Том Ингл шагнул к Ройстоуну с явным намерением схватить его, но старая миссис Ингл остановила сына, удержав его за руку. — Ничего, ничего, мистер! — завопила она во весь голос. — У нас есть номер вашей машины, и мы знаем, какой вы из себя. Полиция свое дело сделает. Они вас разыщут, будьте спокойны. Тяжело дыша, Ройстоун крупным шагом поспешил к своей машине. Что бы он ни говорил им — таких не убедить. Этим болванам, этим идиотам никакие резоны недоступны. Они убеждены, что знают все. Ну и ладно, какое ему дело, что они о нем думают! Подойдя к «мерседесу», он выбросил на поросшую травой обочину чемоданчик Мойры Гейл и с удовольствием увидел, что он раскрылся и его содержимое разлетелось вокруг. Пусть-ка три ее жирных приятеля подбирают ее вещички, подумал он, не заботясь о логике. Маленькая шлюшка! Он сел в машину, вышвырнул соломенную шляпу девчонки вслед за чемоданом и включил зажигание. Только теперь, усевшись за руль, Ройстоун обнаружил, что молния на ширинке расстегнута, а рубашка сбоку выбилась из брюк. Он почувствовал внезапную дурноту и мучительный стыд. Это был конец — кульминация в цепочке неприятностей, потянувшихся с первого дня летнего триместра. Часть вторая ТРИМЕСТР СВЯТОЙ ТРОИЦЫ ГЛАВА 2 Этот летний триместр в Корстон-колледже начался в самом конце апреля. Был серенький дождливый день. Часов с десяти утра и до шести вечера машины то и дело въезжали в кованые ворота и по длинной окаймленной деревьями дорожке развозили учеников по коттеджам — их было шесть: три для мальчиков и три для девочек, — разбросанным по территории школы. Дети, шумные, веселые, нагруженные чемоданами и спортивными принадлежностями, приезжали поездом в Оксфорд и Коламбери, а там их встречали. Корстон, как бы замерший на несколько коротких весенних недель, ожил вновь. Все ученики, если не имели специального разрешения прибыть позже, должны были явиться в школу до пяти тридцати. Наставники, заведовавшие пансионами — в четырех коттеджах это были женатые мужчины, в двух — незамужние женщины, — жили, разумеется, там, где работали, то есть в домах, за которые несли ответственность. Вместе с имевшейся в их распоряжении прислугой они были заняты в этот день, что называется, от зари до зари: встречали воспитанников, приветствовали всех родителей, оказывавшихся в их поле зрения, отдельных избранных сопровождали к директору. Но в половине девятого на территории воцарилось относительное спокойствие. Ужин был позади, и младшие дети укладывались спать. Старшие удалились в свои комнаты для занятий. По крайней мере, так полагалось. В теории. Поскольку это была первая после каникул ночь в колледже, некоторые послабления допускались. Долго не утихало хождение между спальнями и гостиными, время от времени поднимался вдруг шум, вспыхивали неистовые сцены, кончавшиеся иной раз для кого-нибудь печально. Однако персонал не вмешивался, и старшие ученики, обязанные следить за дисциплиной, — префекты, — временно теряли ясность зрения. К завтрашнему дню возбуждение от встречи после пасхальных каникул старых друзей и старых врагов уляжется само собой. Триместр начнется всерьез. Хью Ройстоун, став директором, завел обычай приглашать к себе в этот первый вечер триместра старший персонал колледжа — главным образом, наставников шести коттеджей с женами — на кофе с ликером. Это было самое подходящее время, чтобы немного расслабиться после тяжелого дня. Было приятно — а иногда и полезно — посидеть вот так, запросто, болтая о покупках и обмениваясь слухами. На этот раз приглашение директора было для наставников особенно заманчиво: всем хотелось поглядеть на молодую новобрачную — жену директора. Квартира директора Корстон-колледжа находилась в левом крыле здания, именовавшегося Колледж-хаус. Детей здесь не селили, но это был центр всей жизни школы, где в основном и велось преподавание. Колледж-хаус — когда-то известный как Користон-холл, громадный особняк в георгианском стиле, — принадлежал некогда роду Користонов, давно угасшему. Квартира директора, небольшая, но элегантная, была недавно отремонтирована. В этот вечер гостиная выглядела особенно мило, шторы из-за ненастной погоды были задернуты, светильники включены, в камине пылали дрова. Хелен Кворри, жена заместителя директора и старшего наставника пансиона, пересекла гостиную и подошла к своему мужу, который непринужденно болтал с Фрэнсис Белл, секретаршей директора. Хелен и Фрэнсис были давнишние приятельницы, хотя ничем друг на друга не походили. Обеим только-только перевалило на пятый десяток, но Хелен была крупная, добрая и по-матерински ласковая — идеальная жена наставника пансиона для девочек, тогда как Фрэнсис была маленькая черноволосая особа, обладавшая высокой квалификацией администратора и язвительным язычком. Когда Хелен подошла к ней сзади, она моментально умолкла. Джон Кворри засмеялся. — Все в порядке, Фрэнсис. Это всего лишь Хелен. — Слава Богу. — Фрэнсис Белл смущенно улыбнулась, что ей было вовсе не свойственно. — Я была ужасно немилосердна. Но, право же, Хелен, если нашему глубокоуважаемому директору понадобилось жениться на особе вдвое моложе себя, он мог бы, по крайней мере, выбрать какую-нибудь… ну, какую-нибудь более подходящую… Все трое старательно не смотрели на Сильвию Ройстоун, которая стояла у камина и слушала Марка Джойнера, самого молодого из наставников. Новоиспеченная — совсем новенькая — миссис Ройстоун, очаровательная девушка, белокурая, голубоглазая, гибкая, совершенно явно чувствовала себя не в своей тарелке. Прежде всего, она была по меньшей мере на десять лет моложе любого из присутствовавших в гостиной. Затем, она выглядела чересчур нарядно в своем черном шелковом платье, с жемчугами в ушах и на шее, тогда как остальные, сбросив парадные мантии и форменную одежду, в которых днем встречали родителей и учеников, пришли, одетые более буднично. Вероятно, она недооценивала свою внешность — хотя и совершенно напрасно. — Ну, почему ты говоришь, что она его вдвое моложе… Ей, наверно, больше лет… — слабо возразила Хелен. — Разница между ними семнадцать лет, — твердо объявила Фрэнсис. — И она такая простушка, так не уверена в себе. — По-моему, она просто стесняется, — сказала Хелен. — Легко ли ей — сразу вдруг оказаться не где-нибудь, а в Корстоне, да еще на такой вечеринке. Пострашней, чем в первый раз с родственниками мужа встретиться. Фрэнсис пожала плечами. — А по-моему, она вообще не подходит для жены директора. — Увы, директоров не всегда выбирают по их женам… А впрочем, Бог знает по каким соображениям их выбирают иной раз… — В интонации Джона Кворри слышалась горечь. Он взглянул на Сильвию Ройстоун. — Пойду, пожалуй, поболтаю с ней. Бедный Марк уже довольно давно выполняет этот долг. Похоже, он малость выдохся. Кивнув жене и Фрэнсис Белл, Кворри не торопясь подошел к столу с напитками, налил себе еще стаканчик бренди и на миг задержался, оглядывая собрание. Это был высокий, с приятной внешностью мужчина — не будь он таким сухопарым, вполне мог бы считаться красивым; на лице его застыло сардоническое выражение. Наконец, пожав плечами, он подошел к Сильвии Ройстоун и Марку Джойнеру. Джойнер откровенно ему обрадовался. — А, Джон! Я тут как раз говорил миссис Ройстоун, что в моем пансионе до сих пор еще не хватает двоих. Вы, конечно, догадываетесь, кого именно? — Пирсона и Грея? — Правильно! Будь это кто другой — какая-нибудь другая пара, — я уже звонил бы их родителям, от души надеясь, что никакой беды не стряслось. Но эти двое — иное дело. Они ведь убеждены, что правила для того и существуют, чтобы их ниспровергать или нарушать. — Марк Джойнер радостно улыбнулся. — Их не изменило даже то, что мы назначили их префектами, хотя с младшими ребятишками, должен признать, они держатся прекрасно. — Педерастам следует загодя дубить свои зады, — заметил Джон Кворри. — Гм… да. — Джойнер бросил тревожный взгляд на стоявшую с ними юную даму, не уверенный, как еще она примет эту реплику. И поспешил, воспользовавшись случаем, улизнуть: — Если разрешите, я… — Надеюсь, я вас не слишком шокировал, миссис Ройстоун? — сказал Кворри, когда Джойнер отошел. — Я порядком устал от наших приятелей Пирсона и Грея. Сильвия Ройстоун вспыхнула. — Нет, нет… — И после неловкой паузы добавила быстро: — Кажется, Хью говорил как-то, что в Користоне телесные наказания отменены. — В Корстоне! — поправил ее Кворри с чрезмерной резкостью. — Пишется Користон, но произносится Корстон. Сильвия покраснела еще отчаянней. — О, конечно. Я знаю, просто забыла. Прошу прощения. Кворри улыбнулся, как бы не заметив ее извинений, словно она была какой-нибудь из его не слишком сообразительных учениц. — Вы совершенно правы. Ваш муж отменил телесные наказания, как только здесь появился. Я уверен, вы согласитесь, что его решение было правильным. В самом деле, когда я учился, голые задницы пробуждали самые низменные инстинкты как у учителей, так и у учеников. — Джон! — прервала его Хелен. В ее тоне предостережение звучало едва заметно, но жест, каким она взяла мужа за руку, был достаточно красноречив. Джон улыбнулся еще шире, мило извинился и поспешил прочь, увидев, что к ним приближаются Хью Ройстоун и Лин Джойнер. Ласково улыбнувшись своей молодой жене, Ройстоун сказал: — Дорогая, Лин только что обещала потренировать тебя в теннис. Как это мило с ее стороны, не правда ли? Я сказал ей, что ты будешь вполне на высоте, если поработаешь немного, хотя победить ее, боюсь, тебе будет нелегко. Ведь Лин играет за графство. — Он потрепал жену по плечу и оставил трех женщин одних. — Вы очень любезны, но… — неуверенно проговорила Сильвия. — Ах, мне это будет только приятно, уверяю вас. До того как выйти за Марка, я работала тренером. Вы, думаю, преподавать еще не успели? — Нет. — Этот односложный ответ был таким вялым! Лин Джойнер посмотрела на Сильвию с недоумением. Сама она постоянно была полна энергии и энтузиазма, и сейчас ее как будто окатили ушатом воды — неприкрытая сдержанность Сильвии Ройстоун сбивала ее с толку. — Чем вы занимались? — спросила она. — Университет, очевидно, уже окончили? — Я никогда не училась в университете. — Я тоже, — вставила слово Хелен Кворри. — Только чуть-чуть. Я встретила Джона, когда была на первом курсе, и дальше мое высшее образование не пошло. По правде сказать, меня исключили. Но я не жалею. Лин подхватила: — А кто бы пожалел, выйдя замуж за твоего Джона? — Она помахала рукой и отплыла. В комнате уже стоял шум в несколько децибелов, голосок же у Сильвии был тихий. Хелен пришлось наклониться к ней, чтобы услышать, что она говорит. — …в сущности, я… я бросила школу в шестнадцать лет. Мои родители разошлись и переженились вновь, а мне как-то не жилось ни в той, ни в другой семье. И я перебралась к моей тетушке. Она умерла перед самой Пасхой. — В этом году? Только что? — Да. — Понимаю. — Хелен как могла старалась заполнить паузы в рассказе Сильвии. — И тогда вы вышли за Хью, — сказала она. Лицо Сильвии просветлело. — Да. Он такой замечательный. Со всем справился сам. — Она умолкла, смутившись, но Хелен Кворри ей улыбнулась, поощряя к откровенности. — Мы с тетей Рождество всегда проводили в каком-нибудь отеле, так я встретилась с Хью в прошлом году, в декабре. Потом мы много переписывались, и, когда он узнал, что моя тетушка умерла, он… приехал сразу же. Но, я думаю, он вам все это рассказывал. Хелен уклонилась от прямого ответа. В действительности Хью рассказал им очень мало. Он проявил в этом случае необычную для него скрытность, так что его женитьба оказалась полной неожиданностью для его коллег и друзей. Никто из них не был приглашен на бракосочетание. Впервые имя Сильвии стало им известно из объявления в «Таймсе», меньше чем неделю назад, и в этот вечер старшему персоналу колледжа представился первый случай увидеть молоденькую жену директора. Естественно, что вокруг этого неожиданного романа было множество толков и домыслов. До тех пор все были убеждены, что сорокадвухлетний Хью Ройстоун закоренелый холостяк и исключение из общего для директоров колледжей правила — обычно ведь директоров предпочитают женатых. — Дорогая моя, — сказала Хелен, — я надеюсь, вы будете очень счастливы. Если же… если возникнут какие-то сложности в школе — а без этого не обходится, — помните, что моя дочь лишь немногим моложе вас. — Внезапно она обняла одной рукой Сильвию и прижала ее к себе. — Спасибо. Большое спасибо, — сказала Сильвия. Вдруг она вскинула голову. — Телефон, кажется? Я, пожалуй, возьму трубку. Но Фрэнсис Белл уже спешила в кабинет директора, следующую за гостиной комнату, чтобы ответить на звонок. Энергичной секретарше колледжа даже в голову не пришло, что к телефону подойдет кто-то другой, не она. Разумеется, Хью теперь женат, она и не намерена без приглашения вторгаться в другие комнаты его квартиры — зазвонит ли там телефон или по иной какой-то причине, — но кабинет и примыкавшую к нему служебную приемную она считала своими владениями. Когда Фрэнсис вернулась в гостиную, разговоры прервались. Она сказала: