Месьё Фабьен закричал: – Врача! Vite! Hitro! Hitro![33] Матей понёсся прочь из комнаты. – Mais qu’est-ce que c’est? Regarde![34] На тумбочке лежала записка. Месьё Фабьен хотел прочесть, но письменный английский был ему неподвластен. Бумагу из его рук выхватил Леонард. – Я убил маму. Простите меня. Он схватился за голову. – Чёрт! Я знал, что он это сделает! – Знали, что он готовил убийство? – в замешательстве спросил Каннингем. – Нет, что он с собой это сделает! Леонард, источая ненависть, глядел на Адама. – Я же говорил – не суйся сюда! Видишь, чем это кончилось?! – Ещё ничего не кончилось, – сказал офицер секретной службы. – Вы должны взять себя в руки. На полу валялся пузырёк, пустой, без крышки. Карлсен поднял его, на этикетке – имя мисс Нортон. Каннингем смочил палец, собрал со дна остатки порошка, попробовал на вкус. Его лоб рассекли морщины. – Веронал. – По-другому и быть не могло, – произнёс Карлсен. У Каннингема вытянулось лицо. – Вы знали, что веронал у него? – Разумеется. Но я понятия не имел, как он им распорядится. – Постойте… Прибежали Матей и медики. – Расступитесь! В ход пошли зонд, графин с водой, таз, лекарства. – Вам лучше подождать за дверью, – сказал старший медработник. Месьё Фабьен вывел всех из комнаты. – Я должен быть там! – возразил Леонард. – Мистер Каннингем, – сказал Карлсен, – пожалуйста, побудьте с Леонардом. Месьё Фабьен, возможно, вам придётся везти мистера Робинсона в больницу… – Я велел вызвать «Скорую помощь», но, если что, шофёр уже наготове! – Хорошо. Скажите, где мне поблизости найти такси? – Нигде. Вам куда-то нужно? – В Любляну. – Туда вас может отвезти Матей. – А если Матей понадобится здесь? По коридору торопливо шёл Ник, менеджер с ресепшен. – «Скорая» уже едет, сэр. – Ох, слава богу! Матей, возьми мою машину и отвези мистера Карлсена, куда он скажет. Глава 2 Старый «Фиат» въезжал в город, когда сумерки уже окрасили ранний вечер. – Ты знаешь это место? Адам показал фотографию. Матей притормозил и стал разглядывать чёрно-белое изображение сапожной лавки. – Похоже на самый центр. Жаль, нет названия улицы. С названием было бы проще. Он подержал снимок ещё и добавил: – А! Кажется, это кондитерская, я там часто бывал после школы, – он ткнул на заведение вдалеке. – Если так, то через пятнадцать минут будем там. Вскоре он припарковал машину у тротуара. Узкие улицы оказались завалены снегом. – Туда проще пешком. Витрина кондитерской нашлась на углу через несколько кварталов. – Ну, точно, она! – радостно возвестил Матей. – Нам прямо. В сотне ярдов была та самая сапожная мастерская. Внутри горел свет. Сапожник – мужчина лет пятидесяти пяти с сигаретой в зубах – ковырялся шилом в подошве ботинка. – А обувь ты взял? – с удивлением спросил Матей. – Нет, но я взял деньги, – ответил Карлсен. Матей рассмеялся. – Вот чудак! Здесь не торгуют обувью, только ремонтируют. – Но, может, здесь торгуют чем-то другим? Адам открыл дверь, зазвенел колокольчик. Сапожник поглядел поверх очков на двоих вошедших, затем опустил взгляд обратно. – Naročil ne sprejemamo do konca meseca. – Он говорит, что не принимает заказы до конца месяца. – Скажи, что у нас срочный заказ. Матей перевёл. Мужчина стоял на своём. – Расстегни пальто, пусть он увидит форму отеля. Скажи, что я важный клиент и пришёл сюда после разговора с другим мужчиной, который понимает английский. Матей перевёл в точности каждое слово. Наконец какой-то интерес всё же проснулся в глазах сапожника. Он встал – ростом он оказался на полголовы выше Карлсена – и подошёл к иностранцу вплотную, долго рассматривая его лицо. Через минуту взгляд мужчины потеплел, он присел на корточки и принялся изучать обувь молодого человека. Карлсен про себя выдохнул – на нём ведь были его лучшие ботинки именитого бренда. Сапожника это должно было подкупить. Тот потрогал обувь, что-то измерил с помощью пальцев и, качая головой, произнёс несколько слов. – Он говорит, что управится за полчаса. Тебя это устраивает? – Более чем. Матей объяснился с мастером, после чего тот встал и указал на примерочную, скрытую шторкой. – Он просит снять обувь там. Карлсен послушно зашёл за плотную ткань, висевшую в глубине помещения, словно нарочно спрятанную от любопытных глаз с улицы. Внутри к стене напротив было прикреплено зеркало в человеческий рост. Над головой одиноко свисала лампочка. Молодой человек опустился на табурет в углу и незамедлительно принялся расшнуровывать ботинки. Раздался голос сапожника. Матей перевёл цену за работу (на его памяти, это была совсем уж немыслимая сумма за починку обуви), добавив: