– Но не каждый день. Говорить с ним невозможно. Впрочем, может, с возрастом пройдёт. – Может, и пройдёт. Но разве упрямство – не признак характера? – Не в его случае, – убеждённо сказал Джон Робинсон. – Есть такое ремесло, называется оно «портить себе жизнь». Если Леонард и преуспел в чём, то только в этом. У Коннора другая проблема. Коннор очень добрый, но он и наивный. У него чистая душа. Редкий человек. Скромный. Ни разу ни на кого не повысил голоса. Ему будет тяжело в жизни. «Ему уже нелегко», – подумала мисс Бёрч. – А вот Мэри, кажется, не похожа ни на кого. – Верно, – сказал мистер Робинсон. – Мэри – приёмный ребёнок. Он проглотил кусок жареной колбаски и запил чаем с молоком. Вероника наблюдала за ним. Минуту или две спустя Джон Робинсон добавил: – Я Тамаре сразу сказал: мне нужна девочка. Потому что к мальчику я буду ревновать. Я себя хорошо знаю. Он уткнул взгляд в тарелку. Вероника ждала продолжения. – Родился Коннор. Потом Леонард. Эгоистично или нет, но я хотел девочку. Вы как представитель самой свободной нации должны меня понять. Хотеть чего-то от жизни – естественно. Представитель самой свободной нации кивнула. – А лет через пять, когда наши финансовые дела пошли в гору, мы смогли удочерить Мэри. Хотите ещё кофе? Я бы выпил. Джон бодро подозвал официанта. И всё-таки было что-то неуловимо тяжёлое в его взгляде. Что-то мрачное, пропитавшее его мысли и словно мешавшее ему получить то, чего он хотел от жизни. После завтрака Вероника поднялась в номер за фотоаппаратом, а мистер Робинсон остался курить на террасе. Вместе они вышли к озеру и взяли коньки напрокат. Так было проще и интереснее добираться до острова. Тамара с Мэри и Эмили отправились туда ранее. Весёлое приключение сопровождалось падениями, смехом и снятием на камеру видов, от которых захватывало дух. Вокруг катались люди всех возрастов. В какой-то момент колокол на острове ожил и принялся разносить свою песнь. Вероника замерла, чтобы сфотографировать церковную башню, возвышавшуюся над обледенелыми ветвями деревьев, но вдруг кто-то сбил её с ног. Она упала на бок, чудом не выпустив из рук камеру. В спину ей было брошено: – Извините. Кажется, в голосе даже не пытались скрыть удовольствия от содеянного. Подкатился мистер Робинсон и протянул мисс Бёрч руки. – Мэри, тебе мало места на озере? – возмущённо бросил он. Мэри, стоявшая у Вероники за спиной, выпалила: – Я сюда первая, вообще-то, пришла. И унеслась прочь. Колокол замолчал. Джон помог Веронике встать. – Не понимаю, что на неё нашло. – Вы, должно быть, забыли, что такое юность, – покачала головой Вероника. – С юмором у вас в порядке. Как всё остальное? Мисс Бёрч потёрла лодыжку. – Кажется, растяжение. Она взглянула на каменные ступени длинной широкой лестницы, с которой буквально начинался остров. – Боюсь, мне этого не осилить. – Тогда остаётся только такой вариант. Мистер Робинсон переобулся и взял Веронику на руки. Молодая женщина взвизгнула. – Мы упадём! Здесь же скользко! – возмущалась она с проступавшей наигранностью. Джон смеялся вместе с ней. Он нёс её вверх на небольшую площадку, где ютилась церковь Успения Девы Марии. – Мистер Робинсон! Прекратите! Я насчитала уже пятьдесят ступеней! – А по ощущениям, больше сотни! – Хотите сказать, что я тяжёлая? – Нет, но ваши коньки… Пожилой мужчина, стоявший посреди лестницы, драматично воздел руки. – Nevesta mora biti tiho![12] – Что он говорит? – спросил мистер Робинсон. – Какой ужас! Он решил, что я ваша невеста! Опустите меня скорее! – Спросите у него почему? – Опустите меня, Джон! – Сначала спросите. Веронике пришлось уступить. Старец объяснил, что по этим ступеням женихи поднимают на руках невест и что брак будет счастливым, только если невеста будет молчать весь подъём. Американка перевела дух и с облегчением добавила: – У нас и не могло ничего выйти. Я наболтала себе несчастий на годы вперёд! – Там, с другой стороны острова, – поделился ещё один турист на пути, – другая лестница, с неё спускают бывших жён в угоду новым! Наверху вдоль продолговатой площадки стояли скамейки. Мистер Робинсон усадил Веронику на одну из них и поглядел на лавку мороженщика. – Принесу вам лёд. Он удалился, а к мисс Бёрч подлетела Эмили Нортон. – Я видела, как Джон вас принёс! С вами что-то случилось? – Небольшое растяжение, не стоит волноваться. – Вы упали? – Да. Сама не пойму, о чём думала, беря коньки. У меня ведь беда с равновесием. Прибежал Джон Робинсон с пакетом льда и двумя рожками мороженого, один рожок достался Веронике, второй остался у Джона. – Спасибо, мистер Робинсон. – Просто Джон. Вам нужно какое-то время посидеть. – Не волнуйтесь. Со мной всё в порядке. – Я побуду с вами, – сказала Эмили, усаживаясь рядом. – Только взгляните, какой вид! Волшебство! Их внимание приковали снежные дали. – А внутри церкви можно позвонить в колокол и загадать желание, – сообщила мисс Нортон. – Я уже загадала. Вы слышали, как я звонила? – Слышали, – сказал мистер Робинсон, в его голосе проскочило раздражение.