Часть первая АНГЛИЯ 1 — Линит Риджуэй! — Это она! — сказал мистер Барнэби, хозяин "Трех корон". Он толкнул локтем соседа. Приоткрыв рты, оба выкатили буколические глаза. Перед почтовым отделением стал большой ярко-красный "роллс-ройс". Из него выпрыгнула девица — без шляпки и в простеньком (обманчиво простеньком) платьице; златовласая девица с властным лицом, с прелестной фигурой — словом, редкая птица тут, в Молтон-андер-Вуде. Она быстрым, уверенным шагом прошла в здание почты. — Она, — повторил мистер Барнэби и, понизив голос, трепетно продолжал: — У нее миллионы… Собирается потратить тысячи на усадьбу. Бассейны устроить, итальянские сады с бальным залом, полдома порушить и перестроить… — Потекут в город денежки, — сказал его худой, болезненного вида приятель. Сказал завистливым, вредным тоном. Мистер Барнэби согласился. — Подфартило Молтон-андер-Вуду. Подфартило. Мистер Барнэби ликовал. — От спячки наконец пробудимся, — добавил он. — Не то что при сэре Джордже, — сказал второй. — Да, тому, кроме лошадей, ничего не надо было, — снисходительно сказал мистер Барнэби. — Вот и дошел до ручки. — Сколько он получил за усадьбу? — Шестьдесят тысяч, я слышал, так-то. Худой присвистнул. — И, говорят, еще шестьдесят, — продолжал радоваться мистер Барнэби, — она потратит на обустройство. — Черт-те что, — сказал худой. — Откуда у нее эти деньжищи? — Из Америки, я слышал. Мать была единственной дочкой у тамошнего миллионера. Прямо кино, правда? Девица вышла из почты и села в автомобиль. Худой проводил взглядом отъехавшую машину. — Неправильно это, — пробормотал он себе под нос, — чтобы она еще так выглядела. Это слишком — иметь деньги и такую внешность. Если девушке привалило богатство, то какое же она имеет право быть еще и красоткой? А она — красотка… Все при ней. Нечестно… 2 Отрывок из светской хроники во "Всякой всячине": "Среди ужинавших в ресторане "У тетушки" мое внимание привлекла красавица Линит Риджуэй. С нею были достопочтенная Джоанна Саутвуд, лорд Уиндли-зем и мистер Тоби Брайс. Общеизвестно, что мисс Риджуэй является единственной дочерью Мелиша Риджуэя, мужа Анны Хате. От своего деда, Леопольда Хатса, она наследует огромное состояние. Сейчас прелестная Линит в центре внимания, и поговаривают, что в скором времени может быть объявлено о помолвке. Разумеется, лорд Уиндлизем казался весьма epris!"[245] 3 Достопочтенная Джоанна Саутвуд сказала: — Дорогая, по-моему, все получится совершенно изумительно. Она сидела в спальне Линит Риджуэй в Вуд-Холле. За окнами взгляд, миновав парк, уходил в поля с сизой каймой леса. — Прелестно тут, правда? — сказала Ленит. Она стояла, опершись руками в подоконник. Лицо горело энергией, нетерпением. Рядом с ней высокая и тонкая двадцатисемилетняя Джоанна Саутвуд с продолговатым умным лицом и капризно выщипанными бровями смотрелась тускловато. — Сколько же ты успела сделать! У тебя было много архитекторов или кого там еще? — Трое. — А какие они — архитекторы? Никогда с ними не сталкивалась. — Славные люди. Иногда, правда, довольно непрактичные. — Ну, это ты быстро поправишь. Ты очень практичный человек, дорогая. Джоанна взяла с туалетного столика нитку жемчуга. — Это ведь настоящий жемчуг, да? — Конечно. — Для тебя — "конечно", моя радость, но большинство людей сочтут его либо старательной подделкой, либо даже дешевкой из "Вулвортс"[246]. Совершенно неправдоподобный жемчуг, дорогая, изумительно подобран. Эта нитка должна стоить сказочно дорого. — Ты находишь, она вульгарна? — Отнюдь нет! В чистом виде красота. Сколько же это стоит? — Около пятидесяти тысяч. — Кругленькая сумма! Ты не боишься, что твой жемчуг украдут? — Нет, я его всегда ношу, а кроме того, он застрахован. — Слушай, дай поносить до обеда. Дай порадоваться жизни. Линит рассмеялась. — Носи, если хочешь. — Как я тебе завидую, Линит! Тебе только птичьего молока не хватает. В двадцать лет* ты сама себе хозяйка, денег не считаешь, красавица, на здоровье не жалуешься. И вдобавок умница! Когда тебе будет двадцать один? — В июне. Я устрою в Лондоне грандиозный прием в честь совершеннолетия. — Кстати, ты выходишь за Чарлза Уиндлизема? Пресловутая светская хроника спит и видит поженить вас. А как жутко он тебе предан! Линит пожала плечами. — Не знаю. Мне пока совсем не хочется замуж. — И правильно, дорогая! От добра добра не ищут. Пронзительно зазвонил телефон, Линит подошла.