Часть первая ПОСЛЕ ТРИМЕСТРА СВЯТОЙ ТРОИЦЫ ГЛАВА 1 Весь в легкой испарине, Хью Ройстоун ехал в сторону Сент-Олдейта. Этим летним днем в Оксфорде было жарко, солнце било в глаза, отражаясь от тротуаров, заполненных покупателями и неутомимыми туристами. Машины гурьбой мчались по улицам, угрожая всем и вся — пешеходам, велосипедистам, старинным зданиям. Ройстоун радовался, что должен был покинуть конференцию директоров колледжей еще до ее окончания, сразу же после ланча, как только он сдал свою документацию. Хотя конференции эти проходили в его родном колледже, на этот раз он не испытал удовольствия от встречи, как бывало в прежние годы. Ему не понравилось сочувствие коллег, дружно уверявших его, что наркотики и секс — общая проблема всех учебных заведений. Неприятны были и расспросы о жене, не без примеси ехидства — он это чувствовал. Право же, удивительно, как быстро разнеслись слухи о его неприятностях. Во всяком случае, тяжкое испытание — а так оно и было, — теперь уже позади: его ждали в колледже. Собеседования с кандидатами на открывшиеся в его школе вакантные места гораздо важнее, чем присутствие на заключительном заседании конференции. Да и назначены были эти собеседования много раньше. Подойдя к своей машине — светло-серому «мерседесу», несколько экстравагантному для него, слывшего человеком консервативного склада, — Хью Ройстоун зашвырнул кейс на заднее сиденье, сбросил пиджак и ослабил узел галстука. Он глубоко вдохнул, довольный, что скоро покинет город и окажется дома. Хью Ройстоун был коренастый смуглый мужчина сорока одного года от роду: Скорее администратор, чем педагог, он был последние шесть лет директором Користон-колледжа. Користон — произносить полагалось «Корстон» — не принадлежал к числу наиболее престижных в Англии независимых привилегированных учебных заведений; теперь же оно высоко котировалось среди школ второго ряда — во многом благодаря деятельности его директора. Все школы подобного рода подвержены колебаниям судьбы, и Корстон, когда Ройстоун получил туда назначение, как раз находился в полном упадке. Теперь же, несмотря на высокую плату за обучение, число желающих попасть в Корстон все возрастало, родители предпочитали его другим школам, ценя домашнюю атмосферу его коттеджей-пансионов не меньше, чем успешную методику преподавания. Словом, выбор попечителей, остановившихся на кандидатуре Хью Ройстоуна, до самого последнего времени, казалось, полностью себя оправдывал. Однако последний триместр, летний, — триместр Святой Троицы, как он именовался по-школьному в традициях расположенного неподалеку Оксфордского университета, — оказался поистине катастрофическим. Его начало позволяло лелеять самые гордые надежды, конец же был весьма жалким. Да, все плохо, все разладилось, в том числе и его семейная жизнь, невесело думал Ройстоун. Он ехал уже по Вудстокскому шоссе и пытался представить себе, где сейчас может быть Сильвия, что она делает и собирается ли когда-нибудь вернуться к нему. Хью мрачно чертыхнулся сквозь зубы. Обогнув Оксфорд с севера по окружной дороге, он свернул на шоссе, что вело к торговому городку Коламбери и дальше — на Корстон, в самую сердцевину Котсуолдских холмов. Автобус из Оксфорда на Коламбери шел по главному шоссе, через селения, где можно было рассчитывать на большее число пассажиров. Хью как раз увидел впереди автобус, когда делал еще один поворот — теперь уже на узкую извилистую дорогу, по которой ездил всегда. Нельзя было с уверенностью сказать, какой путь короче — они часто спорили об этом в Корстоне, — но здесь, по крайней мере, реже встречались люди и машин было совсем мало. Во всяком случае, Хью Ройстоун предпочитал именно этот путь. Занятый своими мыслями, он заметил девочку, стоявшую на обочине, лишь когда был уже ярдах в пятидесяти от нее. Казалось, она возникла ниоткуда, фигурка хрупкая — на вид совсем ребенок, короткая плиссированная юбка, белая блузка, белые носки и соломенная шляпка, которой она неуверенно помахивала перед собой. Езда автостопом на дорогах в этой части страны была не в диковинку, и Ройстоун ничего не имел против этого. Но он ехал на порядочной скорости и затормозить перед девочкой не мог. Остановившись на некотором расстоянии от нее, он высунулся в окно, почти уверенный, что она уже бежит к машине. Однако девочка не двинулась с места; понурясь, она с несчастным видом смотрела на дешевенький фибровый чемодан, стоявший у ее ног. Ройстоун дал задний ход и, поравнявшись с ней, сказал: — Привет. Куда путь держишь? Хочешь, подвезу? — О сэр, пожалуйста! Если вы в сторону Коламбери… — Именно. Ну, забирайся живее. Он открыл ей дверцу и взял чемоданчик, чтобы поставить назад, туда, где уже лежал его кейс. Девочка села с ним рядом. Вблизи она выглядела старше — ей можно было дать лет тринадцать-четырнадцать, а не десять или одиннадцать, как ему сперва показалось. У нее были светлые волосы, заплетенные в две косички, славные голубые глаза и немного чумазое личико. Она явно только что плакала. Ройстоун ободряюще ей улыбнулся. — Пристегни ремень. — Да, сэр. Спасибо, что остановились. Одна машина прошла, но она была полная. Один шофер грузовика предложил подвезти, но мне что-то не захотелось… — Правильно, надо быть осторожной, — одобрил ее Ройстоун. — Как тебя зовут? — Мойра Гейл, сэр. А про то, что вы сказали, — насчет осторожности, — я знаю. Моя мама ужасно рассердилась бы, если бы узнала, что я «голосовала» на дороге. — Так почему же ты все-таки… — Просто не было другого выхода. — Мойра всхлипнула, достала скомканный платочек и высморкалась. — У меня стащили кошелек! — Как же так? Ройстоун постарался спрятать усмешку. Девочка, как ни была убита, последнюю фразу произнесла яростно, даже свирепо. Он еще раз искоса взглянул на нее. Хрупкая, тоненькая и очень трогательная. — Это вот как случилось, — заговорила она. — От Рединга до Коламбери прямого пути нет, если, конечно, не имеешь собственной машины. Поэтому в Рединге я взяла билет до Оксфорда. А там собиралась пересесть на автобус до Коламбери. Надеялась попасть на дневной, чтобы было время купить чего-нибудь поесть. Потом я вспомнила, что не купила подарка тетушке, и пошла в тот большой магазин напротив памятника… — Знаю. Теперь там универсальный магазин «Дебенхэмз», — машинально пояснил Ройстоун. Слушал он не слишком внимательно, однако спросил: — Значит, ты едешь навестить свою тетю? — Ну да. Ее фамилия тоже Гейл… миссис Эдна Гейл. Она вышла замуж за папиного брата, но он умер, и она вернулась в Коламбери, хотела жить поближе к своим родственникам. Ее сестра — миссис Гоутубед… та леди, что заведует здесь почтовым отделением. Да, может, вы их знаете, сэр, если сами из Коламбери? — Нет. Я живу в Корстоне. В нескольких милях отсюда. — Это где та большая школа? Вы учитель, сэр? — Да. Я директор школы. — О! — Мойра как будто прониклась почтением. Она наклонилась и подтянула повыше носки. — Ты начала рассказывать, отчего тебе пришлось «голосовать», — напомнил Ройстоун, нетерпеливо сигналя единственной машине впереди, мини-бусу, который ехал по середине узкой дороги и никак не давал себя обойти. — Ты пошла в магазин купить подарок тете. — Да. Шарф. Мама дала мне денег. Вот там я и потеряла кошелек. За шарф я заплатила, так что тогда еще кошелек был у меня. А вот взяла я его потом или оставила, не помню. Сдачу — несколько пенни — я положила в карман кофточки. У кассы за мною стояли две дамы, мне не хотелось их задерживать, у меня еще чемодан этот и шляпа… — Фразу она не закончила. — Неужели ты не вернулась в магазин, когда обнаружила, что кошелька нет? — спросил Ройстоун. — Конечно, вернулась, сэр, но кошелька не было. Девушка-кассирша везде посмотрела. Она сказала, что я, должно быть, потеряла его на улице. — Понятно. Значит, ты осталась совсем без денег? — Только вот сдача после покупки шарфа, но этих денег хватило на автобусный билет всего лишь до конца Вудстокской дороги. Дальше я пошла пешком, надеялась, что кто-нибудь подберет меня, но вот не везло… Так что, если бы не вы… Я уж совсем потеряла надежду. Я глубоко вам признательна, сэр. Какая странная смесь просторечия и высокопарности, мимоходом подумал Ройстоун, когда она повернула к нему лицо и широко улыбнулась дрожащими губами. Девочка судорожно глотнула, как бы стараясь не расплакаться вновь. Хью Ройстоун тоже ей улыбнулся, растроганный столь откровенным выражением благодарности. — У, скотина! — взревел Том Ингл, сидевший за рулем своего «мини», когда Ройстоун наконец обошел его. — Ишь, задрал нос… Рад, что у него эдакая громадина тачка, и думает, вся дорога в его распоряжении! — Как будто бы и мы налоги не платим! — подхватила его мать. — Надо было записать его номер и заявить на него, а что? Ты не запомнила его номер, Роуз? — Не, не запомнила, ма. — Роуз, невестка, сидела на заднем сиденье, зажатая бесчисленными скользкими пакетами и свертками. — А жалко. Опасно так-то ездить. «Мини» катил мимо Котсуолдских холмов на обычной своей скорости — тридцать миль в час. Старая миссис Ингл не любила быстрой езды, к тому же три перекормленных человека, да еще множество покупок, сделанных в Оксфорде, и так подвергали «мини» суровому испытанию, особенно когда дорога шла в гору. Том Ингл, владелец мясной лавки, вполне мог бы приобрести автомобиль побольше, но во всех подобных делах решающим был голос матери, а она любила то, что называла «уютством» их старого «мини». Семейство Инглов возвращалось домой из поездки в Оксфорд и праздничного ланча в честь дня рождения старой миссис Ингл. Они от души радовались случаю клясть Ройстоуна на все лады, не имея, впрочем, ни малейшего понятия, кто он такой. И, конечно, не ожидали увидеть его еще раз. Против него лично они ничего не имели, их злость была абстрактной и мимоходной. Поэтому они были крайне удивлены, когда несколькими минутами позже увидели, что «мерседес» стоит у кромки дороги. То был один из редких на этой лесной дороге прямых отрезков пути. На траве, у самых деревьев, мужчина согнулся над девочкой. Старая миссис Ингл увидела все первой. Несмотря на свои шестьдесят с лишком, зрение старушка имела великолепное. — Глядите! — завопила она. — Да глядите же! Вон там… — Чего это они делают? — пробормотала невестка. — Похоже, они… это… — начал было Том. Но старая миссис Ингл уже знала — или полагала, что знает, — что они делают. — Он набросился на девчонку! Старается уволочь ее под деревья. Попользуется и убьет. Скорей, Том! Поддай газу. Надо поскорее туда добраться… То, что миссис Ингл, не раздумывая о безопасности собственного семейства, побуждала сына спешить на помощь Мойре Гейл, говорит в ее пользу. Впрочем, Том и не нуждался в понуканиях, он не был трусом, да и мать не часто требовала «поддать газу». Он до отказа выжал акселератор, и малютка машина рванула вперед. В этот момент Мойра и Ройстоун боролись на земле. Ройстоун старался поймать ее руки, оторвать их от себя и случайно ударил в глаз; Мойра, осатанев от боли, пребольно укусила его за большой палец, и он, чертыхнувшись, перекатился через нее. Мойра мгновенно вскочила на ноги; визжа и махая руками, она кинулась навстречу приближавшемуся «мини». Ее вид говорил сам за себя. Блузка спереди была разодрана, пуговицы отлетели. Бретелька лифчика на правом плече оторвалась, открыв маленькую грудь, сильно оцарапанную. Левый глаз заплыл, Мойра истерически рыдала. Старая миссис Ингл, с необычайной ловкостью выбравшись из «мини», бегом бросилась к девочке и приняла ее в свои теплые объятия. — Все хорошо, милушка. Теперь-то уж все хорошо, — утешала ее миссис Ингл. — Мы не позволим этому гадкому человеку обидеть тебя. — Он пытался… — Мойра задыхалась. — Он хотел, чтобы я легла и… О Господи, он идет сюда! — Она спрятала лицо на объемистой груди миссис Ингл и, словно дитя, приникла к ней всем телом. — Пожалуйста, помогите мне! Миссис Ингл была не из тех, кто способен упустить драматический момент. — Не тревожься, милушка, — сказала она, прикрывая собою Мойру от широко шагавшего к ним Хью Ройстоуна. Он, вскочив на ноги, сперва отряхнулся и постарался взять себя в руки. Теперь он готов был защищаться. И оказался лицом к лицу с целой троицей — старой миссис Ингл, ее сыном и невесткой. Они стояли перед «мини», можно сказать, плечом к плечу, загородив девочку своими спинами. Выглядели Инглы нелепо, смешно, однако Ройстоуну было не до смеха. Его трясло от злости и на себя, и на девчонку. Том Ингл выступил вперед. — Чего вам надобно, мистер? Вы вроде бы уже порядочно начудили… наделали беды. — Вы грязный старикашка! — храбро вступилась миссис Ингл, решительно пренебрегая тем фактом, что Ройстоун был по меньшей мере лет на двадцать ее моложе. Ройстоун бросил на нее свирепый взгляд. — Я не знаю, что вам нарассказала девчонка, но… — Ей, бедняжке, и не к чему было нам что-то рассказывать, — заявил Том Ингл. — Ежели бы мы не подоспели вовремя, вы бы ее уже заполучили бы, а потом, может, и убили. Такие, как вы, завсегда так поступают, мистер. Вы — опасный для общества. Ваше место в тюрьме. Я всегда говорил и опять скажу: типов вроде вас только под замком держать. — И мы добьемся, чтоб так оно и было, — объявила его мать твердо. — С этой малышкой сейчас-то все ладно, но ежели мы это так оставим, он другую подстережет! Кто вы такой? Как вас зовут? Ройстоун сдерживался с великим трудом. Но наконец сорвался: — Да не будьте же вы такими идиотами! — крикнул он. — Я пальцем не дотронулся до этой девчонки. Она сама… — Он запнулся, увидев, что на их лицах написано глубочайшее недоверие. — А ну вас всех к дьяволу! — И он круто повернулся, чтобы уйти.