткнул бы передвижные радиофицированные, мобильные группы. Не надо противника считать глупее себя, а вот так внаглую нас никто не ждёт. Если на лесных дорогах стоят егеря, то им гестапо не указ, могут и документы проверить, и машины осмотреть. Приедем мы прямо в хорошо организованную засаду с пулемётом, снайперской парой и пятаком автоматчиков. Поэтому я и поехал через посёлок. Сейчас на въездном посту тоже были полицаи, в количестве десяти штук, и чуть в сторонке от въезда за мешками с песком стоял пулемёт. Пост мы прошли спокойно, документы мы использовали не только эсэсовские, но и интендантские. «Серж» был унтерштурмфюрером SS, сопровождающим в Себеж специальную машину с медикаментами. Вот где пригодились документы, взятые в Краславе. Впрочем, одного гестаповского жетона хватило для того, чтобы перед нами поднялся шлагбаум. Пост на выезде мы тоже прошли без задержки. Здесь так же стояло отделение полицаев с пулемётом, а вот в самом посёлке было порядка двух рот полицейского полка. Причём со всякими средствами усиления, типа броневиков и гусеничных «Ганомагов». Засадный полк не иначе, самый край оцепления. Поэтому я и попёрся напрямую. Полицаи на постах изначально тянутся перед гестаповцами, и им почти наверняка не сказали о массовом море упырей в Краславе. Гестаповцам такая реклама абсолютно не нужна, а вот солдаты и офицеры группы усиления на нас внимания не обратили. Мы же уже прошли проверку на въезде, а в сборных облавах каких только подразделений не встретишь. К тому же медицинский грузовик, водитель которого был в чине ротенфюрера SS, и вообще охрана только одного медицинского грузовика войсками SS здорово выбивались из привычного порядка сопровождения грузов. Лезть в такую непонятку со своим полицейским рылом – это огрести по этому рылу сапогом с набойками. Эсэсовцы обычно не церемонятся, могут и пристрелить без объяснения причин. За ночь мы прошли всю дорогу, заминировав её в четырёх местах. Первый переезд мы не тронули, там стояли немцы из того же полицейского полка, батальон которого был расквартирован в Резекне. Так доложился «Сержу» унтер-офицер, командовавший ими. Два отделения и два бронетранспортёра. Второй переезд охраняли они же, но только одно отделение с бронетранспортёром и отделение полицаев, тащивших службу, пока немцы спали. Похоже, действительно этот полицейский полк используется немцами для охраны объектов и облав, да и на усиление их кидают. Было уже два часа ночи, и, пройдя переезд и проехав поворот, мы с «Сержем» остановили колонну. Пока «Батя» с «Белкой» и Йоной минировали дорогу, «Гном», «Серж» и «Рысь» добежали до железки и поставили фугас. На всё про всё у нас ушёл час, так что уже в начале четвёртого мы поехали дальше. К блиндажу мы добрались к девяти утра. Остановились у озера, высадив перед этим в охранении «Гнома» с двумя новыми бойцами и двумя пулемётами. Опушку и дорогу в деревне заминировали, отметив места на своей карте. Откапывали блиндаж «Серж» с Виталиком. «Белка» с «Батей» полностью разбирали оба мотоцикла, снимая коляски и колёса, «Рысь» и вторая пара новичков пошли к деревне у озера. Надо было наметить места для землянок и разведать обстановку с той стороны. Клаус копался в своём медицинском фургоне, собирая медицину для закладки. «Фея» сидела с «Дочкой» и Сарой, занимаясь нашим хозяйством, пора было приготовить поесть. Все были при деле, один я маялся как неприкаянный, а в результате плюхнулся рядом с девчонками и, положив голову на чей-то вещмешок, принялся обдумывать сложившуюся ситуацию, любуясь девчонками. Добрались до места мы значительно раньше положенного срока, но, в принципе, работа у нас была. Другое дело, что сначала уходить отсюда я собирался по дороге на Россоны, а это приличный крюк и пешком. Здоровенное болото за год никуда не делось. Вот сижу и думаю, идти пешком лесами, выбивая полицаев в попадающихся деревнях, но для этого придётся обходить огромное болото и на чём-то пересекать три больших озера или попытаться уехать на машине через Себеж и соскочить в леса уже там. Второй вариант, конечно, предпочтительней. К тому же проблема была в грузовиках. Куда их здесь девать? Не в лесу же бросать. Опять-таки, те шестьсот с лишним человек, что были в дулаге у Себежа, куда-то делись? Ушли они в сторону Полоцка, там леса всё же гуще. Где их немцы нашли? Вот не хочу я к Давиду идти, и всё тут, хоть об сосну меня убейте. Совершенно не лежит к этому душа. Судя по егерской группе, блокирующий тот район, Давид там всех поставил на уши. Не умеет он работать тихо и просчитывать ситуацию вперёд. Теперь чтобы просто пройти в район Освеи и Росицы, мне надо сделать рейд по лесам километров в сто семьдесят. С непредсказуемым результатом. Со стороны Миор и Дриссы вполне может сидеть вторая такая егерская группа. Более чем за неделю вынужденного ожидания группа проделала огромный объём работы. В разных местах леса, вдоль длинного спрятавшегося в этом лесу озера были построены три землянки с дополнительными складами. Выкопан капонир для медицинского фургона и разобраны и убраны в блиндаж наши мотоциклы. Нашли мы и те три мотоцикла, на которых уехали освобождённые нами пленные. Наша закладка с оружием и продуктами была вскрыта, продукты были забраны, а пулемёты с мотоциклов закопаны в закладке. Сами мотоциклы мы, накрыв их брезентом, поставили рядом с фургоном. В этот раз на грузовиках, помимо разнообразного оружия, мы привезли достаточно много продуктов и боеприпасов для закладки в запасные землянки. Ещё неизвестно, будет ли у нас возможность приехать сюда на машинах ближе к зиме, а если мне придётся оставить здесь Виталика и Веру с группой прикрытия, то им надо что-то несколько месяцев есть. Основная группа со вторым грузовиком ждёт нас на опушке леса, командует ими «Батя». Здесь, у блиндажа, остались только посвящённые в нашу историю люди, то есть «Серж», Клаус, «Фея» и я с Виталиком и Верой. В охранении у нас Сара, «Гном» и «Рысь», расположившиеся в пятистах метрах дальше по дороге. Мы уже, на всякий случай, попрощались с моей сладкой парочкой. Если всё получится, мне будет здорово их не хватать. Последние несколько дней я проводил подробный инструктаж для Веры, проговаривая и расписывая ей самые различные варианты развития событий и её будущей жизни у нас. Виталик Виталиком, его я знаю хорошо, но Вера самый надёжный человек в этой паре. К тому же она мне как родная дочь и отношусь я к ней как к своему ребёнку. Вера уникальная девочка, я таких людей в своей жизни ещё не встречал. Помимо чисто внешней красоты, у Веры изумительный характер и железная воля, а главное, абсолютно свободная от прелестей цивилизации голова. День тянулся бесконечно долго, уже почти под самый вечер наметилось что-то вроде лёгенького дождичка, но дунул ветерок, дождь прошёл стороной, и опять навалилась тяжёлая июльская духота. В хорошо известное нам с Виталиком время мы пожали друг другу руки, Вера крепко, но коротко обняла меня, и ребята спустились в провал блиндажа. Крышку блиндажа мы забивать не стали. Занавесили вход плотным брезентом в три слоя и стали закидывать брезент песком, оставив свободным верхнюю часть, чтобы проходил воздух. Замаскировав яму небольшими срубленными недалеко ёлочками, мы ушли к озеру и сели у костра. Говорить было не о чём, теперь оставалось только ждать. На удивление ночь прошла спокойно, не было ни грозы, ни ветра, ни даже мелкого дождичка. Мы долго сидели у еле тлеющего костра, переворачивая в остывающих углях картошку. Небо было чистое, высыпали звёзды, звенели комары, да уже под утро запели птицы. Или мне это только снилось? Как я уснул, я не заметил и проснулся от лучика солнца, добравшегося до моих век. Не поворачивая головы и только чуть приоткрыв глаза, я осмотрел стоянку. Спали все. Спали так, как сидели вечером. Я полулёжа, облокотившись на пару вещмешков, уснул на них же. «Фея», прижавшись ко мне спиной, головой у меня на руке. «Серж» и Клаус на противоположной стороне костра головами на рейдовых ранцах. Чуть приподняв голову девочки, я положил под неё свёрнутую немецкую куртку и осторожно поднялся на ноги, накинув на «Фею» свою куртку. Машинально глянув на часы и прихватив автомат, я неслышно направился к дозору. До дозора я не дошёл несколько шагов. Прислонившись к сосне, я постоял немного, оглядывая мечту разводящего, и так же неслышно направился обратно. Проснулся я в четыре двадцать, грубо говоря, пятнадцать минут неспешным шагом. Дозор наш спит, так же как и мы, глубоко и безмятежно, как в детстве. Проснулся я один и в то же время, как и в прошлом году. Неслышно ступая по лесу и автоматически оглядывая окрестности, я шёл к блиндажу не по дороге, а напрямик по лесу и вышел точно к нему. Ну да, научил нас всех «Рысь» безошибочно выдерживать направление в лесу. Вышел я точно к той проплешине, на которой был блиндаж в прошлом году и совсем недавно, всего несколько часов назад, находился на этой крохотной полянке. Вот только самого блиндажа не было и в помине. Абсолютно ровный пятак, присыпанный песком и без единого клочка травы. Ни наших следов, ни срубленных ёлок, прикрывающих вход в блиндаж. Ровная сухая песчаная полянка, небольшие сосенки по краям с быстро высыхающей росой на длинных иголках и лучи солнца начинающегося июльского дня. Я стоял на краю поляны и бездумно смотрел на этот ровный песочек. Точно такой же песок, какой раскапывал год назад с Виталиком. Теперь Виталик и Вера, я очень надеюсь на это, в безопасности, а меня теперь остановить могут только «Фея» с Сарой. Постояв ещё пару мгновений, будто прощаясь с прошлой жизнью, я так же неспешно отправился к стоянке. На стоянке была та же идиллия, даже будить никого не хотелось, но как только я подошёл, то увидел, что «Фея» не спит. Девочка действительно не спала, ствол пистолета, прикрытый курткой, смотрел прямо на меня. Пистолет опустился, как только девчонка разглядела меня сквозь полузакрытые веки. Подходя к ней, я приложил палец к губам, опустился на песок и, обхватив тоненькую талию левой рукой, неожиданно для себя поцеловал девочку в мягкие податливые губы. Сколько это длилось, я не знаю, но оторвавшись от этих сладких губ, я тихонько сказал девочке на ушко, по-прежнему прижимая её к себе: – Это тебе вместо доброго утра, каждый день бы так. Вставай, маленькая. – Сразу после этого оторвавшись от «Феи», сел рядом и уже просто вполголоса сказал: – Ушли наши, нет их и блиндажа нет. – Ошеломлённая «Фея» распахнула глаза, но сказать ничего не успела. – Как так нет? – раздался у меня за спиной удивлённый голос «Сержа». Ну, разумеется. Этот тихушник тоже проснулся, но ведёт себя как всегда. НКВД-шная школа неистребима. – Сходите сами. Убедитесь. Я не знаю, как это произошло, и знать не хочу. Закончите, подходите к дозору, они тоже все спят. Разбужу пока. «Серж», не копай там ничего. Оставь всё как есть. – Ещё через сорок минут, дождавшись «Фею», Клауса и «Сержа», мы двинулись по лесу в сторону грузовика. Люди уже проснулись, горел костёр, на котором грелась вода, и наше появление не внесло никакой сумятицы. Расположившись недалеко от костра, я оглядел своё воинство и громко сообщил, обращаясь к «Бате»: – Всё, «Батя», пришли связные, забрали нашу счастливую парочку. – На что получил завистливо злорадный возглас одного из новых бойцов: – Ага, кому война, а кому счастливая безоблачная жизнь. – Голос говорящего мужика был зол и отрывист. Не знаю, когда «Дочка» успела ему так насолить, но присмотреться к нему стоит. – Ну да, ну да, тебя туда отправить, куда они пошли, тебя там на третий день повесят. К немцам они ушли, в разведку и надолго, а дети, чтобы ты знал, рождаются для жизни. Война не навсегда, сможешь ребёнка родить, и вокруг тебя хороводы будем водить всем отрядом, – зло ответил я. Мужик, увидев моментально вскинувшихся моих телохранителей, тут же заткнулся. Огрести он может и не от меня, а от той же Сары, к примеру. – «Батя», после завтрака собираемся, снимаем мины и уходим. Мины за собой не ставим. – Мины в лесу на дороге мы уже поставили и отметили у себя на карте. Здесь на дороге оставлять мины смысла нет. Мало ли занесёт кого постороннего, пусть всё пройдёт тихо, а в лесу кто появится, мы об этом узнаем. Глава 13 15 июля 1942 года Бегом, шагом. Бегом, шагом. Тысячу шагов бегом, сто шагов шагом и так последние пять часов, но не быстро. Новые бойцы уже давно выдохлись, ещё пара рывков и свалятся, это учитывая, что и оружие, и ранцы мы у них уже давно забрали. Пора на привал останавливаться, а то попадают и встать не смогут. Забрали поклажу мы с «Сержем» у оставшихся в живых двоих, двое накрылись почти сразу. Хотя какой там почти, сразу и накрылись, как только немцев на дороге увидели. Прошлой ночью мы достаточно далеко уехали на машине, минируя, по своему обыкновению, дорогу и к середине ночи добрались до той железнодорожной ветки, которую мы обидели, когда ехали к блиндажу. Её уже успели восстановить. Последнюю пару мин мы поставили в километре от железной дороги и, оставив грузовик под охраной «молодых» и «Белки», подошли к переезду по-тихому. Мы уже почти закончили выбивать бдящую смену полицаев из оружия с глушителями, когда там, где мы оставили грузовик, сначала прозвучал взрыв одной из наших мин, а затем, чуть позже, вспыхнула суматошная стрельба. Поэтому, не сильно беспокоясь о соблюдении тишины, мы просто закидали отдыхающую в землянке смену немцев гранатами. После чего «Гном» с «Рысью» метнулись ставить фугас. «Батя» с Сарой принялись осваивать бронетранспортёр, в этот раз доставшийся нам целым, а мы с «Сержем», Клаусом и «Феей» начали загружать в него продукты и боеприпасы. По пути освобождая трупы от документов и содержимого карманов. «Батя» завёл бронетранспортёр на пару минут позже появления нашего грузовика. Сильно поклёванный пулями «Опель» двигался на пробитых колёсах уже с трудом. Из кузова отчаянно, длинными очередями стрелял пулемёт, но ответного огня по грузовику не было, и куда там долбил пулемётчик, я не видел. Машина остановилась, не доехав до переезда каких-то десяти метров. Пулемёт в кузове замолчал, видно, закончилась лента, и мы дружно, охватывая машину с двух сторон, добежали до неё. Из кабины нам навстречу, зажимая марлевым тампоном окровавленную ладонь, вывалился «Белка», и Клаус остался с ним. В грузовик мы с» Сержем», встав на подножки кабины с обеих сторон, заскочили одновременно. Я спрыгнул с высокого борта и сразу наступил на труп одного из бойцов. Это был тот самый парень, который выступал утром по поводу «Дочки» с Виталиком. Словил он три пули, две в живот и одну чуть выше диафрагмы, и умер сразу от болевого шока. Второй был убит пулей в лицо, затылка почти не было, а несколько ранцев были залиты кровью. Двое оставшихся были в полнейшем шоке, судорожно пытаясь перезарядить пулемёт, истерически матерясь и абсолютно не замечая нас. Поэтому «Серж», заскочив в кузов, дал пулемётчику смачного пинка, от которого того бросило вбок на мешок с песком. Только после этого эти горе-вояки увидели нас. Машину мы выгрузили моментально, нам и надо было забрать только свои ранцы и запасное оружие, которые мы оставляли в машине, ну и гранату под пулемёт засунули. Уже через десяток минут мы, набившись в бронетранспортёр как сельди в бочку, тряслись по дороге. Маршрут отхода мной был проработан заранее, так что ушли мы достаточно далеко, и пройти по этой дороге нам оставалось всего ничего, вот только немцы нам этого не позволили. Хорошо, что второй пулемёт мы успели поставить сзади на поворотное крепление, а не просто в спешке бросили к себе под ноги или свалили кому-нибудь на колени, даже ленту успели заправить. Стрелять «Серж» стал, как только грузовик с преследователями приблизился метров на триста. Короткая очередь стеганула по кабине, грузовик вильнул, валясь в кювет, и из-за него вырвались вперёд два мотоцикла, впрочем, ненадолго. Следующая очередь смахнула их с дороги, и они как кегли разлетелись в разные стороны. Длинной очередью «Серж» прошёлся и по мотоциклистам, и по кузову грузовика, и по успевшим выскочить из машины пехотинцам. Оторвались мы, конечно, ненадолго, было уже светло, а впереди у нас был перекрёсток, на котором, к нашему счастью, никого пока не было, и мы, проехав ещё километров десять, повернули с основной дороги на пыльный просёлок. Впереди через семь километров у нас была небольшая деревенька, потом ещё одна и дальше на многие километры сплошные леса. То, что нас обнаружат быстро, я ни разу не сомневался – следы гусеничного бронетранспортёра были отчётливо видны на практически девственной просёлочной дороге. Так что главное для нас было как можно быстрее проскочить эти деревеньки до леса. Обе деревни мы прошли, не задерживаясь, только чуть сбавили скорость, надеясь, что выскочит какой-нибудь местный полицай, но, к сожалению, мои мечты так и остались мечтами. Проехав насквозь вторую деревеньку, мы сразу за околицей упёрлись в поле, по краю которого вилась неприметная полевая дорога, плавно перешедшая через четыре километра в лесную тропу. По этой неширокой дорожке мы, ломая бронетранспортером невысокие ёлочки и берёзки, доехали до небольшого безымянного озера, почти полностью заросшего водной растительностью. Здесь я сделал короткий привал, распределив груз и немного передохнув. Заодно и искупались в тёплой и прозрачной водичке. После чего, скорректировав маршрут, загнали бронетранспортёр в озеро, закопали пулемёты и побежали. Вот уже вторые сутки бегаем, останавливаясь на короткие привалы, постоянно меняя направление движения и изредка минируя за собой дорожку следов. Немцев за всё время движения мы не только не видели, но даже не слышали. Просто такой темп движения выдержит далеко не всякий человек, а листовки на переезде мы не оставляли, чтобы не дразнить упырей. Расслабляться не стоило – тип фугаса они определят сразу же, если обнаружат его, конечно, но и, кроме фугаса, мы наследили сверх всякой меры. Так что я полагаю, что егеря за нами всё же идут, да и к жилью и небольшим дорогам мы выйдем очень скоро. Правда, если за нами идут, мы могли не только придержать погоню, но и вообще оторваться от неё. Сегодня утром мы пересекали неглубокую речушку, бегущую по нескончаемому лесу, и достаточно долго шли по ней местами даже по пояс в воде. Выходили из реки мы хитро. «Рысь» выводил нас по два человека и сразу отводил двойку метров на двести в лес, маскируя следы и присыпая их кайенской смесью. Не знаю, поможет это или нет, но то, что придержит преследователей, это точно. К вечеру мы добрались до обжитых мест. Сразу после долгого привала я поменял порядок движения. Теперь впереди в качестве передового дозора шел «Рысь», чуть сзади и сбоку я, затем «Серж», а остальная группа, отстав на два десятка метров, кралась за ним. Не скажу, что нам повезло, это было не везение, а профессионализм «Рыси». Немцев он обнаружил раньше, чем они его. Это были даже не загонщики, а, как потом оказалось, узел связи егерской группы. Чуть позже уже в наступающих сумерках мы с ним засекли секрет, охраняющий хутор и перекрывающий подступы к нему. На самом хуторе было от десяти до пятнадцати человек, точно подсчитать не удалось, но смену секрета мы дождались. Я обошёл бы этот дом, тем более что около хутора было засеянное поле, но, уже оттянувшись в лес, «Рысь» сказал мне: – «Командир», там бронетранспортёр и грузовик какой-то странный. У него сверху кузова такая тарелка крутится. – «Рысь» для наглядности показал размер «тарелки» двумя руками. – С твоей стороны не видно, грузовик за сараем, а бронетранспортёр за ним, ближе к лесу, под маскировочной сетью. С той стороны почти наверняка парный пост стоит. – Хм. Грузовик с тарелкой это явно пеленгатор. Я сидел с «Сержем» и «Рысью» и думал, мечтательно разглядывая Сару и потихоньку вгоняя девушку в краску. Знала бы она, о чём я думаю, вот удивилась бы, ибо думать о деле, разглядывая такую красотку, это извращение чистой воды. Можно попробовать пройти вокруг хутора по дальнему краю поля, но это егеря. С головой у них всё в порядке, так что там легко и непринуждённо можно нарваться на мины. Идти прямо по полю, это однозначно посадить себе на след взвод загонщиков. Нас одиннадцать человек. Такую тропу в поле протопчем, стадо слонов обзавидуется. Уйти в лес и попробовать обойти хутор по широкой дуге, так наверняка на всех тропах и дорогах сидят мобильные группы, ещё неизвестно, на кого и где напоремся. Такую толпу, а егерей человек двадцать как минимум, мы без шума не выбьем, хотя попытаться, конечно, стоит. Посты попробуем, а дальше как пойдёт. Три поста, шесть человек, всего минимум два отделения, это двадцать два человека. Плюс водила пеленгатора и пяток радистов. Не получается. Где-то у них стоит либо второй «Ганомаг», либо грузовик, либо мотоциклы. Лучше бы, конечно, грузовик. Интересно, кого пасёт пеленгатор? Мы-то связью не пользуемся. Может, они вообще не по нашу душу? – Делаем так. Ночью выбиваем из «Наганов» с глушаками ближайший секрет. Идём втроём, остальные сидят здесь. После чего берём девчонок, Клауса, «Гнома» и «Батю». Девчонок с Клаусом оставляем на поле, а сами заходим с другой стороны. Здесь остаются «Белка» и «молодые». За полчаса до рассвета выбиваем дальний секрет и пост у техники, он наверняка там есть и как бы не парный. Где-то у них ещё грузовик или мотоциклы стоят. Дальше как получится.