– Мы с братом только потом узнали, что все это означало – когда нам уже исполнилось по восемнадцать. И каждый из нас справился с этим по-своему. Мой брат, как я тебе уже рассказывал, приставил ружье к подбородку и нажал на спусковой крючок. А мне в это время предстояло начать обучение в полицейской академии в Мизуле, о чем я мечтал всю жизнь. Я только что потерял брата-близнеца и выяснил, что мой отец – единственный оставшийся в живых член семьи – убийца-психопат. Что мне было делать? Тео почувствовал движение. В трех футах от него девчонка у дверцы поменяла положение тела, чтобы ей было удобнее держаться. Ее внимание было сосредоточено на Рай-Рае, а не на согнувшемся трупе в кабине. Этот момент подходил как нельзя лучше. Тео открыл свой единственный глаз. Глубоко вдохнул носом. Медленно повел правой рукой по отполированному стволу «Винчестера» из орехового дерева. Его знакомая форма действовала успокаивающе, хотя и была липкой от крови и холодного чая. Он мысленно отрепетировал свои действия, представил, как поднимет голову, вскинет винтовку и пробьет девчонке легкие. Все сделает за микросекунду до того, как она успеет повернуть пистолет в его сторону. Он мог бы все это сделать прямо сейчас, если бы не одна проблема. Одна-единственная проблема. Патрон не был дослан в патронник, его винтовка с рычажным механизмом, в которой перезарядка осуществляется вручную. Для того чтобы новый патрон.30–30 оказался готовым к выстрелу, потребуется отчетливый щелчок. Лена его услышит. «Проклятье!» Он об этом забыл. – Я предложил отцу сделку, – продолжал Рай-Рай. – Если он никогда в жизни больше не займется подобным, то я помогу ему замести следы. – Но он продолжил, да? «Конечно!» – Да, у него был рецидив. – Бедняжка. Пока они разговаривали, Тео аккуратно и медленно давил на затворный механизм, причем действовать надо было как можно тише. Двигался он миллиметр за миллиметром. Когда все будет готово, он вскинет оружие и застрелит ее. – Семнадцать лет, – продолжал Рай-Рай. – Все это время я подчищал за отцом дерьмо. Делал все, что ему нужно. В любой час. Я обеспечивал исчезновение тел. Сжигал улики. Закапывал машины. Путал папки и данные. На протяжении всей моей карьеры он был моей страшной тайной, а я – его ангелом-хранителем в полицейской форме. «Мой ангел-хранитель в полицейской форме». Тео помнил, как сам сказал это – именно эти слова – однажды утром, в День отца, когда они заливали цемент. А сейчас у себя под животом он чувствовал «Винчестер», ощущал, как магазин открывался все больше, больше, пружина ударно-спускового механизма натягивалась… – Но я действовал только после, – добавил Рай-Рай, словно это было важно. – Я подключался только после того, как все было сделано. У меня никогда не хватало смелости и мужества на… ну, ты понимаешь на что. Это было правдой. Наверняка его младший сын жутко мучился. Мальчик, который всегда идеализировал парней в полицейской форме, сам с детства мечтал стать полицейским и арестовывал брата, надевая на него пластиковые наручники. А потом он вырос и оказалось, что приходится играть не за ту команду. Никогда не знаешь, как повернется жизнь. Так ведь говорят? Наконец винтовка раскрылась и использованная гильза от патрона.30–30 неслышно выпала в ладонь Тео, которую он специально подставил. Лена не должна была услышать, как гильза падает на пол. – И ты не пытался его остановить? – спросила Лена. – Я… я пытался его остановить постоянно, – заикаясь, выдал Рай-Рай. – Я угрожал сдать нас обоих. Много раз. Но он понимал, что у меня кишка тонка. Он знал: я также замаран, как и он. И мне есть что терять. Теперь предстояла самая опасная часть. Тео поудобнее сжал винтовку обеими руками, по чуть-чуть опуская рычаг, и медленно, но непрерывно давил на него, чтобы дослать новый патрон из подавателя в патронник. Он словно закрывал сейф. Наконец дело было сделано – со слабым, почти неслышным щелчком. Движение. Почти неслышное. Лена повернулась и посмотрела на него. «Она услышала». Тео сидел в напряженной тишине, обливаясь потом. В пробитом пулей животе все сжималось, волосы вставали дыбом, по коже бежали мурашки. Он задумался, не узнала ли она звук щелчка рычажного механизма. Она ведь хорошо знает оружие, да? Нетипично для женщины. Ему показалось, что температура воздуха в кабине изменилась, а сам он ходит по краю пропасти. Если Лена заглянет в кабину и повнимательнее осмотрит его, то обратит внимание, что окровавленные пальцы трупа теперь подозрительно оказались внутри спусковой скобы. Прошла секунда. Две секунды. Плотно закрыв единственный глаз, Тео ждал в темноте. Капля пота покатилась вниз по носу и повисла на самом кончике. Стало немного щекотно. Наконец он услышал, как девчонка выдохнула воздух и снова заговорила, опять обращаясь к Раю: – Значит, вот как. А я подозревала тебя, но ты даже не убийца, – судя по голосу, она была разочарована, словно вся эта перестрелка и выяснение отношений оказались пустой тратой времени. – А ты, значит, лишь уборщик, прислуживающий убийце. Его сын вздохнул. Даже по этому вздоху было понятно, что его задели. Тео почувствовал, как у него внутри зарождается смешок, недалеко от девятимиллиметрового патрона. Может, она ему все-таки нравилась. Может, она все-таки достойна иметь одну ДНК с Кэмбри. Хотя это не имело значения: теперь «Винчестер» у него между колен взведен и готов к стрельбе. Указательный палец начал огибать спусковой крючок. Лена колебалась. Ей явно не хотелось произносить это вслух. – Она… – Что? – Моя сестра оказалась среди его жертв? Вопрос серьезный. На него будет дан сногсшибательный ответ, поэтому Тео понял, что пора стрелять. Надо резко открыть глаз, подняться на ноги, вскинуть заряженный «Винчестер.30–30» и выстрелить ей в грудь. Он ждал в темноте, пока Рай-Рай прочистит горло и ответит. Тогда он устроит этой маленькой суке самый большой сюрприз в жизни… Лена выстрелила старику в лицо, просто так. Он дернулся, мелкие брызги крови заполнили кабину, напоминая освещенный солнцем порошок. Его голова соскользнула с радиоприемника, и он тяжело навалился на рычаг переключения передач, сдвинув его вперед. Винтовка с глухим звуком упала на пол. Может, Лене показалось, но она могла бы поклясться, что на долю секунды выражение лица трупа изменилось. Оно было похоже на удивление. Выстрел прозвучал очень гулко и, казалось, прокатился эхом. Райсевик жутко вскрикнул. – Я должна была удостовериться, – пояснила Лена. – Он мог притворяться. Пуля из револьвера прошла сквозь верхнюю губу старика. Низковато, конечно, для ее обычных результатов при стрельбе по колоде из пятидесяти двух карт, но дело в том, что она стреляла левой рукой. Но по цели она все же попала. Большим пальцем она проверила цилиндр револьвера – все капсюли были теперь пробиты – и отбросила пустое оружие. Райсевик уставился на нее в ужасе и непонимании. – Зачем… зачем ты это сделала? «Интуиция подсказала», – чуть не ответила она. А теперь она интуитивно уловила кое-что другое – какое-то движение. Она поняла, что грузовик едет. Под ногами уходила дорога. Словно она наблюдала за отливом. Райсевик это тоже заметил. Труп старика рухнул на рычаг переключения передач и, вероятно, поставил его в нейтральное положение. Десять тонн машины и груза теперь катились вниз по слегка наклонному мосту Хэйрпин, одной из частей этой проклятой Шпильки. Тормоза с пневматическим приводом тихо подвывали – устрашающе, но не так уж сильно. Лена решила, что ее это устраивает. Она уже достаточно постояла у дверцы этой кабины, воняющей старым потом и змеиным дерьмом. Они продолжат разговор у их легковых автомобилей, рядом с магнитофоном, чтобы все остальные признания Райсевика были записаны для истории. Если этой фуре предстоит свидание с нижней частью долины, то Лена точно не хотела быть третьей лишней. – Отойди назад, Рай. Он покорно отступил от катящегося грузовика («Еще назад… еще»). Лена держала его на мушке, пока спускалась, потом спрыгнула. До земли было несколько футов, она жестко приземлилась и подвернула лодыжку, искры посыпались из глаз. Райсевик смотрел куда-то вдаль. Лена прищурилась в ярком солнечном свете и тоже это увидела. Ближайшую возвышенность к востоку от моста Хэйрпин, покрытую молоденькими соснами, поглотила стена огня. Там бушевали апокалипсические языки пламени. Лесной пожар из Бриггс-Дэниелса добрался и сюда. Глава 21 – Лена, времени нет. Она вставила еще одну девяностоминутную кассету в магнитофон, не обращая внимания на Райсевика. Потом нажала на кнопку записи, оставив кровавый отпечаток большого пальца. Она зашла слишком далеко и слишком жестко боролась сегодня, чтобы позволить какому-то пожару вмешаться в дело. – Лена, – прошептал он. – Надо ехать… – Еще нет. Как умерла моя сестра? – Ты сумасшедшая. – Она была среди его… – ей пришлось собраться с духом, чтобы произнести гнусное слово. – Среди его бродяжек? – Нет. Кэмбри была другой, – Райсевик смотрел, как вдали загораются деревья, словно семидесятифутовые фитильки, подпитывая столбы маслянистого огня. – Она не была жертвой. Она увидела мои ямы, и для нее это оказалось слишком…