– Я ни разу не обернулся. Если б я только знал, что никогда больше не увижу Тамару живой! Его лицо упало в ладони. Часть V Пассажиры фуникулёра Продолжение Глава 1 Мадам Фабьен въехала в комнату с сигаретой в зубах, подобно прибывшему локомотиву. За ней тянулись клубы дыма, из которых, кашляя и задыхаясь, вышел её сын. – Тоже мне, страдалец! Твой отец, Антуан, был таким же неврастеником. Но ему повезло погибнуть на войне, в отличие от этого соплежуя. Пол Каннингем сказал: – Ловко вы насчёт спиртного. Ведь веронал растворим и в чае. – Мне нужно было убедить его, что преступление имело место быть. Для этого я применил эту маленькую хитрость, – объяснил Карлсен. – И намеренно разозлили его с первой же минуты. – Следовало проверить, как легко он возбудим и до какой степени. – Чтобы узнать, мог ли он в порыве ярости подбросить веронал в ликёр? – И это тоже. – И какие ваши выводы? Адам Карлсен покачал головой. – Пока рано об этом говорить, – сказал он. – Но вся эта история напоминает мне сказку о мальчике, который кричал о волке. Мальчик врал, и люди постепенно перестали ему верить. И когда волк действительно явился, мальчику никто не поверил. И произнёс уже тише, рассудительнее: – Вот и Тамаре Робинсон никто не поверил. – Её сестра, – напомнил месьё Фабьен. – Сестра ей верила и была милосердна. Взгляд Карлсена застыл на пепельнице. – К сожалению, – сказал норвежец, – мисс Нортон – крайне пристрастный свидетель. Жоржетта продолжала вязать и пыхтеть дымом. – Эта Тамара была святой, – сказала она. – Надо же так любить! Иначе давно нашла бы себе настоящего мужика, а не возилась бы с этим нежным созданием. Видишь, Антуан, во что ты можешь превратиться, если не будешь слушать мать! – Кого мы позовём теперь? – спросил Каннингем. Карлсен оторвался от раздумий и сказал: – Пожалуй, настал черёд старшего сына. Коннор Робинсон предстал абсолютно бледным. Подозревая, что это не его обычное состояние, Карлсен налил ему стакан воды, выразил соболезнования и перешёл к делу. – Мы расследуем смерть вашей матери, мистер Робинсон. Мы полагаем, что она скончалась от большой дозы веронала, подсыпанной ей в бутылочку с ликёром. Нет, лицо Коннора тогда ещё не было до конца бледным – вот теперь оно побелело до максимума. – Это показало… вскрытие? – спросил, запинаясь, Коннор. – Результатов ещё нет, но мы нашли следы порошка на бутылочке. Коннор сглотнул. – Что вы хотите узнать? – Я хочу узнать, кто добавил в ликёр веронал. Голос Коннора звучал робко: – Вы считаете, это сделал я? – Для этого мне необходимо хоть какое-то основание. – И вы надеетесь получить его от меня? Карлсен внимательно посмотрел на Коннора Робинсона. – Какой мотив для убийства матери мог быть у вас? – Ну… никакого, пожалуй. – Вам ни разу, ни на секунду не хотелось, чтобы она умерла? – Что? Нет! Конечно, нет! – И даже во время этой поездки? – Конечно! – Даже на корабле? – Даже на корабле! – Вы любили мать? – Д-да… – Я слишком давлю на вас? – Что? Н-нет, нет, всё в порядке, спрашивайте. Внезапно Карлсен чему-то удивился. В его взгляде мелькнул огонёк. – Вам было известно о том, что у мисс Нортон пропал веронал? Коннор покачал головой. – А о том, что он у неё был? Коннор утвердительно кивнул. – Об этом, по-моему, все знали, – добавил он. – А ваша мама принимала снотворное? – Кажется, нет. – Возможно, какие-то другие лекарства? – Только давление сбивала чем-то. – А как насчёт ревматизма? Как она с ним боролась? – Ей делали массажи, втирали какие-то мази. Как-то раз ей делали уколы от онемений, лечили сосуды.