«Нет, – хочется крикнуть ей. – Это несправедливо. Я же сбежала…» Райсевик, с уставшей улыбкой, как у какого-то работяги, машет ей. Кэмбри бьет по рулю. Раздается сигнал. Она кричит на него, на себя, на целый мир, потому что знает: ее судьба была предрешена в ту минуту, когда она сбежала от Пластикмена и решила поехать на север. У нее было два варианта: ехать на север или юг, и она сделала неправильный выбор. Как сова пасет души, которые вскоре должны покинуть этот мир, так и Смерть с косой всегда находит свою жертву в нужной пещере. И Смерть уже договорилась о встрече с Кэмбри на этом мосту, этого не избежать. Ничего не вернуть назад. Остается только подчиниться судьбе. На часах 21:00. Она задерживает дыхание и прикидывает – а не сможет ли она проехать по выложенным Райсевиком полосам с шипами и все-таки сбежать? Нет, долго она не протянет. Не на четырех искореженных колесах с хлопающими по дорожному покрытию кусками резины. Райсевик ее легко догонит. Он качает головой. Словно прочитал ее мысли. Слезы затуманивают ей глаза. «Нет. Пожалуйста». Затем он вскидывает винтовку, смертоносное дуло нацелено на нее сквозь ветровое стекло. В ужасе она думает: «Разверни машину, Кэмбри. Поезжай назад к…» Она также видит свет фар в зеркале заднего вида. Знакомые фары огромного грузовика Пластикмена. Он возвращается, как кошмарный сон. Даже с одним глазом. Как такое возможно? Она в ловушке. На мосту Хэйрпин, на этой проклятой Шпильке. Спереди к ней приближается Райсевик, переступает через полосы с шипами, целясь в нее из винтовки. Он с суровым видом машет стволом влево, жестом показывая: «Вылезай». Она качает головой. По щекам текут теплые слезы. Он снова машет стволом, движение более резкое. Палец на спусковом крючке. – Вылезай. Немедленно. – Пожалуйста, Рай, – ей страшно не хочется произносить его имя. – Пожалуйста. Отпусти меня. Она наконец видит его глаза в ярком свете. Впервые после того, как спустилась тьма. Он не кажется нависающим над ней монстром, подобным Халку, хотя в его силуэте четко выделяются бицепсы и короткая стрижка. Перед ней стоял обычный человек, из плоти и крови, который может ошибаться, сейчас он жутко устал. Он не хочет здесь находиться. Он ненавидит свою жизнь. И его голос тоже звучит устало: – Кэмбри, если ты не выйдешь из машины, я тебя застрелю. Она выходит. У нее нет выбора. Скрипит открывающаяся дверца «Тойоты». Дрожащей ступней Кэмбри нащупывает бетонное покрытие моста. Грудь у нее вздымается – она тяжело дышит. – Вон там встань, – показал Райсевик. Он показывает на ограждение моста в десяти футах от машины. Оно покрыто ржавчиной, кусочки которой мерцают, подобно углям в свете фар. Кэмбри приближается к ограждению на слабеющих ногах, не сомневаясь, что там умрет. Ужасное и беспомощное состояние, мерзкие ощущения – ты, как во сне, идешь туда, куда тебе приказывают. Она знает, что отходить от машины – ошибка. Ей следовало нажать на газ, поехать прямо на Райсевика и пусть бы пронзил ее градом боеприпасов, способных пробить броню. Она получила бы их в грудь и лицо. Она снова задумалась. «Нужно попробовать сбежать. Вниз по мосту. Тогда я, по крайней мере, умру при попытке бегства». Кэмбри Нгуен бегала всегда. Всю жизнь она от чего-то сбегала – от сеансов психотерапии, от визитов к стоматологу, от того, чтобы сказать «Я вас люблю» семье. И она от этого устала, хотя это было странно и грустно. Есть какое-то умиротворение в том, что ее поймали. Она почти улыбнулась. Этот мост ждал ее всю жизнь. – К ограждению, – мягким голосом приказал Райсевик. – Пожалуйста. – Зачем? – Объясню через секунду. Он странно вежлив. Это привело ее в ужас. Она оглянулась на огромный грузовик Пластикмена, который загораживает въезд на мост. Жирный ублюдок стоит у подножки грузовика, его силуэт четко виден. Он наблюдает за ними, прижав руку к лицу. В другой руке держит старомодную винтовку. Райсевик подошел поближе. – Тебя зовут Кэмбри Линн Нгуен, – говорит он. – Двадцать четыре года. Авантюристка, дикая кошка. Я видел, как ты нарушила границу и вторглась в чужие владения. Еще в твоем послужном списке умышленное причинение вреда чужому имуществу. Вандализм. Воровство в магазинах. Вождение в нетрезвом состоянии, одна авария в состоянии алкогольного опьянения. Ты выросла в Вашингтоне… «Мое водительское удостоверение, – поняла она. – Когда он приказал мне остановиться. Он проверил меня по базе данных». – Твоих родителей зовут Джон и Мэйзи Нгуен, они живут в доме 2013 на Вест-Седар в Олимпии. Похоже, что это район Ист-Сайд. Им пятьдесят четыре и пятьдесят девять лет… – Пожалуйста, – шепчет она. – Пожалуйста, прекрати. – И не забудем про твою сестру. Лена Мари Нгуен. Одного с тобой возраста, и дата рождения у вас совпадает, значит, вы близнецы? Вы с ней близки? Судя по фотографии, выглядит она точно так же, как ты. Она живет в апартаментах под названием «Билтмор» на Уабаш-авеню в районе Уайат-Центр в Сиэтле. Квартира 211. Кэмбри не может вымолвить ни слова. Райсевик подходит еще ближе. Она чувствует запах его кислого пота. – Дела плохи, Кэмбри, и я тебе сочувствую, но должен сказать одну вещь, – теперь он говорит гораздо тише, словно делится с ней какой-то страшной тайной. – У тебя сегодня вечером только один вариант действий. Никакой другой сделки заключить не получится. – Ты о чем? – Помоги мне, – его улыбка больше походила на гримасу. – Понимаешь: все сейчас зависит от тебя. Твоя семья зависит от тебя. Ты можешь спасти им всем жизнь. Джону, Мэйзи и сестре Лене. Они никогда не встретятся ни со мной, ни с моим отцом. Если ты кое-что сделаешь. Он куда-то показывает пальцем. – Это несложно, Кэмбри. Она с ужасом понимает, что он показывает ей за спину. За плечо. За покрытое ржавчиной ограждение моста, в пропасть, в первобытную черноту за ним. – Прыгай. Часть 3 Последнее слово Глава 23 Кэмбри не может вспомнить, как перелезла через ограждение моста. Она оказывается там в мгновение ока, словно телепортировалась. Но она сама перенесла свои ничего не чувствующие ноги через ограждение, по одной за раз. Дыхание неровное, тяжелое. В туристических ботинках она стоит на носочках – балансирует на двухдюймовом бетонном выступе, на самом краю. – Не смотри вниз, – шепчет Райсевик. – Просто отпусти руки. Костяшки пальцев побелели. Она сжимает холодный металл и все равно бросает взгляд вниз – там ночь раскрывает огромную и бесформенную пасть. Из-за пугающей глубины у Кэмбри перехватывает дыхание. Она не может прыгнуть. Она не станет. Райсевику придется выстрелить ей в голову. Кэмбри наваливается на ограждение всем телом, чувствуя, как горят щеки, по которым катятся слезы. – Пожалуйста, прыгни, – голос полицейского становится мягче. – Ради семьи. Эхом отдается вопль Пластикмена вдалеке, но из-за бурлящего в крови адреналина она вначале не понимает, что он кричит. Чтобы осознать слова, ей требуется несколько секунд. – Просто пристрели эту суку. – Нет! – кричит в ответ Райсевик. – Вначале я дам ей шанс. Даст ей шанс. Жуткая формулировка. Она крепко сжимает ограждение и подальше становится ступнями, чтобы они как можно меньше свисали с края. Она клянется Богу, бездонному небу, всем, кто ее слышит, что она никогда, ни в коем случае не разожмет пальцы. Не отпустит ограждение. Им придется отрывать ее окоченевшие пальцы. Даже после того, как Райсевик всадит пулю ей в голову и одного за другим убьет членов ее семьи. – Рай-Рай, просто пристрели ее. В глаза лезут волосы – Кэмбри трясет головой, чтобы откинуть их назад, и смотрит на Райсевика. – Пожалуйста, – у нее пересохло в горле, она хрипит. – Пожалуйста, позволь мне просто уйти. Он качает головой. – Я никому не скажу про твои костры. – Не скажешь – потому что случится следующее, Кэмбри. Я начну обратный отсчет с десяти. Только я дойду до нуля, как сразу выстрелю тебе в голову. А затем возьму несколько дней оплачиваемого отпуска, добавлю их к ближайшим выходным и поеду в Вашингтон, – он опять ей улыбался, показывая зубы. – Ты можешь их спасти, Кэмбри. Ты можешь сделать так, чтобы они никогда со мной не встретились. Времени у тебя нет.