– Что? – Мост Хэйрпин, он же мост Самоубийц. – Не понял… – Он фигурирует во многих рассказах о призраках, – Лена накрутила прядь волос на палец, смутившись из-за того, что использовала слово «призрак». Не стоило их упоминать. – Об этом пишут в Интернете, фанатики, любители паранормального… Говорят, что с этого моста прыгнуло несколько водителей. Пять или шесть самоубийств в восьмидесятые годы. Этого хватило, чтобы он приобрел вполне определенную славу – как место, куда тянет одиноких, измученных проблемами, неуравновешенных людей, чтобы свести счеты с жизнью. – Хм, – полицейский пожал плечами. – Никогда об этом не слышал. – Как лес в Японии. – Об этом тоже никогда не слышал, – Райсевик подошел к ограждению и положил на него свои большие ладони. Лена заметила на них бугорки мозолей. – Я стоял вот на этом месте, когда увидел Кэмбри. Лена содрогнулась. Райсевик показал пальцем прямо вниз, на мозаику из бледных валунов далеко внизу. Арройо[3] было усыпано большими и маленькими камнями, которые приносило в те сезоны, когда по этому руслу неслись воды Сильвер-Крика. Внезапные, иногда катастрофические ливневые паводки бывали в марте, а в июле наступала засуха. – Где? – Вот здесь. Лена подошла к ограждению и попыталась представить тело Кэмбри, лежащее там внизу, как часть мозаики. Переломанное, безжизненное, словно кукла. В двухстах футах под ними. Но это она пыталась представить уже на протяжении нескольких месяцев. Теперь Лене нужно было узнать больше деталей. – Она лежала на спине? Или на животе? – На боку. – На правом или левом? – На левом. – А кровь была? Райсевик повернулся к ней. – Не понял. – Ты видел кровь? – А как это поможет? – Я хочу знать все, – Лена пыталась смотреть ему в глаза, не моргая. – Все неприятные, ужасные детали. Если я не узнаю их, то и дальше буду представлять все те ужасы, что лезут мне в голову по ночам, когда не могу заснуть. А это гораздо хуже. У меня в воображении незаконченная картина, а я терпеть не могу незаконченные дела. Мой мозг не дает мне покоя, пытаясь заполнить пробелы. Лена не была уверена, что полицейский ей поверил. – Это подобно монстру из фильмов, – она решила использовать другую тактику. – Пока ты не видишь чудовище, оно кажется ужасным. Но когда ты четко видишь его при дневном свете, оно словно лишается силы. Становится знакомым. – Все зависит от чудовища. – У меня очень богатое воображение, Рай. – А твой… – Райсевик прищурился. – Твой психотерапевт дал добро на подобные вопросы? – Я знаю, о чем спрашиваю. – Уверена? – Уверена. – Точно? – Точнее не бывает. Райсевик вздохнул и отвернулся. – Мне становится не по себе. – Это тебе-то становится не по себе? – Кэмбри умерла в результате падения с этого моста, – резким тоном сказал он. В окружающей тишине его голос прозвучал очень громко, и Лена непроизвольно отпрянула назад. Она всегда пугалась, когда мужчины повышали голос. – Я не стану делиться никакими жуткими подробностями о состоянии ее тела после самоубийства, потому что не считаю это необходимым и пристойным. Понятно? У Лены было ощущение, будто ее отругали. Несмотря на все усилия, на глаза навернулись слезы. «Держись! Не расклеивайся!» – Увидев тело твоей сестры, я позвонил в скорую и пешком спустился вниз, чтобы оказать помощь. Как я и ожидал, пульс не прощупывался. Она не дышала. Тело лежало там по крайней мере день. «Не плачь». Лена прикусила губу. – Такая смерть… быстрая. Мозг не успевает ощутить боль. Это подобно выключателю внутри тебя – срабатывает за микросекунду. Какие бы у нее ни были проблемы шестого июня… – он выдохнул, снова посмотрел на нее и добавил более мягким голосом: – Лена, твоя сестра не страдала. Она напряглась, у девушки было такое чувство, словно по спине между лопаток провели ледяным пальцем. Капрал Райсевик впервые назвал ее по имени. Лучше бы он этого не делал. «Твоя сестра не страдала» тоже оказалось новой фразой среди тех, которые ей приходилось слышать. Когда кто-то прыгает с моста, обычно ни у кого не хватает наглости заявлять, что этот человек не страдал. Лена попыталась сосредоточиться на текущем моменте. На том, что происходило здесь и сейчас, на себе и Райсевике. Но пребывание на том самом месте происшествия оказывало странное влияние. Ее беспокойный разум все время возвращался к случившемуся, пытаясь восстановить детали: «Шестое июня. Спустились сумерки. Воздух потрескивает от электричества. Кэмбри Линн Нгуен в одиночестве едет на машине по перекрытой дороге. Проехав неизвестное расстояние из неизвестного места, она добирается до моста. И останавливает здесь машину». Как раз на том месте, где Лена неосознанно припарковала ту же машину. Странное и пугающее совпадение. «Она выходит на прохладный воздух. Уже девять часов вечера. Двигатель оставляет включенным, дверцу распахнутой. Идет к краю моста, прямо сюда… – Лена ухватилась за ограждение обеими руками, может, в тех самых местах, где три месяца назад за него держалась Кэмбри. – Перелезает через ограждение, вначале перекидывает одну ногу, потом другую. И делает шаг вниз. Или, может, вначале висит на пальцах, прежде чем разжать их. Или, может, лихо прыгает в пустоту, как она это умела. Она летит вниз – двести футов. И на скорости ударяется об усыпанное камнями сухое русло…» – Кошмар! – прошептала Лена. А что еще можно было сказать? Райсевик отступил назад, чтобы оставить ей побольше места у ограждения. Теперь очередь вопросов. Вопросы, которые Лена без конца прокручивала у себя в голове – царапающиеся, раздирающие на части, умоляющие выпустить их наружу: «Что ты здесь делала? Куда ехала? Почему остановилась? Почему вылезла из машины именно в этом месте, на этом пустынном мосту?» И этот, ставший традиционным, ужасный рефрен: «Почему ты покончила с собой? Почему ты это сделала?» – Мне очень жаль, – прошептал Райсевик у нее за спиной. Но его голос звучал странно, с каким-то металлическим отзвуком, словно проходил огромное расстояние по телефонным проводам. Лена видела только пустоту у себя под ногами, овраг глубоко внизу, широкое сухое русло Сильвер-Крика, усыпанное камнями и поваленными белыми деревьями. «Кэмбри… О чем ты думала в последние часы своей жизни?» Глава 2 История Кэмбри «Господи, хоть бы мне не умереть сегодня», – подумала Кэмбри. Увидеть сову днем – дурной знак. Она не помнит, откуда это знает. Сова сидит на ветке, напоминая садового гнома. Это виргинский филин. Из-за торчащих на голове перьев, которые напоминают рога, на фоне голубого неба вырисовывается дьявольский силуэт. Эти рога нарисовать труднее всего – главное, не переборщить. Кэмбри рисует чернилами, не карандашом, и рисунок уже испортила – несчастная сова получился похожим на Бэтмена. Кэмбри хочется вырвать страницу и начать сначала. «До встречи с тобой я о смерти и не думала. А сейчас чувствую, твой портрет меня доканает», – думала Кэмбри. Внизу, в кемпинге, тихо. Точнее, тихо было, пока полминуты назад на «Форде Эксплорере» не приехала пара. Теперь Кэмбри слышит тихие голоса, шуршание палатки, застегивание молний, открывающиеся и закрывающиеся дверцы машины. Она пытается сосредоточиться на рисунке. Сова глядит на прибывших, она, вероятно, тоже не в восторге. Пара спорит. Кэмбри сидит на пригорке в зарослях полыни, в пятидесяти ярдах над лагерем, и оттуда слов не разобрать, но сами голоса слышны. Ритм. Они говорят то громче, то тише, друг на друга ворчат, огрызаются. Мелодия конфликта. Она знает каждую ноту. Мужчина достал из «Форда» автомобильный холодильник и демонстративно кинул его на землю. Высовывая язык, – эта привычка появилась у нее лет в пять – Кэмбри продолжает работать над рисунком совы, ее ушами Бэтмена и всем остальным. Вдруг не все потеряно. Если уши сделать перекрестной штриховкой, то сложится ощущение, что они увеличены специально. Натурщица утратила интерес к приехавшей паре и снова не сводит своих ярко-желтых глаз с Кэмбри. От этого настороженного взгляда Кэмбри не по себе. Хлопнула дверца багажника «Форда». Пара пошла в кемпинг. Их голоса исчезают среди сосен. Кэмбри вспомнила, как в восьмом классе они ходили в музей. Экскурсовод рассказывал о коренных жителях Америки, те считали сов предвестниками смерти. Стражники загробного мира, покидающие его в дневные часы, чтобы встретить и сопроводить души усопших. И вот один из этих стражников все еще внимательно и странно рассматривает ее глазами-лупами. Снова тишина. Пара исчезла.